Она вот-вот умрет. Всё, конец. Последняя строчка в ее невеселой жизни.
"И вот ее казнили..."
Твисс нервно облизнула полные губы.
Толпа внизу казалась безликой. Тусклые рожи. Серые колодообразные тела, пар, валивший из подмышек. Утро выдалось холодным... Уродливые женщины смеялась, тыкали в ее сторону пальцами. Подслеповатый старик щурился, пытаясь ее разглядеть. Кто-то громко ссорился, расталкивал соседей локтями, жрал. Поганцы... Как вы ко мне - так и я к вам.
Твисс скрипнула зубами.
- Портила скот, морила урожаи, вызывала засуху, молилась болотным духам, наводила порчу, поминала демонов, клялась, богохульствовала, летала на метле... - монотонно перечислял ее грехи экзекутор в белой альбе.
Надо успокоиться. Твисс попыталась отрешиться от происходящего. Глубоко вдохнула. Она была ведьмой; однако слабой, слишком слабой. Будь Твисс и вполовину такой жуткой, как описывал экзекутор - смела бы всех, и выкупалась бы в крови этих хорьков.
Руки ей стянули сырой веревкой. Затянули неудобно, неприятно; так ее перекрещенные кисти жестко упирались в лопатки - больно и, главное, унизительно: чтобы хоть как-то удержаться на ногах, приходилось сильно склоняться вперед и вытягивать шею, как гусыня. В позвоночнике нарастала тянущая боль. Растянутые мышцы горели огнем. Ублюдки.
Ведьм обычно сжигают. Но в деревеньке нашлись и другие преступники, не колдуны - на всех дров не напасешься. Экзекутор подумал и решил всех скопом повесить. Их вывели на большой помост, где по праздникам продавали овец с телятами. Через широкий брус перебросили семь толстых петель. Четыре уже были заполнены - в них грузно болтались заезжие негры из цирка, разом осужденные за цвет кожи.
- Творила непотребство, хулила королевскую власть... - бормотал экзекутор.
Как холодно! Омерзительно холодное утро. Твисс поежилась. Вернее, попыталась поежиться - плечи затекли и стали как деревянные. Она с тоской посмотрела в небо. Твари. Шанс на спасение есть, но крохотный. Если небо вдруг заволокут тучи - да хоть бы прикроют это поганое солнце, хоть на секунду - она сможет спастись, вырваться, выскользнуть из жесткой хватки закона; вылететь из клетки...
Но солнце хоть и мутно, но освещало землю. Шанса не было.
И Твисс отчаялась.
- Всё, хватит, - буднично произнес экзекутор. - В петлю ее.
- Нет! - закричала Твисс.
Ее отвязали от мокрого столба и потащили к петле.
- Нет! - рычала Твисс. Связанная, спутанная, она билась как рыба. Слюна летела из раскрытого рта. Ее подняли, водрузили босыми ногами на колоду. Пальцы коснулись мокрого, разбухшего от росы дерева.
И ей вдруг стало страшно.
Настолько страшно, что она ослабела, качнулась - ее подхватили, не дали упасть; по сведенным ногам заструилась моча, от платья повалил пар... Кто-то засмеялся. Твисс внезапно поняла: эти люди не пожалеют ее. Прямо сейчас она умрет. Умрет здесь.
- Нет!!! - закричала Твисс, разрывая горло. - Не нада-а!!!
Это был рефлекторный вопль, предвестник агонии. Кричала уже не она - кричало ее тело, слепо сопротивляясь неминуемой судьбе.
В глазу лопнула жилка.
- Покойся с миром, и все такое, - сказал экзекутор.
Колоду выбили из-под ее ног.
Нет! Нет!
Секундный миг свободы - и чудовищно натянувшаяся веревка вдруг захлестнула ей горло, рванула вверх. Затылок взорвался болью. Не было ничего, кроме боли. Она болталась над пропастью, судорожно извиваясь, как умирающий червяк. Нет!
Я не умру!
Нет!
Не хочу! Не могу! Нет!
- Она не дохнет, - озадаченно произнес доброхот-палач, взявшийся помогать экзекутору. - Она не подохла! Колдует, что ль?
Твисс хрипела, дергалась в петле, даже обгадилась, но все никак не умирала. Ее сизое, раздувшееся лицо уже мало напоминало человеческое.
- Ткни ее ножом, - пожал плечами экзекутор.
- Щас, щас...
Солнце!
Сквозь мутную пленку, заволокшую глаза, Твисс вдруг увидела облака. Они милостиво скрыли солнце; небо снисходительно зажмурилось, разрешая спастись.
Спасибо.
- Аааааааааа!!!!!!
- Эй, она...
Мир перевернулся.
Твисс убежала домой.
Мир перевернулся, но крик продолжался. Кричала она сама. Она лежала на собственной кровати, уткнувшись онемевшим лицом в подушку, и вопила от боли и страха. Она и впрямь спаслась, но боль никуда не ушла - Твисс была раздавлена, травмирована, и она кричала, кричала... Горло душил пережитый ужас.
Нет.
Твисс отняла лицо от мокрой подушки. Губы дрожали. Она всхлипывала, не в силах остановить истерику. Чудовищно болел затылок. Шею опоясывали синяки. Воняет.
Нет. Не время плакать. Она перенеслась в свой дом; но отсюда до деревни - совсем немного. Нужно спасаться. Они уже идут сюда. Скорее, скорее... Она коснулась шеи и застонала от боли.
Надо встать...
- Эй.
Клинок упал, раня ей шею.
Твисс завизжала, подтянула ноги к животу. Удар не был смертельным. Он даже не перерубил шейные позвонки - лишь повредил кожу. Твисс всхлипнула. Она бессильно заерзала на кровати, выставила перед собой подушку. Она не могла поверить. Она же почти спаслась...
- Нет. Нет, пожалуйста...
- Не ерзай!
- Нет!
Клинок вошел ей под ключицу, пропоров сердце. Твисс всхлипнула в последний раз и опрокинулась на спину. Лезвие торчало из ее груди, как драконий клык.
- Я же не дура, - сказала Агния, обращаясь к мертвой ведьме. - Все вы, как припрет, домой убегаете.
Она вытерла клинок о подушку и сунула в ножны, поправила белые перчатки.
Затем, довольная собой, покинула дом. Чтобы пройти в дверной проем, Агнии пришлось склонить голову - девушкой она была высокой. Высокой, красивой и плоскогрудой; впрочем, красота ее была слишком хищной.
На любителя.
Исчезновение ведьмы всполошило толпу. Кто-то решил, что исполнители оплошали, кто-то просто испугался. Уродливые женщины голосили. Не обращая на них внимания, Сайпенд с усталым видом зачитывал следующий приговор.
- Прелюбодействовал, ел мясо в пост, поминал демонов, богохульствовал, показывал детям срамные места...
- Неправда! - визжал сутулый мужик с пегой клочковатой бороденкой.
Растолкав толпу, Агния прошла к помосту.
Сайпенд вопросительно глянул на нее. Агния красноречиво провела пальцем по горлу, и Сайпенд кивнул, успокоенный.
...А утро и впрямь было холодным. Аж кожа пупырышками покрылась.
Агнии быстро заскучала.
Она оперлась локтем о помост и стала смотреть, как Сайпенд проводит свое судилище. В белой альбе он выглядел как заправский инквизитор с южных берегов. Еще бы железные вериги на шею - и вообще не отличить. Да и работа у них схожая. Инквизиторы работают с людьми, а экзекуторы из Ордена Анастериана - с чудовищами; однако границы слишком расплывчатые, одно порой не отличишь от другого. Возьмем хоть бы этого задрипанного
педофила - он ведь даже не человек. Так, мелкий гоблин.
"Дети - это сокровища, - подумала Агния, - агнцы божии, их трогать нельзя, особенно за персики. Так-то, ублюдок..."
Ее взгляд упал на детей.
Грязные, мерзкие и оборванные, как и все в этой деревеньке. Разного роста. Кое-то и ее повыше будет. Особенно вот тот, худой, с белым пером за ухом. Сколько ему, тринадцать- то будет?
Агния нахмурилась. Перо показалось ей странно знакомым.
- Эй, мелкий. Поди-ка сюда, - позвала она мальчика.
Мальчик осторожно приблизился. Одним глазом он продолжал таращиться на судилище, восхищаясь, видно, осанкой Сайпенда и его белой альбой. Перо переливчато мерцало на свету. Агния ахнула, заметив этот блеск; не в силах сдержаться, она протянула руку и выдернула драгоценное перышко; другой рукой жестко приложила малолетнего урода головой о помост. Раздался глухой звук. Мальчик очнулся и начал вырываться, но Агния держала крепко.
Люди зашумели. Никто не понимал, в чем дело. Мальчик вырывался.
- О-отпусти! - недовольно сипел он. Его глаза неотрывно следили за пером.
- Что там у тебя? - спросил сверху Сайпенд.
- Ты только взгляди! - Агния потрясла пером. - Видал такое? А? Откуда это у тебя, говна кусок? - она встряхнула мальчика, как терьер крысу. - Где взял? Говори!
- Не скажу, - заупрямился мальчик.
- Хочешь без уха остаться? Я тебе его отрежу, - Агния зажала перо зубами и свободной рукой полезла за ножом. - Говори, давай, быстро! Чего молчишь?
- Агни, успокойся, - сказал сверху Сайпенд. - Отпусти его.
- Еще чего! - взвилась она, прижав нож к гладкой щеке мальчика. Тот испуганно запыхтел.
- Отпусти, отпусти, - спокойно произнес Сайпенд.
- Это перо ангела! Ангела, блять!
- Я вижу.
- Ты слепой?
- Агни! - теряя терпение, закричал Сайпенд.
Словно кнутом ее ударил. Этот голос!
Нельзя! - захныкала девочка внутри нее
Да как он посмел! Как посмел!
По телу прошла ужасная, томительная, но вместе с тем сладкая дрожь. Агния скрипнула зубами и покорно склонила голову. Соски под рубахой окаменели. По бедрам заструился горячий пот. Как посмел... этот ублюдок...
С ней нельзя так поступать, это неправильно!
Ошеломленная подобной подлостью, Агния стояла и тупо смотрела себе под ноги. Перо упало. Теперь оно лежало в грязи. Мальчишка убежал.
- Мы разберемся, - говорил наверху Сайпенд. - Да, где ангел? Только не говорите... Нет, не пытайтесь меня обмануть... Мы, экзекуторы, чувствуем ложь... Конечно-конечно... Ну, вот и славно.