Антенн на крыше склада оказался целый лес — спутниковые тарелки, коротковолновые военные штыри, радиорелейки, сотовые бээски, FBWA8 и прочий радиомусор. Похоже, помещения за складом планировались как штабные. Нужную я отыскал быстро — ёлочка полуволнового вибратора, вертикальной поляризации.
— Вот она.
— Ну-ка…
Ольга отодвинула меня от антенны, приложила к ней свою странную винтовку. К моему немалому удивлению, оказалось, что сбоку у неё откидывается экранчик, как у видеокамеры. Изображение приблизилось, ещё и ещё раз. В прицельной сетке был вокзал.
— Где они могли её разместить, ну? — нетерпеливо спросила Ольга.
— Повыше где-нибудь, — сказал майор, — вряд ли там что-то очень уж мощное, скорее всего, тактический заряд. Его есть смысл поднимать, чтобы волна дальше шла.
— Это?
На экранчике была старая водонапорная башня. Архитектурный рудимент паровозных времен.
— Вполне, — согласился Борух, — я бы там и поставил. Высокие здания не загораживают, волна силу наберёт, полгорода в щебень точно, да и остальное товарный вид потеряет.
Ехали мы, надо сказать, довольно быстро. Как только наблюдатель сообщил, что колонна военных тронулась на выезд, мы рванули к вокзалу на БРДМ-ке, рыча мотором и завывая трансмиссией. Очень всё же внутри неё шумно. Поехали вчетвером — я как единственный условный специалист по всякому электронному, Борух как рулевой этой железной телеги и вообще настоящий мужик, Ольга как ответственная за всё, и Анна — вообще не пойму зачем. Вслед за майором, как мне кажется. Она ничего так, кстати, — кареглазая, черноволосая и крутобедрая женщина семитского типа. Не мой типаж, но не зря на неё майор косится. На мой вкус Ольга лучше. Но возраст, возраст… Ну вот зачем я это узнал, а?
Дмитрию Ольга велела организовать эвакуацию — на случай, если у нас не получится. Усатый сделал недовольное лицо, но мне показалось, что он в герои и не рвался. Хотя я, возможно, пристрастен.
Вокзал имел такой вид, как будто его недавно штурмовали, причем успешно. Россыпи стреляных гильз, побитые пулями стены… Но больше всего меня впечатлила половинка тепловоза, задравшая к небу капот под аркой, увитой кабелями, как веранда виноградом. Какие-то высокочастотные излучатели, но какие и зачем — я даже предположить не мог. Ни одного знакомого блока.
— Ух ты, чем они его так? — майор тоже увидел кусок локомотива.
— Порталом обрубило, — равнодушно сказала Ольга, — чёрт с ним, пойдёмте быстрее. Думаю, как только они отъедут достаточно, то сразу взорвут заряд.
— Достаточно — это куда? — спросил я с понятным любопытством.
— Зависит от мощности заряда. Вряд ли тут что-то, способное снести весь город. Но и тактического килотонн на десять хватит, чтобы сделать тут всё непригодным для жизни надолго. В Хиросиме всего пятнадцать килотонн рвануло, к слову. Мелочь по современным меркам…
Вот за таким приятным воодушевляющим разговором мы и добрались до водонапорной башни. Сказать, что я нервничал — это очень сильно мне польстить. У меня подкашивались ноги, слабели руки, слегка плыло в глазах и даже подташнивало. Старался делать вид, что это вовсе не я сейчас грохнусь в обморок со страху, но, кажется, выходило не очень убедительно. Ольга и Борух периодически на меня косились тревожно, но никак не комментировали. Говно из меня герой, будем честными. Вот майор идёт — и ему хоть бы хны. Деловой такой, собранный. Ольга тоже как будто на прогулке. И даже Анна выглядит так, словно над ней раз в неделю атомную бомбу взрывают. А я думаю только, как бы не блевануть. Пока дошли, я уже так себя накрутил, что чуть не кинулся бегом внутрь, лишь бы быстрее всё кончилось.
— Куда, блядь! — ухватил меня майор за ремень автомата. — Ишь, какой резкий! Тут жди.
Он осторожно подошел к облезлой двери в основании башни и долго её осматривал.
— Что там? — нетерпеливо спросила Ольга, не подходя, впрочем, ближе.
— Заминировано, естественно… — недовольно буркнул Борух. — Карасов сволочь, но не дурак.
— Можешь снять?
— Наверное. Но не быстро. Хорошо накрутили. Сквозь дверь не понятно, что именно, а её только тронь… Надо аккуратно сверлить полотно двери, туда микрокамеру, смотреть, какой детонатор…
— У нас нет на это времени, — решительно сказала Анна, — а ну, бегом все оттуда!
Я оглянулся — брюнетка спокойно раскладывала контейнер гранатомета.
— Эй, там, вообще-то, атомная бомба может быть! — неуверенно сказал я.
— Она от гранаты не сдетонирует, — сказал вернувшийся от двери майор, — башня кирпичная, завалиться не должна… Да, вариант. Анна, вы молодец.
— К вашим услугам, Борис, — кивнула Анна, отходя назад и изготавливаясь к стрельбе. Похоже, она действительно умеет пользоваться этой штукой.
Мы с Ольгой и Борухом присели за бетонным основанием платформы, а брюнетка, вскинув камуфлированную в «песчанку» трубу на плечо, припала к прицелу, на секунду замерла, потом хлопнуло. У башни грохнуло солидней, над нами что-то неприятно просвистело, но и только. Я понял, что подсознательно всё-таки ждал локального ядерного апокалипсиса, хотя умом тоже понимал, что так спецзаряд не взорвёшь. Но организму это не объяснишь, и майку на мне было хоть выжимай от нервного пота. Хорошо, что майку и от пота, а не штаны от… Обошлось.
— Ух, здорово шарахнуло! — Анна улыбалась до ушей, демонстрируя красивые ровные зубы. — Отличная штука этот «Хашим»! Куда лучше РПГ…
Она скинула со спины зеленый рейдовый рюкзак, достала оттуда длинную зеленую гранату с рудиментарным хвостовым оперением и принялась засовывать её в трубу. Борух смотрел на брюнетку так, что Ольге пришлось ткнуть его в плечо. С каким очаровательным фырканьем она сдувает с испачканного копотью носа прядь волос, заряжая гранатомет! При этом довольна, как будто на маникюр записалась. Надо полагать, именно так и должна выглядеть женщина его мечты.
— Можно идти внутрь?
— Погодите, — опомнился он, — сейчас проверю…
Дверь у башни теперь отсутствовала, то место, где она была, стало большой неровной дыркой, но само сооружение устояло и вообще не выглядело сильно поврежденным. Умели раньше строить.
— Чисто! — доложил заглянувший внутрь майор, хоть на мой взгляд там было очень даже грязно.
Меня колотило так, что, пока мы поднялись наверх по узкой спиральной лестнице из ржавого железа, пару раз чуть не навернулся. В ушах звенит, в глазах пелена… Нет, геройство — это не моё.
Бомба не была похожа на бомбу. Я ожидал этакую «боеголовку», как в кино — конус, который на ракету сверху насаживают, — или авиационную каплевидную с крылышками, но наверху пустой, без водяного бака, башни, в перекрестье мощных двутавровых балок на дощатой платформе лежал железный цилиндр размером с бочку-прицеп для торговли квасом. Такие в моём детстве ещё можно было встретить в провинциальных городах. Чтобы затащить сюда эту дуру, наверное, пришлось снять крышу, погрузить краном и вернуть крышу на место. Крашеная зелёной армейской краской, с рёбрами прочности, транспортировочными рымами, чёрными буквенно-цифровыми кодами по трафарету, лючками на болтах, красной круглой херовиной с белой надписью «Для проверки на герметичность» и — аппаратной коробкой сбоку. К ней что-то подключено, но снизу не разглядеть. К платформе приставлена обычная алюминиевая лесенка, но залезть туда может кто-то один, места мало. И все смотрят на меня.
— Сможешь? — спросила с сомнением Ольга.
— Если лестницу подержите, — сказал я почти нормальным голосом.
— Я бы сам залез, — вздохнул Борух, — но про электричество я знаю только то, что у батарейки есть плюс и минус.
— Да лезу уже, лезу…
И я лез. Правда, наощупь, потому что адреналиновый шторм был такой, что я почти ничего не видел. Казалось бы — ну какая разница, где я буду, если эта штука рванет? Хоть на ней сиди, хоть на километр отбегай — разницы ноль. Но с каждой ступенькой мне становилось всё хуже, хотя, казалось бы, уже и некуда.
Алюминиевая герметичная коробка с разъёмом 2РМГ, к ней кабелем в железной оплётке подключён блок приемника-декодера. Есть разъем под кодовую карту — но карта отсутствует. Штыревая антенна выведена к небольшому окошку под крышей. Аккумуляторный блок автономки с преобразователем. Вот, собственно, и всё. Никаких зловещих красных циферок обратного отсчета, как в кино. Ни единой красной лампочки, ничего не мигает и не пульсирует тревожно. Только зелёный индикатор питания светится неярко в полутьме. Трясущимися влажными руками, презирая себя за то, что они такие влажные и трясущиеся, открутил фиксирущую гайку с разъёма. Снизу что-то вопросительно кричали, но у меня от ужаса звенело в ушах, и я ничего не понимал. Вилка сидела плотно, разъём новенький, и мокрые от пота руки соскальзывали. Выдохнул, вытер их об штаны (всё еще сухие, я не совсем безнадёжен), взялся поплотнее — и выдернул. И ничего не случилось.
Ножки мои подкосились, и я сел аккумуляторный ящик.
— Ну что там, что там? — кричали снизу.
Звон в ушах затихал, картинка в глазах прояснялась, но я был мокрый как мышь и не мог набраться сил, чтобы слезть.
— Красный или синий? — крикнул я, не удержавшись.
Внизу воцарилась мёртвая тишина.
— Чего? — осторожно спросил майор секунды через три.
— Шучу, — признался я, — отключил уже. Держите лестницу, я спускаюсь.
— Просто кабель выдернул? — спросила меня Ольга, когда мы вышли из башни, и я присел на платформу, чтобы отдышаться, и с наслаждением закурил, позорно прикурив с третьей попытки.
На отходняке руки дрожали ещё сильнее.
— Да, — ответил я коротко, выпуская дым носом.
Мне было почти уже хорошо. Вот бы грамм сто сейчас…
— А если бы она на отключение сработала?
— А какие у меня были варианты?
Ольга промолчала.
— На самом деле, — объяснил я, — риск был минимальный.
То, что я это понял только сейчас, когда немного успокоился, я говорить не стал.
— Почему?
— Это же не сляпанная террористами бомба из голливудского сериала. Это типовое военное оборудование. Никто не будет делать срабатывание по отключению. Зачем? Чтобы пьяный дембель кирзачом кабель зацепил — и бабах?
— Ну, ты… — покачал головой обиженный за армию майор.
— Утрирую, — согласился я. — Но, в целом, так и есть.
— Всё равно молодец, — Ольга обняла меня и, наклонившись, чмокнула в щеку.
Я помнил, что на самом деле она старуха, как ведьма из сказки, но не отстранился, а обнял её. Поскольку я сидел, а она стояла, обнял удачно, за лучшие места. На ощупь они ничуть не хуже, чем на вид. Кстати, жарко тут как-то стало… И не скажешь, что ноябрь. О, у неё же день рождения скоро! Или такие древние бабки не отмечают? Черт те что в голову лезет, блин.
— Гром один, гром один, — зашипела у неё на ремне рация, — ответь наблюдателю-один.
— Наблюдатель-один, слышу вас, — сказала она в пластмассовую коробочку.
— Колонна встала, повторяю — колонна встала. Разворачивают КШМ, поднимают антенну.
— Вовремя мы, — прокомментировала Анна. Она присела рядом с Борухом, как бы ненароком прислонившись к его крепкому военному плечу. — Точно не смогут теперь взорвать?
— Точно, — заверил я, — исключено.
— Вот и прекрасненько. А поехали им вмажем? — неожиданно возбудилась брюнетка. — У меня три кумулятивных и два термобара остались. А то чего они?
Майор смотрел на неё влюбленными глазами. Ну, или прикидывал, как её ловчее оглушить, связать и сдать психиатру. Но я бы поставил на чувства.
— Гром один, наблюдатель — два.
— На связи.
— Тут что-то летает… — озадаченно сказал голос в рации. — Здоровая такая штука…
— Какая штука? Где летает? — закатила глаза Ольга. — Нормально доложи, второй!
— Звиняюся. Летающий э… Объект. Плоский, квадратный. Размер… не могу точно сказать, не с чем сравнить. Но здоровый, сука! Быстро летит, падла!
— Куда летит, бестолочь?
— К этому, самому, ну…
— По карте!
— В направлении от сектора три к сектору семь! — ответил наблюдатель после паузы. Наверное, в карту смотрел.
— Принято, — встревоженно ответила Ольга.
— Наблюдатель один, — снова сказала рация, — вижу среднюю боевую платформу Комспаса.
— Первый, это точно она?
— Оль, я в обороне маяка стоял, — неформально ответил наблюдатель, — ни с чем не спутаю. У нас прорыв. И по земле за ней движение, пока не вижу, что именно. Но точно не тележка с пряниками.
— Куда идут, Жень, куда они идут?
— Ко мне. Скорее всего, на колонну навелись.
— Принято, наблюдатель один. Оставайтесь на месте, будьте на связи. Только, Жень, не лезь никуда, ладно?
— Закопаюсь как морковка! — ответила рация.
Мы молча уставились на Ольгу. Она вздохнула и сказала:
— Ань, ты, вроде, повоевать хотела?
— Всегда! — радостно ответила Анна.
Глава 29. Иван
— Где твоя семья? — участливо спрашивал бородатый водитель, подсаживая меня в салон. — Да вот, сюда, сюда садись, на сиденье.
— Примерно три километра на юго-восток, — ответил я.
Я уже ничего не видел, глаза резало, из них потоком текли слёзы.
— Да нет тут твоего юго-востока, — непонятно ответил второй, — это уже не ваша метрика.
— Пеленг от заправки на магазин. Три румба… примерно тридцать градусов правее. Там увидите крыши посёлка, они над снегом. Возле нашей есть вешка. Ну и дым, наверное, из трубы идёт, теперь его видно будет.
— Моряк что ли? — спросил водитель.
— Бывший.
— Снимай куртку свою, спаришься. Тут тепло в автобусе. Давай я помогу…
В четыре руки меня быстро раздели до свитера, удивляясь моей причудливой подвесной системе с грелками. Потом кто-то наложил мне на глаза плотную повязку.
— Теперь тебе нельзя открывать, — сказал тот, который Степаныч, — а то ещё хуже будет. Ожог ультрафиолетом — поганая вещь.
— Может, ему из аптечки нашей накапать? — спросил водитель.
— Ты что, он же эспээл. Им нельзя до проверки, может, он потенциал. Ничего, походит пока с повязкой, это не смертельно.
Я ничего не понял, но принял ситуацию такой, какая она есть. Снежная слепота обычно проходит, даже если её совсем не лечить. Дня за три. Так что действительно, ничего фатального. Потерплю.
— Не волнуйся… Как там тебя зовут?
— Иван.
— Степаныч я, а это Вовка, наш руль. Ты, Иван, не волнуйся, — я заметил, что, как только мне замотали глаза, со мной стали разговаривать громче, как будто я не ослеп, а оглох, — сейчас заберём твою семью и на базу. Там вам помогут.
Машина зарычала мотором, дёрнулась и плавно поплыла, раскачиваясь, по сугробам. Двое сидели спереди и разговаривали, не обращая на меня внимания. Так и сыпали непонятными терминами, вроде «минимальная метрика», «кривизна локали» и «хронометрический парадокс», однако на учёных похожи не были. Больше на техников-лаборантов. В Заполярье у нас такие на метеостанции приезжали — очки, бороды, умные слова, но на самом деле могли только показания снять и ленту в самописце заменить.
— След видим, — заорал мне Степаныч, — на чём ты тут ехал-то?
— На снегоходе. И не обязательно так кричать, я всё слышу.
— Ну да, ну да, — сказал он потише, но потом заорал снова, — сколько у тебя тут локального времени прошло?
— Локального?
— А, неважно. Сколько дней с тех пор, как началось?
— Недели две. Я мог сбиться на день-другой.
— Понятно. Высокий коэффициент.
Мне ничего понятно не было, но я промолчал, уверенный, что рано или поздно всё разъяснится.
Машина встала, мотор забурчал вхолостую.
— Коричневая крыша из металла, при этом как будто черепичная, да?
— Да.
Он что, металлочерепицу впервые видит?
— Печка топится, значит, будем надеяться, твои в порядке. Вот и дыра вниз, сейчас мы спустимся…