— Ого! — удивился Борух. — А как они в темноте-то?
— Там ИК-подсветка и ночной режим. А главное — есть функция слежения. Реагирует на движение в кадре, автоматически включает запись, можно звуковой сигнал настроить. И не надо в карауле никому стоять! На снегу вообще чётко всё будет отсекать, контраст высокий.
— Включай, — распорядился майор, — нам гости не нужны. А то ходят тут всякие, а потом кадровый состав пропадает. А что ещё эта штука может?
— Ну, вот, прожектора можно включить…
— Не надо! Иллюминация нам сейчас лишняя.
— Вот это переключает на внутренние помещения. Вот, видишь, камин горит, вот генератор молотит, вот…
— Стоп! А ну, верни!
Я вернул картинку, где на экране серым по серому виднелась дверь убежища. Она была приоткрыта.
— Не трожь дверь! — рявкнул на меня майор, когда я уже протянул к ней руку.
Он достал из кармана небольшое зеркальце, присел у наружного угла и, светя в щель фонариком и заглядывая в зеркало, что-то долго разглядывал.
— Отойди за угол.
Я послушно отошёл, но осторожно подглядывал оттуда, как Борух улёгся перед дверью на пол и засунул в щель руку по локоть. Пара минут сосредоточенного сопения, и он поднялся.
— Всё, иди сюда, можно. Растяжка стояла. Несложная, на дурака, которым только что чуть не стал ты.
Я только плечами пожал — что тут скажешь? Теперь даже в сортир буду заглядывать осторожно.
Пошловато-роскошное помещение носило следы проживания значительного количества не очень бережно относившихся к интерьеру людей. С тех пор, как меня здесь провели с импровизированной экскурсией, хозяйские апартаменты лишились своего грандиозного траходрома, зато украсились десятком раскладушек, кучей серых ящиков и грубо сваренной приборной стойкой, набитой большими автомобильными аккумуляторами и преобразователями. На огромном экране телевизора теснились мозаикой картинки с внутренних камер. Надо же, а я и забыл про то, что здесь есть подключение. В проекте было, но монтировал его не я, вот и вылетело из башки.
— Так мы у них тут за реалити-шоу были? — удивился майор. — Экие извращенцы…
Он быстро, но осторожно прошёлся по остальным помещениям убежища и подвел итог:
— Около тридцати человек, точнее сказать сложно. Военные. Хорошо снаряжены, отлично вооружены, не рядовые войска — спецгруппа. Однако вот что странно — уходя, бросили почти всё. Оружие, снаряжение, продукты, боеприпасы… Мы могли бы не грабить склад, нам бы этого хватило. Ничего не понимаю.
— Куда они пошли, вот что интересно? И батюшку зачем утащили?
— Священника прихватили ради информации, это понятно. Непонятно другое — следы во дворе оставили пятеро-шестеро, один из них Олег. Но народу тут было гораздо больше. Куда они делись? И что стояло вот тут?
Он показал на угол между приборной стойкой и телевизором. На ковровом покрытии остался след, продавленный чем-то тяжёлым и квадратным. От стойки к нему шёл кабель питания с клеммами-«крокодилами», сейчас валяющийся на полу.
— Они бросили кучу всего, но этот ящик упёрли. Что там такое нужное было?
— Да без понятия, — признался я, — надеюсь, Олег не пострадает…
Глава 10. Олег
Прийти в себя привязанным к стулу — не самое приятное пробуждение. Первым делом Олег потянулся было к голове, чтобы понять, отчего она так трещит, но ничего не вышло — руки были скручены за спиной. В глазах плавали разноцветные круги и слегка двоилось. Единственное, что оставалось священнику — тихо застонать. Он застонал бы и громче, но даже от этого звука в голове закрутились мельничные жернова. Бороться с тошнотой не было сил, и Олега вырвало прямо на подрясник.
— Да… Перестарался ты, Гилаев… — раздался за его спиной спокойный голос. — Зачем так сильно бил?
— Автомат имел, да, — второй голос слегка гнусавил с ярким кавказским акцентом.
— Надо же! — неискренне удивился первый. — Зачем попу автомат? Видите, профессор, какие времена настали — служитель церкви — и тот с автоматом. Ну, тогда никаких обид. Поднявший, как говорится, меч….
Неяркий свет загородила человеческая фигура, и Олег попытался сфокусировать разбегающиеся глаза. Высокий спортивного типа мужчина лет сорока, с правильными чертами лица. В светлых глазах поблёскивали жёсткие льдинки. Такой убьёт так же спокойно, как говорит, не меняя снисходительного тона, и лёд в его глазах не дрогнет. «На тя, Господи, уповаю» — мысленно сказал Олег, но таким Бог не нужен — они сами решают свои проблемы, легко распоряжаясь жизнью и смертью.
— Что вы хотите с ним сделать? — третий голос, сварливый и недовольный, но как бы слегка испуганный.
— Заткнитесь, проф, это не ваша компетенция. Итак, батюшка, откуда у вас автомат?
Олег прокашлялся, сглатывая пересохшим горлом:
— Обрёл.
От подзатыльника — не сильного, но обидного — в глазах вспыхнули синие фейерверки, и мир на секунду зарябил, как изображение неисправного телевизора.
— Неправильный ответ. Это вам не милиция, чтобы бормотать: «Нашёл, нёс сдавать». Меня интересуют подробности, и не надо меня провоцировать. К вашему сану у меня лично пиетета никакого, но я не сторонник бессмысленной жестокости. А вот, например, ефрейтор Гилаев — вообще, кажется, мусульманин. Верно, Гилаев?
— Аллаху акбар, полковник! — гнусавый голос из-за спины прозвучал с явной издёвкой.
«Вот как, значит, полковник, — подумал Олег. — Каких, интересно войск?» Знаков различия на сером городском камуфляже блондина не было. В голове противно звенело и опять начало тошнить. «Как бы не сотрясение…» — отстраненно размышлял он. Страха не было, было ощущение какого-то абсурда, как во сне.
— Не надо глупостей, батюшка, — снова блондин. — Мы тут люди серьёзные, занятые. Давайте по порядку — как вас зовут?
— Олег, — священник попытался пожать плечами, но мешали связанные руки.
— Вот, замечательно, мы уже разговариваем! Значит, отец Олег, — блондин ощерился неласковой улыбкой. — Из какого же храма, батюшка?
— Из Воскресенского собора.
— Далековато вас занесло! Это ж, поди, вёрст тридцать от города? Проф, что там у нас?
В поле зрения появился лысый как колено штатский в очках и лабораторном халате поверх мятого костюма. Он прошёл к столу и взял с него ноутбук.
— Сейчас, сейчас, минутку… Ага, вот, точка «божья задница».
— Задница? — удивился полковник.
— Так тут написано…
— Юмористы…
Олег внезапно вспомнил, что видел уже этого очкарика. Некоторое время назад настоятель благословил каких-то археологов что-то раскопать в подвале старого храмового комплекса бывшей семинарии, и те некоторое время таскались по территории. Вроде как раз он к ним и приезжал, какие-то приборы привозил. Олег видел их мельком, но удивился, какие нынче необычные археологи пошли — дисциплинированные, неразговорчивые, не интересующиеся ничем, кроме своих раскопок. Только что строем не ходят.
— Там как раз западный репер, — сказал профессор, — контрольная точка с автоматическим оборудованием.
— Понятно, — покивал полковник и снова обратился к Олегу. — Так это вы оттуда в город приехали?
Олег молча кивнул, но даже от этого простого движения его снова замутило.
— Нет, нет, вы не молчите! Расскажите-ка всё с самого начала!
— В начале было Слово, и Слово было… — начал Олег, но новая оплеуха самым обидным образом выбила искры из глаз.
— Ценю ваше чувство юмора, — всё тем же ровным тоном сказал блондин, вытирая ладонь платком, — но мы очень спешим, и уговаривать вас некогда.
Олег подумал, что, если бы эти подозрительные военные не начали разговор с удара по голове, он бы сам им с радостью всё рассказал, да ещё и приветствовал бы как спасителей! А теперь… Нет, про Боруха и Артёма им лучше не знать. Люди, которые сначала бьют, а потом спрашивают, вряд ли встретят их добром. И он начал рассказывать — подробно, начиная со страшной ночи в семинарском общежитии. До набатного колокола в соборе он говорил чистейшую правду, но потом, сказав мысленно «прости, Господи», принялся вдохновенно врать. По его словам выходило, что собаки разбежались сами, на звон колокола никто не откликнулся, а в Рыжий Замок он забрёл случайно, ища убежища. А что до автомата — зашёл в воинскую часть, да взял — хоть и не к лицу ему оружие, а всё ж спокойнее. Где воинская часть — не помнит, бродил по улицам в темноте да наткнулся. Да он и город-то плохо знает… Вроде всё выходило складно, но по глазам полковника Олег увидел, что где-то прокололся.
— А знаете, батюшка, — протянул блондин, — я ведь почти вам поверил! Так вы складно про птичек с собачками врали — хоть сейчас детишек пугать. А вот только АКМ старый в городе взять негде. Здесь давно все на новые перешли. Нехорошо православному священнику врать, грех это…
— Не согрешишь, — не покаешься, не покаешься — не спасешься… — ответил Олег упрямо.
— Ну вот зачем вы так, батюшка? Глупо и бессмысленно, — покачал головой полковник, — и так день не задался, а тут ещё и вы… Нам до вас дела нет, поймите. Нам информация нужна.
— Поэтому вы мне по башке… чем там? Прикладом? Для знакомства?
— Эксцесс исполнителя, — блондин покосился куда-то в сторону, видимо, на своего подчинённого, — у нас тут люди пропали, все на нервах… У Гилаева, вон, брат исчез…
— Гиде брат, слюшай, ты, лисый башка?
— Полковник, держите своих подчинённых в рамках! — возмутился профессор.
— Ну отчего же, — возразил тот, — мне тоже интересно, почему у меня было двадцать восемь бойцов, а остались Гилаев, Кирпич, да вы, болезный.
— Вектор поля неожиданно поменялся.
— Э, вектор-шмектор свой не говори, гиде брат говори!
— Действительно, профессор, — поддержал его полковник, — где брат, почему на улице, если верить камерам, темно и снег, куда делись остальные бойцы группы и, главное, что с операцией? А то я ведь могу Гилаеву поручить вас поспрашивать…
— Ой, как страшно! — язвительно сказал тот, что в халате, но голос его еле заметно дрогнул и Олег понял — да, ему страшно. Полковник пока шутил. Но именно «пока».
— Судя по приборным данным, — учёный потыкал в клавиатуру ноутбука, — установка действительно сформировала обратный лепесток диаграммы направленности.
— И что это значит?
— Кроме главного фрагмента мы прихватили ещё один, совсем небольшой, из пригорода. Приблизительно вот здесь… Он тормозит нас как якорь и стабилизирует автономную метрику.
Полковник тоже посмотрел на экран, к Олегу ноутбук стоял обратной стороной.
— Мы же так и планировали, я ничего не путаю?
— Да, но… Образовались небольшие искажения поля, и локализатор сработал некорректно. Я вручную переключил режим, но напряжённость в какой-то момент резко просела. Остались те, кто стоял близко — я да вы с двумя бойцами.
— А почему ночь?
— Это не ночь. Мы в автономной метрике, энтропия фрагмента экспоненциально растёт по мере рассеяния энергии. Потому и холодает.
— А этот поп почему здесь?
— А, этот… — профессор рассеянно посмотрел на Олега, — эспээл. Случайно перемещённое лицо. Закон больших чисел, кто-то да застревает в локале. Наверняка он тут не один, если поискать. Целый город же свернули.
— А что с остальными людьми? — пересиливая накатывающую дурноту, спросил Олег. — Куда они делись?
— Остались в основной метрике, разумеется, — раздраженно ответил ученый, — да развяжите его уже, полковник! Ну, куда он тут денется?
— Батюшка, вы не будете делать глупостей? — строго спросил полковник.
— Это, например, каких? — удивился Олег.
— Ну, там, бесов из нас изгонять, не знаю… Очень уж вы, служители культа, причудливо на стресс реагируете.
— Из вас бесов изгнать — и что останется? Воздержусь пока.
— Ладно, Кирпич, развяжи его. Но приглядывай.
К Олегу подошел молчаливый солдат, до сих пор стоявший у стены и никак не участвовавший в разговоре. Священник поразился богатырской комплекции — широченные плечи, громадные кулачищи, руки, как у него ноги. Правда, интеллектом его природа, похоже, обидела — лицо безмятежное и простое, не искажённое мыслительными морщинами. Солдат вытащил из закреплённых на разгрузке ножен большой тесак и разрезал веревку.
— Будьте паинькой, — сказал полковник, — и всё будет хорошо. Но если что, сержант Игренев не зря имеет позывной «Кирпич». Он этот самый кирпич руками в порошок ломает.
— Да кто вы такие?
— Ах, простите мою невежливость, мы же толком не представились. Я полковник Карасов.
— А по имени-отчеству?
— По имени-отчеству я «товарищ полковник». Не держите зла за некоторую вольность вашего задержания и считайте себя… ну, не знаю. Временно прикомандированным к группе в качестве нестроевого мобресурса. У нас, как назло, кадровый дефицит образовался… И я вам, профессор, ещё это припомню!
— Полковник! — нервно отреагировал на неожиданный поворот разговора учёный. — Установка экспериментальная, локализатор тоже почти не испытывали. Не виноватых надо искать, а срочно запускать основной процесс! Пока не вымерзли тут к абсолютному нулю…
По пустым холодным улицам шли быстрым шагом, нагруженные, как ослики. Могучий сержант Кирпич тащил какой-то прибор в железном ящике — и это помимо висящего на нём оружия и вещмешка с боекомплектом. Остальным тоже пришлось нагрузиться — Олегу досталась большая армейская сумка, о содержимом которой он не спрашивал, и даже полковник нёс пухлый рейдовый рюкзак. Сначала Олег мёрз, несмотря на выданные армейский бушлат и шапку, но потом сказались быстрый шаг и нагрузка — стало даже жарко. Темнота, яркие лучи фонарей — всё время казалось, что в тенях кто-то крадётся. Однако военные двигались без опаски — кажется, его рассказы о собаках и странных чужаках не восприняли всерьез. Конечной целью марш-броска оказался старый вокзал, давно закрытый «на реконструкцию». Массивная центральная башня — обрамлённый декоративными колоннами цилиндр — и столь же перегруженный колоннадами основной корпус до смешного напоминали американский Капитолий в миниатюре. Само собой, это обстоятельство не осталось незамеченным населением, и местные так и говорили таксистам: «Эй, командир, к Капитолию!». Вокзал уже несколько лет не использовался по назначению: ветка к нему была тупиковой, и в какой-то момент загонять на неё все пассажирские поезда признали нерациональным. Но рельсы почему-то так и не убрали, пути возле старого вокзала превратили то ли в тупик для отстоя, то ли в сортировочную, то ли в помойку.
Новый вокзал — индустриально отлитый единым массивом стекла и бетона, вырос на окраине, вписавшись в пейзаж с изяществом упавшего с телеги кирпича, а «Капитолий» закрыли лесами для реставрации, обмотали их зелёной строительной сеткой, да так и оставили. Олег с удивлением понял, что именно к этой тёмной громаде и направляется полковник. Группа нырнула в неприметный разрез в сетке, потом пробиралась внутри лесов вдоль облезлой стены здания, пока не уткнулась в мощную металлическую дверь.
Тускло освещённое автономными аварийными лампами помещение бывшего вокзала оказалось заполненным какими-то ящиками, грудами непонятой аппаратуры и оружейными стойками. По полу змеились расходящиеся пучки толстых бронированных кабелей, а посреди огромного зала, который раньше служил главным вестибюлем, стояло здоровенное, в человеческий рост, колесо со спицами, по виду отлитое из бронзы. Всё это вместе напоминало декорации к малобюджетному фантастическом фильму про безумных учёных, мечтающих о мировом господстве. На месте залов ожидания было организовано нечто вроде казармы — армейские койки, застеленные казёнными серыми одеялами, стандартные тумбочки, несколько столов и даже небольшая импровизированная кухня. По некоторой небрежности оставленного пространства чувствовалось, что люди покинули базу внезапно.
— Ну что же, профессор, — сказал Карасов, — приступайте! Сами видите — мы остались одни.
Полковник обвёл широким жестом импровизированную казарму.
— Ну разумеется, — недовольно буркнул ученый, — тут никто не сообразил поменять фазу, и они остались в основной метрике. И не надо так на меня смотреть! Слишком много секретов, полковник. Это ваша идея разделить группы. Это вы так и не сказали мне, где разместили рекурсор! Это вы…
— Хватит! — оборвал его военный. — Много себе позволяете. Не ваше дело — обсуждать режим секретности. Рекурсор управляется дистанционно, и этого достаточно. Запускайте вторую фазу, пора.
Полковник повернулся к Олегу: