– Я вас ненавижу! – зевнув, проворчала Мира, спускаясь по лестнице в центральный зал, где ее поджидали Руслан, Владимир и, конечно же, командир, гладко выбритый по случаю праздника.
– Опа! – гоготнула Инга, весело чмокнув Клима в щеку. – А где борода?
– Да вот, – улыбнулся он, подмигнув Мире, – решил сбрить и подарить ее своей протеже!
– Очень смешно! – фыркнула Мира, обнимая Руслана.
Кексик, сидевший у него на плече, нежно ткнулся в нее влажным носиком, а Маркиза, остававшаяся в стороне от всяких планов и тем более всяких "Б", энергично обвилась вокруг ее ноги пушистым хвостом.
– С днем рождения! – прокартавил он, отстранившись. Взгляд его излучал тепло и доброжелательность. – Желаю тебе любви…
– Кстати, про любовь… – перебила Люся. – А где же незабвенный Валера? – спросила она, даже не пытаясь скрыть в голосе пренебрежительное отношение к любимому стражу своей лучшей подруги.
– А! – отмахнулась Инга. – Наверное, тырит где-нибудь подарок для своего василька! Если не забыл, конечно, про ее днюху! – Она смешно вытянула губы, изображая поцелуй. – Кстати, про подарки…
Инга засуетилась и заглянула под стол, но Клим ее опередил и уже разворачивал перед Мирой серое пальто, элегантно приталенное, но свободно уходившее к низу, с… опа, капюшоном.
– Я знаю, что тебе очень нравиться мое пальто с капюшоном, так что мы с Ингой решили подогнать и тебе такое, – пояснил Клим.
Мира раньше думала, что капюшон был типа признаком власти, но оказалось, что его наличие было личным предпочтением командира. И да, оно ей безумно нравилось.
– Ооо! Смотрите, кто-то сейчас всплакнет! – ярко прокомментировал Владимир выраженное на лице Миры трогательное недоумение столь неожиданным подарком и вообще всем происходящим, хотя она все еще злилась на то, что ей не дали поспать.
– Она думала, что мы с тобой спим, – сказала Инга командиру. – Да, да! – усмехнулась она, перехватив смущенный взгляд Миры. – Я видела все твои не замечания наших с ним уединений. Ты уж прости, дружище, – она снова обратилась к Климу, – но ты не в моем вкусе.
– Прямо сердце разбивается от твоих слов, – картинно приложив руку к груди, ответил ей Клим.
– Ну, ты надень его! – настоятельно подергав Миру за локоть, сказал Люся. – Нам всем интересно, как оно сядет.
– Оно сядет, как надо, – обиженно ответила ей Инга. – Я мерки не снимала, но у меня глаз-алмаз!
– Не какой не алмаз! – фыркнула Люся, смерив Ингу сомнительным взглядом. – Это я тебе сказала, что параметры 90/60/90.
– Да, поэтому я пошила на 96, – ответила ей Инга.
– Не, – Люся почесала нос, оценивающе посмотрев на подругу, – бедра у нее уже.
– Да не бедра! – раздражилась Инга и махнула на нее рукой. – Надень, Мира. Не томи.
Мира, которая не участвовала в разговоре, сокрушаясь по поводу того, что не знала про день рождения Клима и не имела ничего, что бы можно было ему подарить, на автомате надела пальто, галантно поданное командиром.
– Застегни! – скомандовала Инга. – Руки подними! Нет, в стороны! Окей! Все отлично, – довольно вынесла она вердикт на основании того, что пройма не треснула, а пуговицы не отлетели. – Я же сказала, что глаз-алмаз, – гордо добавила она.
– Ну, тебе нравится? – неуверенно спросил Клим, всматриваясь в лицо своей протеже.
– Конечно, нравиться, – ответила за Миру Люся. – Она просто очень скромная, чтобы…
– Ага, – перебил Владимир, – мы все слышали о ее скромности. Особенно по ночам. – Он выразительно посмотрел на Миру поверх очков. – Валера, а давай так! – перекривлял он. – Валера, а давай… Ай! Она еще и дерется! Не слыханно! – возмутился он, потирая место удара. – Вот оставлю тебя без подарка…
– Переживу! – отрезала Мира и, вернув красноречивый взгляд командиру, положила руки на его широкие плечи, стала на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Спасибо! – шепнула она, вновь окунаясь в серебро его глаз. – Извини, но у меня нет ничего взамен, – смущенно добавила она.
Клим снял ее руки со своих плеч и нежно обвел волдыри на них.
– Ты спекла торт, – сказал он. – Большего мне не надо.
Серебро в его глазах волнительно переливалось, а от рук вместе со статическими разрядами шло приятное тепло, проникавшее под кожу наравне с пониманием того, что Клим говорил не правду: большего ему очень хотелось.
Словно почувствовав, что Мира догадалась об этом его секрете, который, в общем-то, для многих посторонних наблюдателей секретом и не был, Клим в ответ без страха и смущения засиял глазами еще ярче, решительно укрепляя ощущение неловкости у Миры, невольно поймавшей себя на мысли, что она часто включала дурочку в отношении его чувств к ней.
– А мне вот надо! – вмешалась Инга, похлопав себя по животу. – Жрать охота. Фекла, тащи завтрак! Хоть поедим нормально, пока здесь не прибавилось дармоедов, – добавила она, озираясь по сторонам.
Покалывание на коже сохранилось даже после того, как Клим отпустил ее руки, но горячий завтрак и новый прилив смущения (и не только), вызванный вручением подарков отвлек Миру.
Владимир подарил ей свой автопортрет, получив вместо благодарности обещание сделать из него мишень для стрельбы. Руслан вручил большой кувшин с тугой пробкой, в котором было мыло по его личному рецепту, призванному избавить Миру от сухости кожи, о которой он типа случайно слышал от Люси, скорее всего, имевшей в виду себя и свою кожу.
Фекла с гордостью вручила ей тот самый клочок туалетной бумаги, на котором был записан рецепт торта, который она лично охраняла остаток ночи, дабы сохранить его первоначальный размер до непосредственно празднования.
Люся одним подарком не ограничилась и вместе с венком из лилово-золотистых страстоцветов, более известных, как цветы страсти, подарила еще и на редкость уродливый, косо-криво вырезанный деревянный гребень.
Первый подарок, едва оказавшись на голове, поспешил оправдать название цветов и вынудил волосы Миры так страстно обвиться вокруг ее шеи, что она уже думала, что сейчас глаза вылезут, но Клим вовремя успел снять с нее венок, рискнув остаться без рук.
Второй подарок, то бишь гребень, Руслан незаметно для Люси, взахлеб расписывающей его волшебные свойства, одним взглядом забраковал его, и Мира твердо решила, что тот кусок дерева не притронется не только к ее волосам, но и даже к рукам.
За веселыми разговорами в кругу самых близких друзей время летело быстро и Фекле пришлось удалиться на кухню готовить обед. Инга, выбрав в жертвы Владимира, стащила у него очки и они оба умчались на улицу. Руслан отправился инспектировать работу своего хитроумного устройства в душевой, и Климу пришлось идти с ним, оставив Миру на попечение Люси.
Последняя провела командира очень странным взглядом и не менее странно (хотя совсем не странно, ведь Мире был прекрасно знаком этот взгляд, не предвещавший ничего хорошего) посмотрела на подругу.
– Что бы ты не хотела сказать, – Мира предупредительно наставила на нее палец, украшенный очень крупным волдырем, – лучше молчи и не порть мне настроение.
Люся, уже открывшая рот, захлопнула его и картинно поджала губы, всем своим видом изображая поруганное достоинство.
– Тебе повезло, – обиженно растягивая слова, ответила она, – что у тебя сегодня день рождения. Иначе, – Люся сузила глаза, – я бы…
– Люся!
– Знаешь, Мира, – подруга скрестила руки на груди и пустила в ход самую тяжелую артиллерию – губы бантиком, – я всегда восхищалась твоей удивительной способностью в нужных ситуациях проявлять, как ум, так и включать дурочку, но…
Мира закатила глаза и просто обняла подругу.
– Я так рада, что ты здесь!
– Хитро ты так с темы съехала, – укорила Люся, обнимая ее в ответ. – Слушай… На меня что-то брызнуло.
– Да? Блин, наверное, еще один волдырь лопнул, – печально вздохнула Мира, не выпуская подругу из объятий.
– Фу! – взвизгнула Люся, не переносившая всякие биологические жидкости. – Отпусти! Отпусти, негодная девчонка!
Сжалившись, Мира со смехом ослабила объятия.
– Гадкая, гадкая Мира! – прошипела Люся, брезгливо отодвинувшись от нее.
А волдырь у Миры и, правда лопнул, закрепив тем самым за словом "фу" статус девиза дня, и даже волшебные мази Руслана, которые он прихватил с собой в качестве подарка для Клима, и его же заботливые руки, аккуратно забинтовавшие несколько особо опасных волдырей на пальцах Миры, не вытеснили слово "фу" из обихода Люси.
Воссоединившись за обедом, компания принялась активно перетирать командирскую бороду, обещанную Мире в подарок, и, конечно же, торт, который все предвкушали попробовать, уговаривая именинников, как можно скорее начать его, чтобы и другие могли.
Мира смеялась со всеми, но мысли ее были далеки и от торта, и от друзей, и от крепости вообще. Они были где-то там, где был ее любимый страж, заставлявший ее в столь важный день себя ждать.
Внезапно об ее руку ударился бумажный самолетик. Мира огляделась по сторонам в поисках того, кто мог это сделать, но, не обнаружив ничего подозрительного, она внимательнее присмотрелась к самому самолетику.
Вот было в нем что-то такое манящее, что Мира, недолго думая, препарировала его и обнаружила внутри три коротких слова, написанных корявым почерком: я тебя вижу.
Мира огляделась по сторонам еще раз и только тогда додумалась посмотреть на лестницу, грубые перила которой подпирал Валера, на удивление очень серьезный.
– О-о! – Инга проследила за ее взглядом. – Народ, мы ее теряем!
– Извините… – пробормотала Мира, не обратив внимание ни на корчившую рожицы Ингу, ни на открывшиеся для возмущений губы Люси, ни тем более на взгляд командира, серебро в котором непроницаемо застыло. – Мне надо отойти…
– Мне надо отойти, – весело перекривляла Инга, шлепнув уходившую подругу по заднице.
Теряясь в догадках по поводу серьезности стража и одновременно предвкушая то, что будет, когда они окажутся наедине, Мира прошла зал и, ступив на лестницу, вложила свою руку в протянутую руку Валеры.
– Что с руками? – спросил он, осмотрев бинты.
– Обожглась.
– Всего то?! – ухмыльнулся страж, хитро стрельнув взглядом ей за спину. – А я-то думал, что мой бесстрашный василек вступил в неравный бой с одной чудовищной бородой и вышел из него, хоть и раненым, но с победой.
Мира неодобрительно покачала головой, но тоже улыбнулась. Поднявшись еще на одну ступень, она поравнялась с Валерой и с чувством прижалась к его губам, сразу же углубляя поцелуй.
– Фууу! – раздалось за ее спиной, но ни Мира, ни страж не обратили на это внимание.
– У меня есть для тебя подарок, – шепнул страж, неохотно отстранившись от Миры.
Тело его хотело продолжать поцелуй, но на уме у стража было что-то другое. Настораживающее и одновременно волнующее другое.
Миру кольнула вина за то, что она отдавала предпочтение Валере вместо того, чтобы проводить время с Люсей, с которой они хоть и общались через чашу каждый день, но уже не были так неразлучны, как раньше в силу ее службы и того, что Люся теперь была счастливой женой прекрасного человека, то бишь Руслана, но, не оглядываясь, Мира без единого сомнения пошла следом за стражем в комнату, которую они делили на двоих.
– Я говорил, что люблю тебя?
Валера закрыл дверь и убрал волосы Мире за спину.
– Впервые об этом слышу, – ответила она, наполняясь чарами от его близости и мистического света еще вчера полной луны, освещавшей комнату.
– Так и знал, что что-то забыл, – улыбнулся страж, нежно поглаживая ее приоткрытые губы. – Я люблю тебя, василек, – добавил он, странно вибрирующим голосом. – Моя ланфрен-ланфра…
Глаза цвета моря переливались удивительной лазурью, которой раньше в них никогда не было.
– Сегодня у тебя день рождения, а через какой-то месяц с небольшим у нас вторая годовщина знакомства. Ты помнишь этот день? Ты с подругой так смешно пряталась за шторой, а на следующий день мы столкнулись в доме.
Мира улыбнулась вспоминая, с чего начались ее умопомрачительные приключения, подарившие ей любовь.
– Меня никогда не привлекали блондинки и та твоя стрижка… Она совсем тебе не шла, но ты так смотрела на меня… Я думал, что умру на месте, просто исчезну в омуте твоих васильковых глаз, а уже день спустя я и правда умирал. По крайней мере, я так думал, но твои глаза, которые я все время видел перед собой, звали меня и привели прямиком к тебе. Ты спасла меня тогда, а я отплатил тебе самым скверным образом, наградив этими проклятыми браслетами. Я не должен был идти на поводу твоих желаний тогда в Осени и, встретив Клима у мельницы, должен был все ему рассказать, умолять, если надо, чтобы он снял с тебя браслеты, спас твою подругу и вернул вас домой, в безопасность, но я не смог… Не смог признаться даже себе, что ты околдовала меня своей красотой, добротой, смелостью, преданностью и умом. А признавшись, пошел на крайние меры, чтобы сохранить тебя только для себя, на вечно, чем добился обратного результата, да еще и так обидел тебя, разочаровал. Ты не представляешь, как я себя за это ненавидел! Но ты дала мне второй шанс, фактически спасла снова.
Валера сжал ее лицо и прислонился к ней лбом. Он нервничал, что было совсем на него не похоже.
– У меня ничего нет, василек, – прошептал он. – Я не могу купить для тебя дом, не могу его построить, потому что не умею, не могу отдать тебе сердце и душу, потому что они и так твои на вечно. Не знаю, сколько я буду нужен тебе такой, если нужен вообще даже сейчас, но…
Страж убрал одну руку и нежно провел ею за ухом Миры. Между пальцев у него появилось толстое, серебряное кольцо.
– Но я очень хочу быть нужным тебе столько, сколько ты будешь того хотеть, – выдохнул он.
Мира, давно забывшая, как дышать, заворожено следила, как он брал ее за правую руку и…
– Надо же… – озадаченно пробормотал он, нахмурившись. Особо солидный кусок бинта, намотанный на безымянный палец Миры, не давал кольцу налезть. – Не налазит… Василек, а ты не могла обжечь другой палец?
Мира не сдержала смешок.
– Ну, извини, – посмеиваясь, ответила она.
– Ладно, – сдался страж, – давай левую. Я все равно католик.
Мира засмеялась и подала ему левую руку, безымянный палец который с легкостью принял подарок.
Вообще, для стражей, живущих вечно, брак не имел особого значения и как союз заключался очень, очень редко, то есть никогда. К своим любимым, если они были из других миров, стражи наведывались, время от времени, никогда не забывая о том, что любовь к ним не принесет ничего кроме страданий, когда смерть возьмет свое, а вечная жизнь и служба в братстве свое.
Поэтому, даже, несмотря на то, что невеста командира никому не нравилась, к их свадьбе относились с восхищением, достойным двух людей, рискнувших пожелать связать себя любовью на веки вечные.
Для Валеры же подобные мысли были из ряда вон и когда он впервые заговорил еще зимой о браке, Мира не восприняла это всерьез, но теперь… Теперь она поняла, что ошиблась: Валера был настроен серьезно и целенаправленно… пометить ее вот таким вот банальным, Банальным, БАНАЛЬНЫМ образом.
– Валер, а где ты его взял? – спросила она, рассматривая кольцо.
Страж выкатил глаза и поджал губы, тем самым подтверждая ее догадку.
– Украл, да?
Валера скорчил невероятно милую мордочку.
– Можешь меня за это наказать, – муркнул он, не двусмысленно окатив хищным взглядом ее грудь.
Мира закусила губу, прекрасно понимая, что своим следующим вопросом может испортить волшебство момента, но все же не спросить она не могла, ведь в ее понимание уж если и было тырить, то что-нибудь получше.
– Валер… А почему… Почему оно без камня?
Страж удивленно выкатил глаза, забыв про ее грудь, к которой уже тянул шаловливые ручки.
– Ах, вот, значит, какой ты у меня василек! – наигранно возмущенно сказал он, продолжая изображать удивление и даже укор. – Камушки ей подавай! Я в шоке!
– Да нет… – поспешила оправдаться Мира, сама удивившись, что она такое ляпнула. – Я не это имела в виду… – пробормотала она.