Слитно стучали копыта, фыркали лошади, запыленные всадники махали толпе, осыпавшей их цветами - в Рейнворт, после долгого и тяжелого похода на север, возвращалась армия. Они очистили Мерзлый берег от варваров. Ворвавшись в стойбища дикарей, тяжеловооруженные всадники вырезали их подчистую, вместе с женщинами и детьми. Мортимер Сангво собственной рукой убил полоумную ведьму Рашаллу, матриарха плосколобых, и теперь вез ее вываренный череп в подарок королеве.
"Он вернулся", - подумала Романья, комкая шаль под горлом.
Королева эльфов Рейнворта стояла на балконе Паучьего замка и смотрела вниз, на длинную колонну, втекавшую в город. Она отослала Мортимера воевать с плосколобыми, поскольку тот слишком возгордился и решил, будто может указывать своей королеве. Будь Мортимер эльфом - она, быть может, и покорилась бы ему. Но Мортимер был человеком. Его никчемный отец сеял горох под Рейнвортом, не смея даже взглянуть в глаза эльфам. Высшая знать никогда не признает его своим королем.
- Эй, твое Величество!
Романья обернулась. В дверях стояла, слегка скособочившись, леди Хьюлла. Один ее глаз, светло-голубой, смотрел на королеву, второй, незрячий и мутный - куда-то вверх. Юная Хьюлла была, наверное, единственной в мире некрасивой эльфийкой. Романья забрала ее из Горневейна и сделала шутессой. Печальная и уродливая, Хьюлла стала хорошим приобретением.
- Привет, - слегка улыбнулась королева.
- Твое Величество, Родерик снова приставал ко мне! - пожаловалась Хьюлла. - Он говорил, что прекрасней меня никого нет, и подарил розу.
Романья рассмеялась.
- Он пошутил.
- Ты же знаешь, я не различаю, где шутки, а где всерьез! - Хьюлла покопалась в ворохе своих юбок и извлекла оттуда мятую розу. - Гляди.
- Как мило, - сказала Романья.
- Это не мило! - Хьюлла топнула ногой. - Твое Величество! Забери эту розу, она мне не нужна ни капельки.
- Оставь.
- Но Величество!
- Хьюлла... У меня сейчас есть дела поважнее, - утомленно сказала Романья.
"Как же болит голова..."
Надо потом выпить болеутоляющее.
Не обращая больше внимания на недовольную шутессу, Романья вышла с балкона.
Романья встретила Мортимера в тронном зале. Она восседала на троне из слоновьих костей, сидела, чуть наклонившись вперед, надушенная, закованная в свои украшения, как в доспехи. Ее нынешний любовник, Родерик Фьюзе, стоял над ее правым плечом, вооруженный двуручным мечом. Королевский Клинок, эльфийский лорд Хоэн, стоял слева, а эльфы из знати выстроились двумя расходящимися крыльями от трона. Под потолком горело крохотное солнце, сотканное из чар. Оно будет гореть вечно - даже когда потухнет его оригинал.
Мортимер вошел в зал, сопровождаемый двумя меченосцами из эльфийской стражи и двумя человеческими чародеями. Он был красив и статен, громадного роста, с коротко остриженной бородой и жестоким загорелым лицом, с зелеными глазами. Левой рукой он прижимал к груди черный крылатый шлем.
"У него нет новых шрамов... - отметила Романья. - Разве только под доспехами".
- Моя королева, - глубоким голосом произнес Мортимер, опускаясь перед ней на одно колено. Романья кивнула. - Мы выполнили твой приказ. Плосколобые разбиты, вождь Унлок убит, ведьма тоже.
Родерик за ее плечом хмыкнул. Родерик был человеком и потому ненавидел всех людей за свое происхождение.
- Я привез вам дары севера, моя королева, - произнес Мортимер. - Здесь золото, меха и алмазы, кости морских зверей и каменная соль. Здесь черепа их шаманов.
- И зачем Нам шаманские черепа? - удивилась Романья.
Двор взорвался смехом. Эльфы не любили Мортимера.
- Плосколобые верят, что в черепах хранится великая сила, - пожал плечами Мортимер. - Наши книжники могут заинтересоваться этим.
Романья кивнула.
- Хорошо.
- Мы вели сюда пленных, но... - он виновато улыбнулся, - они погибли в пути. Только Фьельмар уцелела. Но она ехала со мной в шатре, там было тепло.
- Кто это - Фьельмар? - ее голос почти не дрогнул.
- Моя жена.
Из рядов его свиты показалась крепкая девушка, рыжая и бледнолицая. Она со страхом смотрела по сторонам. На ней было подобие платья из мешковины, из волос там и сям торчали железные перья. Мортимер приобнял испуганную дикарку за плечи и заставил поклониться. Романья невидящим взором уставилась на ее большой живот. Дикарка была на последнем месяце беременности.
По залу пошел шепот.
- Мы благодарим вас, лорд Мортимер, - ровно произнесла Романья. - Вы оказали Нам большую услугу, и будете должным образом вознаграждены. Я обещаю.
Тем же вечером королева принимала Мортимера в своих покоях.
На ней не было ничего, кроме золотых браслетов на тонких запястьях. Она возлежала в ванне, выточенной из отбитого рога Йовин, и смотрела на Мортимера. А он деликатно встал перед ванной, не снимая куртку, и стал ждать, когда королева заговорит.
Дурак.
- Признаться, ты меня удивил, - вздохнула Романья.
- Наверное, - согласился Мортимер.
- Не боишься, что накажу? - спросила она. - Я это умею.
Он выдержал паузу перед тем, как ответить.
- Нет, не боюсь.
- Почему?
- Это злой поступок. А ты не можешь быть злой, - серьезно произнес он.
Не удержавшись, Романья совсем не по-королевски фыркнула. Надо же! Она не может быть злой! И кто это ей говорит? Палач и каратель, полководец, убивавший детей?
Поразительно.
- Ха! - она укоризненно покачала головой. - Почему ты женился на этой Фьельмар?
Мортимер улыбнулся.
- Думаешь, я так просто тебе это скажу?
- Да, думаю. Я же твоя королева, - Романья провела рукой по своей маленькой груди, намыливая ее, и плавно спустилась ниже. - Заодно про север расскажи. Там хотя бы красиво?
- Конечно, - сказал Мортимер.
Его глаза затуманились.
Присев на край ванны, он начал рассказывать ей про заснеженные равнины, где цветут хрупкие ледяные цветы, про реки, зеленые от рыбьей чешуи, и медведей, стерегущих на берегу лосося, про голенастых нотоунгулятов и про кабиру, про мастодонтов, на которых охотятся плосколобые. Романья протянула руку и начала поглаживать его по внутренней стороне бедра. Мортимер смотрел на нее с печалью.
- Она была ученицей Рашаллы, - сказал он. - Но не самой способной. Самые способные погибли вместе с ведьмой, прямо на поле. А Фьельмар... ее схватили мои чересчур ретивые легионеры, - он поморщился, как от сильной зубной боли. - Когда я появился, она уже не вопила, лишь тяжело дышала под ними, глядя в никуда. Я посмотрел на нее, потом на парней. А потом я убил их - своих же ребят.
- Эти болваны хотя бы сопротивлялись? - с любопытством спросила Романья.
Мортимер неопределенно пожал плечами.
- Не особо.
- Получается, - сказала она, откидываясь назад, - это не твой ребенок.
- Почему? Мой, - просто ответил Мортимер. - Я муж Фьельмар, а значит, отец ее детей.
- Я бы ни за что не стала воспитывать детей насильников.
- Ты королева, а я простой человек, - сказал он.
- Простой человек... - задумчиво повторила Романья. - Ты мой полководец.
Мортимер кивнул.
Чтобы сменить тему, он сказал:
- Я слышал, в городе снова славят Ра Мегиддо.
- Это продлится недолго, - сказала Романья. - Я послала за ним Родерика, он разберется.
- Не стоит, моя королева. Я сам принесу тебе голову Мегиддо и всех его семи апостолов, не успеешь даже опомниться.
- Ты не доверяешь Родерику? - улыбнулась Романья.
- Никто не доверяет ему. Сегодня со мной встретились уже трое твоих придворных, и все просили меня вернуться, - Мортимер расхохотался. - Мол, я был лучше.
Он хохотал так заразительно, что и она не удержалась.
Отсмеявшись, королева сказала, утирая слезы:
- Приведи ко мне завтра свою Фьельмар. Хочу посмотреть на нее.
- Хорошо.
- Тогда иди, - сказала Романья. - И скажи Родерику, чтобы вошел.
На лице Мортимера снова появилась неясная печаль.
- Да, моя королева.
Уходя, в дверях он столкнулся с Родериком. Оба они обменялись взглядами, полными вражды. Родерик был человеком гигантского роста, разорившимся рыцарем. Романья встретила его во время охоты на Йовин и после приблизила к себе.
- Ох, дурачок, - улыбнулась она недовольно сопевшему Родерику.
- Этот ублюдок... - прорычал он. - Я вырву ему язык, если захотите.
Романья поморщилась. Ей на ум некстати пришла мятая роза.
- Нет, не хочу, - сказала она. - Родерик.
- Да! - гаркнул он.
- Приглядывай за Мортимером. Понял?
Он отрывисто поклонился.
- А теперь раздевайся и полезай ко мне, - сказала королева и стала смотреть, как он раздевается.
На следующий день в городе вспыхнул очередной бунт. Люди ненавидели эльфийскую знать, гораздо сильнее, чем свою собственную. Убив стражников у ворот, они вошли в Верхний город, протащили по нему чучело Романьи, обмазанное смолой, и подожгли у самого Паучьего замка. Бунтовщиков возглавлял один из людей Ра Мегиддо - Реггин. О нем говорили, будто он может обращать медь в золото; а еще он искусный воин, эльф и дворянин, раскаявшийся в грехах своего народа.
Мортимер сдержал свое слово.
Он принял командование над городской стражей, опередив Родерика, который никак не мог проснуться с утра, и точечным ударом рассеял толпу. Грязные, никчемные, они не смогли ничего противопоставить умелому полководцу; жалкие бунтовщики. Реггин попытался вызвать Мортимера на честный поединок. Восседая на своем черном коне, Мортимер с презрением оглядел грязного, замызганного апостола - и прострелил ему колено из арбалета.