— Все будет сделано, сэр, — дон Крус покинул пузырь и скрылся в толпе игроков.
— Кого нужно убить? — поинтересовалась лучница.
— Цель будет на расстоянии в двести-триста гномьих шагов. Она будет стоять на стене, на высоте в восемьдесят два гнома. Ты будешь стрелять с земли. Попытка будет только одна, — объяснил Голдсмит, — У цели восемь тысяч хитпойнтов. Баффы и магическую защиту цели можно не учитывать, потому что ты будешь стрелять Сверхмилосердной Стрелой, которой на все это плевать. Брони на цели вероятно не будет. Предполагаю, что цель будет неподвижна. Справишься?
— Да, — уверенно ответила Бегущая-сквозь-ночь, — Я брала и более сложные цели. Но даже Сверхмилосердной Стрелы не хватит, чтобы снять цели восемь тысяч здоровья за раз.
— Обмажем ядами, — отмахнулся Голдсмит, — Учти, что если промажешь — ты умрешь. Напомню, умрешь в реальности. Знаешь, как выглядит Королева Риаберры Джамезия?
— Не-а, — мотнула головой лучница, — Не разбираюсь в местной политике.
— На, смотри, — Голдсмит продемонстрировал Бегущей-сквозь-ночь изображение на экране смартфона. На изображении была красивая женщина средних лет, черноглазая и похожая на мулатку, как и все риа. Ее волосы были такими длинными, что касались пола. Женщина была в черном платье, расшитом золотом, на голове Королева носила черную корону с острыми зубцами.
— Нарядов у нее несколько тысяч, и я не знаю, что она напялит на переговоры, — пояснил Голдсмит, — Так что запоминай лицо. Корону она тоже не всегда носит. А вот по волосам ее опознать можно всегда, Королевы Риаберры не стригутся.
— Вокруг нее наверняка полно стражи, — с сомнением произнесла Бегущая-сквозь-ночь, — Меня в любом случае убьют, когда я ее завалю. Я даже руну телепорта применить не успею. Тем более что у меня ее нет.
— Бежать с места преступления не будет нужды, — заверил Голдсмит, выпуская облако зеленого пара, — Как только сердце Королевы остановится — сервер вернется под мой полный контроль. И я уже заранее запустил команду остановить время в Риаберре. Как только Королева сдохнет — команда немедленно будет реализована, так что стрелы и заклинания стражников до тебя не долетят. А теперь покажи, как быстро ты выхватываешь лук. Из инвентаря, не из-за спины.
Бегущая-сквозь-ночь сунула лук и колчан в инвентарь, а потом выхватила лук обратно, с уже натянутой тетивой и готовой для выстрела стрелой.
— Отлично, — похвалил Голдсмит, — Уверен, что ты успеешь.
Внутрь пузыря тем временем ввалились дон Крус и запыхавшийся маг слова, юноша с серебряными волосами.
— Ну? — спросил Голдсмит.
— Вот Сверхмилосердная стрела, — дон Крус протянул Бегущей-сквозь-ночь белую стрелу, настолько тонкую, что она казалась нитью, — Охотник за головами под ником Клэнси не хотел отдавать ее мне, сэр. Пришлось применить силу.
— Я запомню, что охотник за головами Клэнси — мудак, — кивнул Голдсмит, — Что по ядам?
— Топорищеватый экстракт, два пузырька, снимает по тысяче хитпойнтов за раз каждый. Это от меня лично, сэр. Десять пузырьков Менструальной крови самки Тролля, снимают по пятьсот хитпойнтов за раз, Сок Заскорузла, снимает семьсот хитпойнтов.
— Не хватает, — констатировал Голдсмит.
— У меня есть дерьмо, — сообщил Андрей, и, заметив раздраженный взгляд Голдсмита, тут же дополнил фразу, — В смысле, дерьмо больного чумой орка. Яд. Снимает 90 хитпойнтов ежеминутно.
— У нас не будет времени снимать хитпойнты ежеминутно, придурок, — разозлился Голдсмит.
— У него есть агониальное дыхание, — сдал Андрея дон Крус, — Снимает 300 хитпойнтов немедленно. Я сам ему продал два пузырька.
— Давай оба, — приказал Голдсмит, — Для верности. Вот теперь ништяк.
Раздосадованный Андрей отдал оба агониальных дыхания лучнице.
— Чего ты ждешь? Обмазывай Сверхмилосердную Стрелу, — приказал Голдсмит Бегущей-сквозь-ночь, а потом обратился к магу слова: — А ты дай девушке громгласие на два часа.
— Удаленное громгласие на два часа? — опешил маг, — Я всю ману потрачу.
— Ничего, переживешь. Колдуй.
Маг забормотал какую-то формулу на неведомом языке, над Бегущей-сквозь-ночь, надевшей перчатки и аккуратно смазывавшей стрелу ядами, засияли сполохи.
— Готово, — доложил маг.
— Ля-ля-ля, — громогласно произнесла лучница, — Работает!
— Скольким игрокам ты разослал призрачного гонца? — спросил Голдсмит мага слова.
— Меньше сотни. И никто не ответил.
— Ладно, а теперь отдай девушке весь свой поганый шмот, — распорядился Голдсмит.
— То есть я останусь без маны и без шмота? — возмутился юноша с серебряными волосами.
— Она даст тебе свой.
— Не дам, — отрезала лучница, уже закончившая наносить яды на стрелу и теперь любовавшаяся результатом.
— Вы как дети малые, — рассвирепел Голдсмит, — А знаете что? Я сейчас вернусь в реал и буду пить виски, а вы подыхайте в своей сраной игре со своим долбаным шмотом. Я для кого по-вашему здесь стараюсь, неблагодарные ублюдки?
— Окей, — устыдился маг слова и отдал свою мантию, сапоги, пояс и колпак Бегущей-сквозь-ночь, оставшись в одной рубашке и штанах.
— Переодевайся, — приказал Голдсмит лучнице.
— Отвернитесь, — попросила Бегущая-сквозь-ночь, — Я не собираюсь переодеваться, пока на меня пялятся шестеро мужиков.
— Блядь! — на этот раз Голдсмит уже по-настоящему вышел из себя, — Ты не лесная девочка, мудак. Я отлично знаю, что ты в реале — Брукс, пятидесятилетний дальнобойщик из Сиднея, мать твою. И у тебя двое внуков, урод поганый.
— И что? — обиделась эльфийка, — У меня, между прочим, отыгрыш. И ни смертельно опасная миссия, на которую ты меня посылаешь, ни даже тот факт, что у меня двое внуков, ни фига не помешает мне отыгрывать дальше. Так-то, мистер Голдсмит. Я, между прочим, платила вам деньги, чтобы побыть милой лесной эльфиечкой. А теперь вы лично приходите прямо в игру и запрещаете мне! С какой стати? За что я платила? Я месяц гоняла автопоезда по Пустыне Гибсона, чтобы заработать на подписку…
— А давай я тебя отдам Грибным, а? — предложил Голдсмит, — Уж они с тобой поотыгрывают прекрасную эльфийку в плену у разбойников…
— Ладно, ладно. Уговорили, мистер.
Эльфиечка стала переодеваться, а Андрей все равно отвернулся, чтобы не смущать пятидесятилетнего дальнобойщика и деда двух внуков Брукса.
— Ну как тебе? — спросил Голдсмит мага слова, когда Бегущая-сквозь-ночь закончила переодевание, — Похожа на одного из ваших?
— Нет, конечно, — возмутился маг слова и указал на торчавшие из-под мантии коленки эльфийки, — Волшебницы не ходят с голыми ногами. И хвою в волосах они тоже не носят. А белые кошки жрут слишком много маны, так что ни один волшебник себе такую не заведет.
— Вытряси шишки из волос, — приказал Голдсмит, — И ножки прикрой. Есть у тебя какие-нибудь леггинсы или брюки? Естественно, не зеленые и без растительного орнамента. Ничто не должно напоминать о твоем сраном лесе. А питомца тебе придется оставить здесь, парень прав. И я, помнится, звал Фокусника. Где он, дон Крус?
— Я не нашел его, сэр, — признался дон Крус.
У Андрея возникло нехорошее предчувствие, и в следующее мгновение оно подтвердилось. Прямо над головой Голдсмита вдруг грянул гром и из ниоткуда появилась маленькая тучка. Из тучки во все стороны полетели куски самого настоящего говна. Андрей успел увернуться, а вот котопауку и дону Крусу, которому продукт тучки упал на сомбреро, повезло меньше. Голографический Голдсмит, которому бояться было нечего, наблюдал за дождем из говна с интересом.
Но дождь длился недолго, всего несколько секунд. Потом он кончился, и из тучки вместо очередного куска говна выпал взлохмаченный старик. В отличие от стеснительной лучницы, старик совершенно не смущался демонстрировать свое тощее старческое тело и носил одну лишь набедренную повязку.
— Я Фокусник! — объявил Фокусник.
— Напомни, чтобы я потом приказал Грибным порубить тебя на куски, окей? — попросил Голдсмит, — А сейчас, видишь вот эту лесную эльфийку? Я хочу, чтобы она стала орчихой.
— Орчихой? — пришла в ужас Бегущая-сквозь-ночь, — Ну уж нет. Зачем орчихой?
— Затем, что орки не умеют вообще ни в какой дистанционный урон, если не сидят в своих железоходах, конечно, — объяснил Голдсмит, — Наша цель, которую ты должна убить, будет держаться от нас на расстоянии. И если ты станешь орчихой — она не будет тебя опасаться и расслабится.
— Позвольте, сэр, — вмешался дон Крус, счищавший магией говно Фокусника с собственного сомбреро, а заодно и с котопаука Андрея, — Но ведь магия Фокусника все равно не способна обмануть систему. Ваши противники узнают, что перед ними лучница и лесная эльфийка, как только увидят плашку у нее над головой.
— Они ее не увидят, — заверил Голдсмит, — Я их так запугаю, что они и на сотню гномьих шагов к нам не подойдут.
— Но ведь вы только что сказали, что наша цель в том, чтобы жертва наоборот расслабилась, а не боялась, — удивился Андрей.
— Верно, — Голдсмит выдул облако пара, — Жертва должна будет бояться меня. А орчиху она бояться не будет и вообще забудет про ее существование. И вот тогда орчиха и нанесет удар. Действуй, Фокусник. Но, учти, если ты опять породишь дождь из говна — я тебя отдам Грибным на порубку прямо сейчас.
— Я Фокусник! — обиженно заявил Фокусник, как будто это было абсолютным оправданием, и начертил в направлении лучницы самую сложную руну, которую Андрею приходилось видеть за все время, что он провел в игре.
Над Бегущей-в-ночи заметались тени, и через несколько мгновений она из милой лесной эльфийки превратилась в угрожающего вида клыкастую орчиху.
— Я не слишком страшная? — расстроилась бывшая эльфийка.
— В самый раз, — удовлетворенно ответил Голдсмит, — Я так понимаю, это было заклинание на целые сутки, Фокусник?
Фокусник утвердительно затряс косматой седой головой.
— Целые сутки? — ужаснулась Бегушая-сквозь-ночь, уже доставшая зеркальце и теперь рассматривавшая себя.
— Ты хреново отыгрываешь, — заметил Голдсмит, — Настоящие женщины, конечно, переживают о своей внешности, но не настолько. Дон Крус, приведи нам самого быстрого и умного коня. Можешь взять у воинов Децимуса. И мирное знамя захвати, оно должно быть у Джейни. Теперь остался последний вопрос. Наша оркоэльфийка будет изображать мага слова, которого я якобы взял на переговоры, чтобы мне не пришлось орать стоящей на стене Королеве. Она будет моим громогласным голосом, короче говоря. А вот кто понесет Лунный камень?
— А я чем плох? — раздосадовался Андрей.
Голдсмит рассмеялся:
— Ты всем плох, парень, вообще всем. Однако… Ты донес сюда Лунный камень и привел меня к игрокам, хотя по моим расчетам должен был сто раз сдохнуть по пути. Видимо, тебя ведет сама судьба. Так что окей. Собирайся в дорогу, Иван Гроза Нубов. Дон Крус, тебя я оставляю за старшего. Объяви об этом, пока я еще здесь, чтобы ни у кого не возникло сомнений в твоих полномочиях.
Уровень 7: Припадочный VII
Черный как ночь конь несся вниз по склону холма. Андрею было довольно неудобно, зад и спина начали болеть сразу же, как только он сел в седло, а руки сводило судорогой. Котопаука Андрею пришлось оставить в лагере на холме, потому что Васька за конем бы не угнался. Расставаться с питомцем было жалко, и Андрей очень переживал, что Ваську без него случайно раздавят или его сожрет питомец другого игрока, однако скачка оказалась настолько неприятной, что Андрею скоро стало не до тревог о котопауке.
Сейчас Андрей изо всех сил обнимал за талию орчиху, сидевшую впереди и правившую конем. Воины Децимуса, уже успевшие принести присягу Голдсмиту перед отъездом Андрея, дали им двухместное седло, которое использовалось, как они объяснили, для перевозки знатных заложников и пленников. Незнатных заложников, как объяснили те же воины, они просто перекидывали через круп коня. Вообще Андрей просил дать ему отдельного коня, но навык езды на конях у него оказался нулевым, так что из этой затеи ничего не вышло.
В результате теперь Андрей страдал, и от затекшего тела, и от тряски, и от вони орчихи. Фокусник, конечно, был сумасшедшим, но иллюзии у него получались на славу. Орчиха вышла действительно омерзительной, и обнимать ее за талию не было никакого удовольствия. Впрочем, Андрей не знал, получил бы он удовольствие, если бы Бегущая-скозь-ночь сохранила свой настоящий облик и оригинальный хвойный запах лесной эльфийки. С одной стороны, наверное да, но с другой стороны, ведь это на самом деле не эльфиечка, а дед-дальнобойщик из Сиднея. И если бы Андрей получил удовольствие от скачки на коне с эльфийкой, которая на самом деле не эльфийка, то не стал бы он после этого пидором? Что бы сказал на это Леха, убитый Грибными за ссору с орками? Андрей был убежден, что Леха разрешил бы этот вопрос по всем пацанским понятиям.
Несмотря на все неудобства и дувший в лицо горячий ветер, Андрей все же успел рассмотреть пейзаж, открывшийся впереди, когда они стали спускаться с холма, и от этого пейзажа у него захватило дух. Дахия к востоку от холма мало отличалась от западной части города, через которую Андрей прошел сегодня утром. Но то, что лежало за Дахией, завораживало и пугало одновременно. Андрей на самом деле мало где бывал в своей жизни, но столь жутких городов, как столица Риаберры Эазима, ему в любом случае видеть еще не приходилось.
Эазима была огромной и злой, от нее исходили волны ненависти. Со стороны океана дул обжигающе горячий ветер, казавшийся отсюда, со склона холма, дыханием раскинувшегося на берегу города-монстра. За Дахией к востоку лежали поля, все редевшие по мере приближения к океану и переходившие в безжизненную каменистую пустыню. За пустыней начиналась возвышенность, на которой и расположилась Эазима. Зажатая между пустыней и океаном Эазима тянулась до горизонта в обе стороны вдоль побережья. Андрей видел стены — внешние, сложенные из бурого камня, и внутренние — огромные, раза в три выше внешних, монолитные и абсолютно черные, будто поглощавшие солнечный свет. В пространстве между стенами, как видел Андрей со склона холма, были понастроены какие-то хибарки, а за внутренними стенами вздымались к небесам десятки тысяч острых шпилей и каменных минаретов. Эазима будто скалилась и объявляла войну самим небесам, направив в противника колья-шпили.
За исключением циклопических внутренних стен из черного камня, весь город был бурым, под цвет Риаберрийской пустыни. Он казался Андрею перемазанным застывавшей тысячелетиями кровью. От Эазимы несло древностью, ветхостью, первобытной архаикой и злобой. Это впечатление только усиливалось по мере приближения к столице Риаберры, ветер обжигал все сильнее, и даже безоблачное небо как будто становилось выше, будто оно хотело сбежать и отдалиться от шпилей города-монстра.
Бегущая-сквозь-ночь умела хорошо обращаться с конем, за полчаса они проскакали обезлюдившую восточную Дахию, все жители которой то ли попрятались, то ли ушли, потом поля, засаженные черными злаками, и въехали в жаркую каменную пустыню, отделявшую Дахию от Эазимы. Голограмма Голдсмита присутствовать во время путешествия отказалась, так что Голдсмит должен был появиться позднее, когда они уже прибудут на место.
Чем ближе всадники подъезжали к Эазиме, тем страшнее становилось Андрею. Он почему-то думал, что Эазима окажется меньше. Но сейчас Андрей понимал, что одной стражи в столице, наверное, в сотню раз больше, чем всех игроков и эльфов Децимуса на холме вместе взятых.
Теперь они скакали по черной имперской дороге из драконьей крови и плодов флексилиса. Андрей уже дважды бывал на таких дорогах, дававших бафф к скорости, в первый раз — в Восточной Четверти, и второй раз, когда уже подходил к Дахии сегодня утром. Дорога шла через каменную бурую пустыню, и стены Эазимы все росли и приближались, как будто хотели заполнить собой весь мир и раздавить путешественников.
По бокам дороги здесь стояли совсем маленькие и убогие домишки, Андрей даже мельком увидел местных жителей — оборванных, грязных и пугливо прятавшихся при приближении чужаков. Судя по всему, это уже была Эазима, просто ее беднейшие жители обитали за городскими стенами. И запереться в своих домах на десять засовов, как тот эльф, который бежал от Андрея в Дахии, местные не могли, поскольку у многих из них в домах не было даже дверей. Впрочем, у некоторых и домов-то не было, Андрей разглядел, что среди домиков, маленьких, но все же каменных, попадаются и шалаши из кож и шкур.