Недавно появился Кудак, который ведёт себя не так, как все. Зовут его Кудак Ци. Судя по рассказу, этот парень гений. Начать с того, что он первым решил проблему преодоления водных преград. Додумался до плота. А значит, до возможности пересекать реки где и когда угодно. В своём родном городе он вообще построил мост. Соединив, таким образом, два берега, а значит два государства.
А ещё этот, блин, Македонский, создал фалангу. Вооружил копейщиков большими круглыми щитами и нате вам. Противник об эту стену разбивается вдребезги, а потом уж остальные его добивают. И это при том, что тут нет конницы. Не сообразили пока. Хотя лошади, вроде бы, есть. И колеса тоже не придумали, всё волоком или на своём горбу. И, во всяком случае пока, не придумали метательных орудий. Даже пращи нет. Лёгкие копья, то бишь дротики, есть, но и только.
Да, не повезло нашему пленнику. К нему в руки такое богатство шло. Две женщины это уже обеспечение на всю жизнь. А ещё новое оружие. Он, небось, уже видел себя если не Удаком, то Удом наверняка. И такой облом. Однако вернёмся к нашим баранам, в смысле к новому правителю. Так сколько городов он уже захватил? Сколько? Опаньки! Парень уже империю сколачивает. Почти три десятка городов в мире, где каждый город за себя. Я же говорил, Македонский. А как называется его главный город? У городов-то названия есть, я помню. Что? Рим? Мать моя женщина. Это не Македонский, а Цезарь! И где этот Рим находится?
Так, история повторяется. Я опять выскочил возле столицы. То есть мы. Потому как город впереди и есть Рим. Единственный в этом мире город, стоящий на двух берегах реки. Город, с которого началась новая эра. А что у нас сзади? Там есть небольшой город. Называется Зик. Он расположен в четырёх неделях пути и стоит у подножия Горы.
Мой собеседник понемногу оживал. И в глазах появилось что-то такое. Не то, чтобы хитринка, но какая-то скользкость. Как же, как же, я ведь обещал его отпустить. А выкручивается парень, как уж на сковородке. Он, видите ли, предположил, что мы «люди из-за облаков». Это так называют легендарных обитателей Горы. И напал от растерянности. Не знал, бедняжка, как себя вести с редкими гостями. Теперь знает. Ну, вот нутром чую, побежит прямиком к начальству и заложит.
И убивать как-то обломно. А время-то идёт. Девочки уже мнутся, прошло часа четыре, а то и пять. У парня вон язык отваливается, только на ожидании чуда и держится. А у меня уши опухли, и мозг скоро взорвётся. Так что хватит. На этом приём информации прекращаем. Я встал. Вот блин, ноги отсидел. Несколько минут я, не совсем молча, разминал нижние конечности под хихиканье Джейн. Лея хотя бы старалась вести себя прилично.
У Ги сидел. Во взгляде к скользкости прибавилась тревога. Ага, боишься! А, ладно, не боись. Убивать не буду. Так, чуток чёрным шаром шарахну, незаметно. Я, даже, позволил этому шлемазлу забрать своё оружие. Нам оно без надобности, а ему может и пригодится. А когда он, счастливый и уверенный, что обманул дурака, повернулся, чтобы идти, щёлкнул пальцами….
– Приказывай.
Вот чёрт, про это дурацкое «приветствие» я забыл. Девочки смотрели на меня ТАКИМИ глазами! Аж жалко стало. Но и отпускать «этого» тоже было нельзя.
– Ты пойдёшь в Зик. Там расскажешь, что на вас напали две «руки» бандитов. Вы отбились, но ты остался один. Своих воинов ты захоронил. Никаких других встреч не было. Во время боя тебя ударили по голове, и теперь ты помнишь не всё. В том числе, почему ты пришёл в Зик, а не вернулся в Рим. Иди.
И У Ги ушёл. А я остался на растерзание.
Девушки молчали. Молчали, пока я раздевал и убирал трупы. Когда совал в свою сумку пару трофейных мечей. Молчали, когда я сказал им одеть одежду убитых и их шлемы. Молчали, натягивая на себя эту рвань. И это было обидно. Я что, виноват, что моя магия при мне? Некоторое время спустя наша троица могла уже показаться на глаза местным жителям, не вызывая нездоровый ажиотаж.
Больше всего пришлось повозиться с арбалетами девушек, приспосабливая их так, чтобы, при случае, можно было легко воспользоваться, но и в глаза бы не бросались. Мне свой лук и стрелы пришлось вообще убрать в ранец. И всё это под обиженное сопение. Вот же счастье привалило. А как было хорошо в прошлый раз. Один. Никого не надо прикрывать. Ни о ком не надо беспокоиться. Никто на тебя не дуется. Сказка.
В конце концов, я не выдержал:
– Значит так, Джейн, Лея! Я понятия не имею, почему моя магия работает. И почему ваша нет. Но! Мы в чужом мире, с дикими, как вы слышали, правилами и законами. Если мы хотим выжить и найти дорогу домой, нам надо друг другу помогать. И не вредничать по пустякам. Всё, думайте.
После чего повернулся и пошёл по направлению к городу.
Поскольку прятаться уже не имело смысла, я снова кинул лёгкую «снежную паутину». И теперь мог идти более менее спокойно. Как всегда, пешая прогулка пошла на пользу. Минут через двадцать я успокоился. Обида на девушек улеглась, хотя они и продолжали идти молча. В принципе я их понимаю. А то, что молчат – даже хорошо. Поскольку отсутствие разговоров помогает мышлению. И я уже ругмя себя ругаю за то, что не применил черный шар раньше. Опять убеждаюсь, что после перехода я резко тупею. Я же ничего, в принципе, не узнал до конца.
К примеру, по поводу отсечения конечностей. Существует некий свод правил на эту тему или кому что в голову взбредёт? И какова покупная стоимость монет? Что можно купить на одну монету? На десять? Короче я не знаю ничего. И ещё. Есть тут понятие магии как таковой? И науки? И если есть, то кто ими занимается? Или такой вопрос. Раньше все споры решал Кудак. На это отводилась какая-то часть его дня. Но тогда вопрос шёл об одном городе с достаточно небольшим количеством людей, имеющих право обратиться в «суд». А теперь, когда этот Ци захватил несколько десятков городов? Как обстоит дело? А торговцы и мастеровые они равны? Или, как и в моём мире, те, кто производит, имеют меньший вес по сравнению с теми, кто продаёт? Короче нифига я не выяснил.
Глава 4
Мы шли уже почти два часа, когда я уловил движение впереди. Замедлил шаг, давая девушкам подойти ближе. Левее дороги что-то происходило. Точнее, мы пришли к концу какого-то события. Вон, несколько человек в стороне закапывают мертвецов. Судя по размерам засыпаемой ямы мертвецов этих самых довольно много. Ещё несколько человек ковыляют к городу. Этих тоже немало, с десяток будет. И ещё двое, судя по «паутине» – живых, просто валяются посреди поля битвы. А то, что здесь была битва это, как пить дать.
Похоронная команда закончила утаптывать (я не шучу, именно утаптывать) землю над захоронением и тоже ушла к городу. До которого, кстати, ходьбы осталось чуть больше часа. Интересно. Те, лежащие в поле, вообще никого не интересуют? Я обернулся к девочкам:
–Пошли, посмотрим?
Пошли, посмотрели. Блин. У одного нет обеих ног. Со стороны похоже, на случайность. Видать парень упал, а кто-то рухнул на него сверху с чем-то, вроде алебарды. Одну ногу отсекло выше, а другую ниже колена. Что интересно, отрубленных конечностей нет. Похоронили, что ли? А пацан совсем ещё молодой, даже жалко. И ведь, что характерно, лежит молча. Не зовёт на помощь, не пытается ползти. Даже не стонет. Просто ждёт смерти. То есть он сам себя уже списал. Ой, не нравится мне этот мир, ой не нравится.
Второе «тело» лежит чуток подальше. Этот, похоже, то приходит в себя, то снова теряет сознание. Нет, это я понимаю. У мужика руки в узел завязаны. Там каждая кость по нескольку раз переломана. Конечно, в такой ситуации будешь всё время отключаться от боли. И что-то мне его руки напоминают. Вспомнить бы, где я такое уже видел? А, ладно, потом вспомню. А пока попытаюсь помочь страдальцу.
Когда мужик опять отрубился, я положил его руки вдоль тела и сел в сэйдза в изголовье. Свои руки положил ему на плечи. И призвал рэйки. Под ладонями разлилось знакомое изумрудное свечение. В голове пусто. Процесс занял минут тридцать пять – сорок. И только потом я сообразил, что сделал. Вот точно после перехода надо недельку в лесу отсиживаться. Иначе просто по глупости сдохнешь. О чём я, спрашивается, думал, применяя магию в чистом поле, откуда только что ушли люди? И к кому? К человеку, который волне запросто может на меня же накинуться. В благодарность. Ну и для того, чтобы завладеть моим добром.
Одно счастье. После сеанса рэйки пострадавший ещё какое-то время спит. Так что есть время подумать, что с ним делать дальше. А пока посмотрим ещё раз на мальчишку без ног. Парень видел всё. И продолжал молчать. Что интересно. В глазах страха – ни капли. А вот любопытства – хоть отбавляй. И это при том, что он считает себя трупом. Причём тот второй, которому я руки чинил, продолжает лежать, только теперь молча. Вот вы что подумали бы? Что мы какие-то странные типы, которые делают странные вещи и оставляют после себя трупы? Я, во всяком случае, решил бы именно так. И даю голову на отсечение, парень считает так же. И всё равно у него любопытство вытесняет страх. С другой стороны, он же и так думает, что уже мёртв? Так чего бояться?
Обидно. Вот его я поставил бы на ноги с превеликим удовольствием. Сам не знаю почему, но он мне нравится. Только чтобы вырастить ему ноги, мне сил не хватит. Пробовал я как-то восстановить утерянную конечность. Чуть сам не окочурился, столько сил потерял. А пацанчик молчит! Ещё один сын прерий выискался. И девочкам его жалко до невозможности, я же вижу. И страдают они оттого, что помочь не могут. А ведь в своём мире они бы с этим справились на раз-два.
Пока я их мысленно жалел, мы ведь по-прежнему не разговариваем, в голову закралась идея. А не предложить ли им поднапрячься и вылечить парня? А то страдать и ходить с кислой миной все могут. А напрячься? Да не из обиды: как же я такая великая волшебница и без магии, а чтобы другому помочь? Собственно, что мы все теряем? Ну, будут они злиться на меня чуть больше? Или продолжат впадать в депрессию? Зато если получится….
– Так дорогие мои. Сами знаете, я помочь парню не смогу. А вы сможете. Если постараетесь. Нет, не так. Если ОЧЕНЬ захотите! Просто подумайте о том, что другой надежды у него нет. А я пойду пока присмотрю за тем, который спит.
Женя и Лея побледнели. Посмотрели на меня, потом друг на друга и, одновременно, перевели взгляд на мальчика у своих ног. А молодой воин закрыл глаза, и лицо у него побледнело и заострилось.
Вот…! Опять я глупость сделал. Зачем было надежду давать, если ни в чём не уверен? Мои волшебницы тоже поняли всё правильно и посмотрели на меня с укоризной. Пришлось спешно ретироваться к мужику с «починенными» руками. И вовремя, поскольку тот пришёл в себя. Только ещё не понял, что произошло. Судя по всему, он просто радовался, что боль ушла. И готовился тихо и спокойно отдать концы. Я остановился прямо над ним. Он равнодушно скользнул по мне взглядом. И вдруг снова впился в меня глазами. Очень интересно.
– Вставай воин.
Я произнёс эти слова совершенно бесстрастным тоном. И воин послушался, вскочил на ноги. И он по-прежнему не отрывал от меня глаз. Только я никак не мог понять, на что он собственно смотрит? Не в глаза, даже не в лицо. Так куда? А до мужика только теперь дошло, и он поднял руки к лицу. Смотрел он на них, наверное, несколько минут. А потом снова взглянул на меня. Но на этот раз в лицо.
– Ты сам Ои или один из его посланцев? Ты пришёл забрать меня на Гору?
Это ещё что? Никак религия? Дела! Наличие религии может означать как принятие магии, так и отрицание таковой аки ереси. А мужик ждёт ответа. И что ему сказать?
– Я не Ои. И не его посланник. И я ничего не знаю о жизни на Горе. Ты лежал в поле, без оружия и я подошёл посмотреть на тебя. А теперь ты можешь идти. Я оставлю тебе обе руки.
Последнюю фразу я сказал, надеясь показаться своим. Типа я в курсах местных обычаев. Не тут-то было. Воин явно видел что-то, что убеждало его в собственной правоте.
– Я понимаю. Меня победил голый безоружный раб, и я должен доказать, что достоин подняться на Гору и занять своё место. Я буду служить тебе. И пусть я снова лишусь рук, если предам тебя. Скажи, как я должен тебя называть?
Вот не было печали. Но, если взглянуть с другой стороны может это и к лучшему? Если он уверен, что я толи бог, толи его посланец, то может он и вправду будет вернее, чем любой другой в этом странном мире? Во всяком случае, он может мне рассказать ещё кое-что. И, скорее всего, не обманет.
– Зови меня Лис. И скажи, почему ты так уверен, что я посланник Ои?
Воин даже как будто подрос. Разумеется, фраза ведь выстроена так, что он вполне может принять её за признание своей правоты.
– Твои мечи. Они странной формы, но форма может быть разная. Я видел и прямые мечи, и кривые и длинные и короткие. Но никто кроме Ои или его посланцев не станет носить мечи за спиной. Если ты не хочешь, чтобы тебя узнавали, повесь их на пояс.
Чёрт. Вот я осёл. Арбалеты у девчонок сообразил замаскировать, а про свои мечи и думать забыл. А ведь должен был сообразить. Способ ношения оружия характерен для каждого государства, а в данном случае мира. Иногда по расположению оружия можно определить место, где человек обучался его использованию. А соответственно его сильные и слабые стороны. Так что спасибо мужик, часть долга ты мне уже вернул.
– Сядь и расскажи мне, что ты знаешь про Ои? Но прежде скажи своё имя.
– Ро. Меня зовут Ро.
Воин сел на землю, скрестив ноги. Я устроился напротив. И он начал говорить.
– Ои – Бог воинов. Он живёт на Горе. Оттуда он следит за нами. Воин, который жил и умер с честью, поднимется на Гору и будет жить там, среди братьев по крови. И, если он захочет есть, он получит еду, а если захочет пить, получит сладкого вина. И все ночи он будет проводить с женщиной. Но те, кто предал, струсил или стал разбойником, никогда не поднимутся на Гору. Они будут вечно бродить внутри неё и не увидят мира над облаками.
Интересно. Судя по описанию, этот Ои – самый натуральный Один, бог викингов. А какие боги у остальных? Я спросил. Ответ меня уморил. Со снисходительностью взрослого, который прощает ребёнку его незнание, Ро объяснил.
– Все они знают, что Ои существует. Но никто из них не знает, что Ои любит только воинов. Наверное, это хорошо. Иначе им было бы страшно жить. А так все они считают его своим богом. Богом торговли, богом кузнецов, богом земледельцев. Говорят, даже рабы считают его своим защитником. Вот умора. Ну кто они такие, чтобы Ои даже задумывался об их существовании?
Ясно. Следовательно, его снисходительность относится не ко мне, а ко всем кто имел несчастье не быть воином. Прикольно. Поехали дальше. Я спрашивал, а он отвечал. Маги и учёные? Он не знает точно, но ходят слухи, что у каждого Кудака были секретные Удаки, которые не командовали воинами. И Кудак звал их, когда хотел поговорить. А Кудак Ци, опять же по слухам, создал особое сословие, о котором никто ничего не знает и которое охраняют лучше, чем самого Кудака.
Как интересно. А Кудак-то, действительно гений. Если он сообразил, что один или два советника это хорошо, а вот целая организация, которая ДУМАЕТ для него это ещё лучше…. Далеко пойдёт. Если не зарвётся или не остановят. Да, а как на счёт судопроизводства? Так, всё любопытственнее и любопытственнее. Товарищ Ци, оказывается, ещё и суды создал. Избираются на год по представителю из каждого сословия. Каждый год суд возглавляет представитель другой профессии. Спорные вопросы решаются большинством голосов. У главы суда нет права вето, но он может использовать от одного, до трёх голосов, и таким образом, склонить решение в ту или иную сторону. Умереть и не жить. Мне всё больше нравится этот Кудак. Надо постараться не войти с ним в конфронтацию. А то ведь придётся убрать. А жаль. Так, что там ещё.
Спросить про деньги я не успел. Оттуда, где лежал мальчишка без ног, и страдали мои леди, раздался счастливый смех. И, что характерно, до того звонкий…. Интересно, в городе их услышали? Я встал и, с удовольствием посмотрев на выпученные глаза Ро, пошёл к виновницам торжества. Пацан ещё лежал, и вокруг его ног всё ещё таяло зеленоватое сияние, но они были. В смысле ноги. А мои ведьмочки повисли у меня на шее, плача, смеясь и хвастаясь одновременно.
Они смогли. Они пробились сквозь преграду, стоящую между ними и их силой. И теперь они снова Леди, а не просто две девушки на чужбине. И теперь им море по колено, тем паче, что его в этом мире вообще нет. Ну и прочие милые глупости в этом роде. Короче, этакое лёгкое помешательство. И я за них дико рад. Представляю, как им было тяжко. Это как певцу вдруг онеметь. Или художнику потерять зрение. Кошмар, одним словом.