"And so in the sky shines the electric eye
supernatural king takes earth under his wing
Heaven's golden chorus sings, Hell's angels flap their wings
Evil souls fall to Hell, ever trapped in burning cells!"
Хлоп!
Роб бил мух резинкой. Хлоп! Жирное насекомое взрывалось кровью. Мухи обсаживают стреноженных лошадей. Жалят их в глаза. Хлоп!
- Не бей их, - расплакалась фея. - Они живые.
- Теперь мертвые, - возразил Роб.
Он ненавидел насекомых.
А еще он ненавидел Лапласа.
Автоматизированная система "Genius Laplaсе" располагалась на рукотворной Луне. И днем, и ночью машина обрабатывала огромное количество информации, поступавшей от разведочных зондов из разных концов галактики. Постоянно анализируя, сравнивая и экстраполируя, мейн-разум Лапласа мог расписать жизнь всей Человеческой Униаты на миллионы лет вперед. "Человечество достигло своего расцвета, - говорил Лаплас, и мириады крохотных аватар вторили ему. - Отныне и на сто тысяч лет вперед Человек - хозяин этого сектора". Отдельные люди верили, что Лаплас врет. Но до мейн-разума и мыслящих иерархов было не достучаться - они тесно сотрудничали с Флотом и потому помалкивали - а маленькие Самосознания и аватары знали немногим больше, чем обычные граждане. Лаплас видел будущее - или созидал его сам?
Хруст!
Роб ел шоколадные хлопья. Они вкусные, когда без молока. Самые лучшие - "Кометные хвостики", но мать покупала ему "Шоко-ракеты". Роб угрюмо ел. Он не любил играть по чужим правилам.
Лаплас придумал правила.
Чтобы Лапласу удобнее было думать о людях и анализировать их, все граждане Униаты носили на запястье браслеты-ансибли. Нажмешь - появится аватара Лапласа; у каждого своя. Аватары живут и рождаются, совсем как люди. Они - умнички, милые и смешные, зачастую влюбленные в своих хозяев. Быть может, некие Самосознания на микросхемах Лапласовой Луны и желают людям зла; может - плетут страшные интриги и приносят в жертву инопланетных девственниц; может - готовят всей Человеческой Униате жуткую гибель в солнечных горнилах. Возможно, что и так. Но аватары не предадут. Они скорее погибнут, чем позволят мейн-разуму хоть пальцем дотронуться до их обожаемых друзей и хозяев.
Звездочка.
Робу было десять. Он играл в школьной постановке. Спектакль назывался "Звездочка", его поставила учительница по собственному рассказу. Маленький Астронавт плакал: мама запретила ему летать в космос. Как же так? Ведь он Астронавт... "Не бойся, - успокоила его добрая кошечка. - Лети смело, я разрешаю!" Мальчик сел в ракету и полетел в космос, где познакомился с прелестной Звездочкой. Хэппи-энд. Хорошо, что послушался кошку, а не маму. Родители вежливо хлопали неумелой игре. Роб играл Астронавта.
- Я бы на его месте придушил кошку, - сказал он матери позже.
- Молодец, - рассеянно ответила мать.
Запреты.
Ее звали Марта. Девятнадцатилетний Роб сидел, прижимая ее к себе, ладонью ощущая бретельки лифчика под ее одеждой. "Люблю," - доверчиво улыбаясь, сообщила ему Марта. Он кивнул, мрачнея лицом. На левой руке тревожно пульсировал ансибль - аватара хотела поговорить.
Толстая, уродливая фея с веснушчатым ирландским лицом - вот как выглядела аватара, выращенная Робом. Он специально сделал ее такой, чтобы легче было ненавидеть. Он знал, что нельзя дружить с аватарами, и с ходу отталкивал все ее неуклюжие попытки сблизиться. Со временем фея смирилась. Она больше не пыталась угодить Робу, теперь она говорила редко и по существу - голосом, исполненным желчи.
- Не с ней, - предупредила фея. - Не с этой... Мартой.
- Понятно.
- Ты сделаешь ее несчастной, - ее голос стал злорадным.
- Нам все равно, - убежденно ответил Роб. - Вот увидишь, мы с Мартой будем счастливы.
Марта.
Марта плакала, заходясь фальшивыми слезами. Роб вошел в квартиру и забрал со стола свои документы, деньги и бритву. Его лицо было неподвижным и печальным. Он сел в такси и поехал в космопорт. Роб записался в Исследовательский флот.
Девушка со смешным лицом.
Смешным оно было в приемной. Сейчас девушка лежит рядом, растянутая на койке, и истошно воет от боли. Симпатический наркотик терзает ее мозги. Рядом орет Роб - он тоже получил дозу. Их воспоминания перемешиваются и комплементарно сцепляются. Обычная практика для войск Униаты - солдаты должны действовать как единое целое, понимать друг друга с полуслова - но времени на притирку нет, его никогда не хватает; поэтому используют этот жутковатый суррогат знакомства. Мозги соединяются на миг обрезанными краями, и воспоминания перехлестывают через край. Роб уже знает о ней всё, ее сокровенные секреты, грязное белье в шкафу. Знает, когда и с кем она лишилась девственности. Знает ее гордые мечты и стремления.
Но и она узнала о нем всё.
- Я сильно урод? - спросил Роб, когда они отдыхали с пивом после операции.
- Нет, - она поглядела на него с нескрываемой симпатией.
Между ними словно пробежала искра.
- Скоро вылетаем, - сказал Роб. - Осталось два-три часа.
- Ничего, - ответила она. - Ближе познакомимся уже на планете. Мы же с тобой теперь напарники, никуда от этого не денемся.
Роб кивнул.
"С ней твои шансы на счастье..."
На левом запястье запульсировал ансибль, но Роб накрыл его ладонью.
- Помолчи.
- Какого черта Лаплас тебя ненавидит? - удивилась девушка. - Мне моя аватара вообще ничего не запрещает. А твоя странная какая-то. Почему?
- Не знаю, - сказал Роб.
- Просто ты особенный! - расхохоталась девушка. - Ты чертов Избранный.
Роб посмотрел в ее лицо и понял, что улыбается.
Большинство граждан Униаты не воспринимало Лапласа всерьез - но военные дело другое: для них один из мыслящих иерархов Лапласа планировал вылеты, состав рот, операции и их цели - выбирая самые оптимальные варианты. Результаты потрясающие: за эти сто с лишним лет не погиб ни один из солдат Униаты, кроме тех, конечно, кто по глупости своей ослушался Лапласа и полез куда не следует.
Планета Эмпидум.
Планета, где мертвое недолго остается мертвым. Ее открыли недавно, но она уже успела как следует нашуметь в инфосетях Униаты. Здесь оживают трупы. Конечно, этому было научное объяснение - грибы. Их споры проникают в мозг человека и образуют мицелий. Пока хозяин жив, грибы никак себя не проявляют, но едва он умирает, как грибы укореняются в гниющей плоти и сложными реакциями разгоняют кровь по трупу, заставляя его бродить по округе и пожирать все на своем пути. Какой в этом биологический смысл? Наука еще не дала ответа.
Роб поежился.
Раз их послали сюда - значит, они выживут. Знание обнадеживало.
Ими командовал инопланетянин.
- Я командор Шрайвер! - он булькал, как котел с кипящим дерьмом. - Все, что я могу сказать - снимите оружие с предохранителей и считайте каждую секунду. Живут здесь недолго. А вот ты, жирный, - он перевел взгляд на Рочестера, - помрешь прям сейчас, если бананы из ушей не вынешь! Это я тебе гарантирую!
Кобра Брин заржал.
Интеллигентный Рочестер молча снял наушники и спрятал их в сумку.
Оттуда на мгновенье высунулась голова его аватары - медвежонка с грустной мордочкой - и тут же спряталась, завидев Шрайвера.
- Ансибли, - заскрежетал командор. - Забудьте о них. Кто хочет выжить, слушайте меня. Волю Лапласа буду озвучивать я.
- А вы у нас типа мейн-разум? - саркастически спросила девушка со смешным лицом.
При высадке она разбила свой ансибль, и поэтому была раздражена сверх меры. Даже с Робом разговора у них не состоялось.
- Молчать! - загремел Шрайвер.
Он несколько секунд сжимал и разжимал склизские пальцы на ногах, затем чуток успокоился и сказал:
- Будем охранять буры. Вперед, морды, на позицию!
Стальные свёрла неустанно копали землю: визжали, жужжали и тарахтели. Как пояснил командор, это нужно было, чтобы добраться до источника зловредных спор и залить их напалмом.
Возле буров располагалась небольшая база с медпунктом, оружейной и зоной отдыха. Здесь можно было искупаться в озере - холодном и глубоком, почти бездонном, кишевшем инопланетными тварями. Оно бурлило, вспучиваясь прозрачными пузырями и фонтанами белесого газа, пока десантники опасливо проходили мимо.
- Здесь остановимся на неопределённый срок, - сказал Шрайвер.
Десантники облегчённо вздохнули.
Из-за бархана, подпрыгивая, выехал транспортник. Его прицеп напоминал раковину, внутри колыхались подвешенные на крючьях боевые андроиды. Все они находились в анабиозе.
Десантники проводили голые безжизненные тела взглядом.
- Чего рты раззявили? - прорычал Шрайвер. - Вперёд, в дом! Отдыхайте, морды, все равно помирать скоро!
Роб отделился от остальных и решил прогуляться возле буров. Вращение их гигантских свёрл завораживало не хуже гипнотического круга. Чуть в сторонке стоял ангар, запертый на замок. Здоровенный висячий замок. Роб постоял немного у ангара, затем подошел к бурам. Он ходил между роботами, направлявшими движение свёрл, наслаждаясь тем, как разлетается в разные стороны песок и трещит земная кора. Этот треск напоминал ему визг боли.
- Она молит о пощаде, - раздался голос за его спиной. - Планета-сучий-потрох.
Роб обернулся. Перед ним стоял толстопузый старик в кожанке, молния которой, смирившись с непосильной задачей, остановилась в районе груди.
- Мир, брат! Мы поубиваем эти грибы! Да?
Роб кивнул.
Дед хлопнул его по плечу:
- Какую музыку уважаешь?
- Я...
- Блэк Саббат слыхал? Классика! Еарч лайс ин деас бэд, клаудс край фор зе дед. Слыхал? А вообще здесь больше Эйси-Диси подходят. Айм он э хааайвей то хелл! - старик изобразил соло на воображаемой гитаре. - Здешний дым здорово на мозги влияет... Есть хочешь?
Старик, представившийся Байезом, повёл Роба внутрь базы. Они пришли в столовую, где за длинными столами сидел уже весь отряд. Шрайвер забрался с ногами в объемистое кресло и, казалось, задремал. Девушка со смешным лицом грустила.
От стола к столу металась гиноид с синими волосами и неестественно тонкой талией. Она сыпала десантникам шоколадные хлопья и только потом спрашивала: