Будете расплачиваться орудиями труда. Лопаты, мотыги, бороны, серпы, косы, и прочие обычные крестьянские вещи, вроде готовой одежды, железных и медных котлов, сковородок, кружек, а также любые скобяные изделия очень нужны в обиходе нехитрого крестьянского быта.
Все остальные вещи, вроде подорожного налога и где главный базар организовывать, обсудите с Верным. С тем их и отпустил. Кроме армян, на земли Мамбы скудным ручейком проникали белые люди. Шли они малыми, вооружёнными до зубов, отрядами, боясь всего.
Но, жажда новой и хорошей жизни толкала их вперёд со страшной силой. Да и агитация, и пример Ашинова очень сильно повлияли. Кроме того, добирались они вместе с военными русскими инструкторами, направляющимися в Абиссинию, где их пути и расходились.
Дальше шли сами, зачастую, имея при себе, кроме оружия и нехитрых пожитков, сигаретную пачку с профилем вождя, служившую пропуском на земли Мамбы. Самое смешное, услышав слово Мамба, и внимательно рассмотрев сигаретную пачку, их везде пропускали, что удивляло не только авантюристов, но и самих аборигенов.
Между тем, оставшись без контроля Мамбы, полный дурных и не очень, идей, Емельян Муравей развёл кипучую деятельность по формированию госаппарата и созданию налоговой системы. Взяв себе в помощь десяток разгильдяев, с русскими фамилиями, но явно разбойничьими рожами, он стал проводить опись всего, чего только можно, привлекая и Кудрявского, и всех подряд, до кого могли дотянуться его загребущие руки.
Мужички, среди которых оказались двое бывших казаков, сбежавших со службы из-за каких-то провинностей, один осетин, один армянин, один грузин, и даже кабардинец, неведомыми путями прибившийся к Ашинову, а потом здесь и оставшийся, рьяно взялись помогать Муравью, наслаждаясь властью и возможностью пользоваться складами.
Никто им не препятствовал. Считали не только обрабатываемые поля и огороды, вместе с приступившими к возделыванию фруктовыми садами, включая прихотливо разросшиеся банановые заросли, но и людей. Считали и примерное количество промысловых животных, особенно, слонов и буйволов. У кого был скот, тоже были обязаны предъявить его для подсчета. Таким образом, считая людей и зверей, они продвигались к городу Бартер.
В Уганду им не дали попасть начавшиеся там боевые действия. Но было весело, особенно, в стычках с арабскими купцами, больше похожими на бандитские отряды, чем на торговые караваны. По ним тоже шёл подсчёт. Какого товара, сколько они везут, и куда. Сколько получают при этом прибыли, и в каких единицах.
Будучи посланным, и не раз, и не два, Муравей разозлился и пригрозил, что в следующий раз он будет ходить с тысячным отрядом воинов и всех грабить, прикрываясь тем, что Мамбе задолжали налогов за три года. А кому это не нравится, тот может катиться в…опу, и совершенно бесплатно.
В свете наступления войск генерала Китченера, с возможным союзником, которому было пока не до махдистов, арабские купцы предпочитали не ссориться и с неохотой отвечали на поставленные вопросы, говоря всё равно полуправду, несмотря на угрозы Муравья.
Верный, встретив Муравья, стал вводить его в курс дела, заодно, показывая оборот товаров на базаре и самый ходовой товар. Это была слоновая кость, поделки из ценных пород дерева, продовольствие, соль, каучук, пальмовое масло, табак, шкуры редких зверей, и даже земляное масло, доставляемое из Сирии.
В малом количестве золото, в ещё более малом, драгоценные камни, которые, в основном, проскальзывали мимо Верного, попадая прямиком в карманы торговцев. Всё это надо было учесть. Многое делал рас Алула Куби и его люди, пришедшие с ним из Абиссинии, но он ушёл воевать, так и не придумав эффективную систему налогообложения.
Емельян Муравей был ушлым молодым человеком, тем более, погоревшим на растрате, но его совесть перед вождём была чиста. Многие на его месте подумали бы о собственном обогащении, да, и такие мысли проскальзывали в голове молодого человека.
Как и все авантюристы, он в душе не чурался романтики, пусть и в максимально жёстком её варианте и видел, что здесь деньги валялись буквально под ногами, но чтобы их поднять, требовался неимоверный труд. Просто найти золото или алмазы было неинтересно. Все те, кто хотел быстрой прибыли, давно ушли вместе с Ашиновым, и больше сюда не возвращались.
Остались только те, кто хотел и мог зарабатывать на долгосрочной перспективе, не обращая внимания на «копейки», манящие быстротой обогащения. С точностью до наоборот, это напоминало небезызвестную структуру сети мелких офисов «быстро деньги», заполонивших улицы всех крупных, и не очень, городов.
Здесь надо было сначала вложить свой труд, своё здоровье, чтобы затем получить триста процентов прибыли, а когда, и все пятьсот. Но деньги здесь были не в ходу. Деньгами оперировали лишь арабские купцы и абиссинцы, и то, только когда возвращались с товаром на родину.
Тут было необходимо создать улучшенную форму натурального обмена, фиксируя цену на товары первой необходимости, относительно того, что могли предложить нищие в своей дикости негры.
Емельян Муравей, вместе с Кудрявским, который помимо чисто утилитарной деятельности революционера, всё-таки читал и «Капитал» Карла Маркса и труды Фридриха Энгельса, пытались воссоздать в африканском обществе налоговую систему.
Благодаря всем полученным знаниям из их книг, а также из личного общения со многими людьми, по воле судьбы ставшими социалистами, Кудрявский смог помочь Муравью, бывшему не таким искушённым в политэкономии, понять основные принципы формирования налогов.
Вместе они допрашивали армянских и арабских купцов о правилах их торговли, выискивая в их рассказах здравое зерно, основанное на местных реалиях. Купцы сначала довольно охотно отвечали на простые вопросы, но, почувствовав желание Муравья и Кудрявского детально во всём разобраться, начинали понимать, что у них готовятся выбить почву из-под ног. И ни о каких трёхстах-пятистах процентов прибыли речи больше идти не будет. Осознав это, они переставали сотрудничать со «следствием».
Муравья это не смущало. Наткнувшись на непонимание отдельных купцов и даже откровенное саботирование со стороны основных представителей сей древней гильдии, он был вынужден пригласить к себе консультанта. Произошло это не сразу, но, в конце концов, произошло.
Просто Кат, он же Палач, был сильно занят, а Муравей был тоже далеко. Но двум одиночествам было суждено встретиться после того, как Кат выполнил одну деликатную просьбу Момо. Муравей боялся Палача, но Мамбу он боялся ещё больше и переживал, что не справится с поставленной им задачей. Кат, выслушав Емельяна с ничего не выражающим лицом, согласился.
Вновь прибыв к оживлённым караванным путям, совсем не святая троица, в сопровождении двадцати вооружённых до зубов, указанных выше, сопровождающих, стала устраивать допрос с пристрастием всем встреченным торговцам.
Кат умел разговорить любого купца, даже не прибегая к методам, закрепившим за ним прозвище Палач. Упорствовать больше никто не желал, и вскоре у Муравья была составлена подробная карта основных торговых путей. Также был готов список товаров для торговли и обмена, перечислены наименования всего того, что возили купцы на продажу и принимали в качестве оплаты за привезённые товары.
Кудрявский, на основании этих данных, составил примерный прейскурант цен, услуг, и самых ходовых товаров. Муравей решил попытаться взять торговлю в свои руки. Здесь опять «нарисовались» армянские купцы, слёзно пообещавшие не обманывать, а если и обманывать, то «по-божески». Взамен они гарантировали поставку товаров, как из России, так и из других стран.
Но здесь уже встала проблема налогообложения ушлых граждан. Поторговавшись, сговорились на том, что купцам выдаётся разрешение на год торговли, в ответ, они предоставляют все данные о торговле и платят десять процентов, отправляя обменянные товары на склады Мамбы, в город Бартер.
Другие купцы получали разрешение покупать товары с этих складов, а также то, что будет собрано с местных жителей людьми Мамбы, назначаемыми, как Верным, так и другими старшинами, вроде Момо и раса Куби. Пока всё шло натуральным обменом. Только Аксис Мехрис получил право торговать любым, собранным мамбовцами, товаром за пределами этих территорий, и за деньги. Но с него и спрос был другой.
Более гибкую систему пошлин предстояло продумать позже, а также найти доверенных лиц, способных представлять африканские товары, и лично Мамбу, на европейских рынках.
Также Муравей провёл примерную перепись населения, насколько это было возможно. Подумав над тем, каким образом можно обложить налогом деревни, и самое главное, на что, Кудрявский предложил разделить его на две составляющие. На женский и мужской, по количеству тех и других, проживающих в данной деревне.
У негритянского населения выращиванием и уборкой сельскохозяйственных культур занимались женщины. Мужчины занимались выращиванием домашнего скота там, где он был, и охотой.
В связи с этим, было решено, что там, где выращивали скот, брать налог скотом, а там, где занимались, в основном, охотой, брать налог шкурами редких зверей и слоновой костью. Проживающих в джунглях озадачивали собиранием сока каучуконосных лиан и деревьев.
Женский налог подразумевал собою налог зерном, бананами и другими продуктами сельскохозяйственного труда, а также домашней утварью собственного изготовления. Всё это, естественно, варьировалось в соответствии с особенностями местности, где проживали туземцы, и количеством населения. Высчитывалось и соотношение трудоспособных мужчин и женщин.
Готовую математическую формулу с гордостью представил один из вновь прибывших мошенников, бесплатно. Ну как, бесплатно, в качестве интеллектуального взноса в счёт будущей должности руководителя налогового органа. Золото и драгоценные камни шли отдельной статьёй, нашедшие их поощрялись особо, награждались оружием, железной утварью и другими благами, включая рубахи и шорты.
Отец Пантелеймон, оставшийся за старшего, вместе с Бедламом, который был мэром Баграма, а по совместительству, представителем негритянского не воевавшего населения, некомбатант, так сказать, внимательно выслушал Муравья и Кудрявского. Ознакомившись с данными, собранными таким нелёгким путём, он сделал один вывод: — Нужны склады товаров и продовольствия.
Кроме этого, совместными усилиями, они составили перечень остро необходимых товаров, на которые планировалось выменивать продукты и слоновую кость, и собирать их в качестве налога.
Вот этот перечень:
Сельскохозяйственные орудия (лопаты, тяпки, бороны, грабли, плуги, косы и так далее).
Домашняя утварь (котелки, казаны, сковородки, ножи, посуда).
Разные ткани, украшения. Краски.
Оружие, особенно, лезвия для копий и наконечники для стрел, ножи, тесаки.
Обычное железо. Медь, бронза, разные виды стали, для последующей переделки в различные орудия труда, украшения или оружие.
Верёвки. Станки для производства полотна. Кожевенное оборудование. Кузни, коптильни, соль. Также спички, и многое другое, что крайне необходимо в крестьянском быту. Список был утверждён и отправлен Верному, в город Бартер, и дальше оставалось только ждать.
От Мамбы, по-прежнему, не было вестей.
А тут ещё неожиданная смерть Эберта Фриэсса. Спал, понимаешь, бывший раб и бывший американец себе сладким сном, а к нему змея заползла, он только вскочить и успел, как она его ужалила. Хрипел, стонал, пытался говорить что-то, но не смог, яд уже стал действовать, и не спасли бедолагу.
Момо с мрачным торжеством объявил, что его Мамба наказал, даже без личного присутствия. И все этому безоговорочно поверили, даже отец Пантелеймон, на минуту засомневавшийся, пока не осмотрел тело мертвеца. Сурово сдвинув брови и мрачно посмотрев на Момо, он ничего не сказал, а просто ушёл.
Афроамериканцы же не только этому поверили, но и очень сильно испугались, а общая атмосфера окружающей их природы этому крайне способствовала. А тут, до Момо дошли сведения о передвижении по бельгийскому берегу реки Убанги огромного отряда чернокожих наёмников, собранных Леопольдом II.
Чернокожие американцы немного присмирели, но решили, что смогут легко отбиться от чернокожих же дикарей. «Будущее покажет», — хмыкнул Момо и окончательно забрал всех воинов из Конго, переправив их на свой берег.
Грозовые тучи сезона дождей сгустились над джунглями Конго, обрушив на них весь гнев наполненных водой облаков. Это буйство природы стало неприятным сюрпризом для американцев. К тому же, началась эпидемия сонной болезни, а помощи от местных не было.
Мамба наказывает непослушных, вещали негры с противоположного берега, помогая только комментариями. Да и чем тут можно было помочь? Надо было уничтожать мух цеце, но афроамериканцам делать это было лень, и казалось ненужным. Теперь природа Африки мстила своим нерадивым потомкам.
Болезнь обошла только тех, у кого кожа была не чёрной, а других оттенков, и тех, кто любил белый цвет одежды, ну а некоторым просто повезло. Количество воинов начало стремительно сокращаться. К этому времени, к Фривиладжу подошли передовые отряды неистового шотландца Макгрегора. Может быть, для своих он и был «неистовым», а вот для местных негров оказался просто жестоким.
Афроамериканцы храбро вступили с ними в битву, и даже разбили немногочисленные передовые отряды, ну а дальше, подошедшие основные силы наёмников задавили их своим преимуществом в живой силе.
Но не это оказалось главным фактором. Главным фактором поражения и последующего бегства жителей Фривиладжа стала неисправность оружия. Многозарядные винчестеры честно пытались отрабатывать те задачи, ради которых их и создали.
Но, не получая должного ухода на протяжении долгих месяцев, они переставали стрелять. При очередном выстреле разрывались стволы, заросшие ржавчиной, ломался приклад, давным-давно разбухший от влаги и потрескавшийся от плохого ухода, не хотел заходить патрон в ствол, застревая от скопившейся там грязи и пороховой копоти, да и много каких было причин.
Бой был проигран, оставшиеся в живых негры, вместе со своими семьями, устремились к противоположному берегу. Им вслед раздавались нестройные залпы старых винтовок и шелест летящих в цель стрел. Доплыли немногие.
Но на берегу их ждало очередное испытание. Всех заставили встать на колени и принять коптское православие, а также поклясться в вечной верности Мамбе. Оказавшись между двух огней, все согласились. Взрослых мужчин оказалось крайне мало, а у женщин и детей не было другого выхода.
После этого действа, отец Пантелеймон дал отмашку, и с берега в сторону Фривиладжа выстрелили крупповские горные орудия. Высокие фонтаны брызг и грязи, от размокшей почвы, разметали убогие хижины и тела незадачливых карателей, собирающихся полакомиться человечиной.
Десять минут интенсивного артиллерийского огня похоронили на корню реваншистские планы неистового Макгрегора. Его самого нигде не нашли. Видимо, один из снарядов очень удачно попал в цель. Оставшись без руководства и понеся огромные потери, войско наёмников распалось. И награбив всего, чего только можно было взять с собою, они ушли, даже не попытавшись атаковать Банги.
«Скатертью дорога!» — напутствовал их отец Пантелеймон, перевернув ещё одну страницу этой непростой истории. А стоявший стеной тропический дождь, смыл все следы присутствия человека на противоположном берегу, накрыв трупы водой и унеся их в реку крокодилам.
Глава 8 Приключения вождя
О том, что нас продолжают преследовать, я узнал совершенно случайно. Открыл мешок, достал жезл, посмотрел в глаза жабеитовой змее, и сразу в моей голове стали всплывать образы преследователей, и даже расстояние до них, в километрах. Перед глазами появились красные метки и карта местности, по которой бродили эти красные метки. Я же был отмечен на карте огромным зелёным пятном.
Увы, о врагах я узнал совсем не так, как в фантастических историях про виртуальную реальность, а банально. Мы заночевали в очередной раз, посреди джунглей, воспользовавшись участком леса, где не было густого подлеска и буйной прикорневой растительности, но, зато, было много змей.
Эти, почти домашние для меня животные, быстренько ретировались, после моих, не понравившихся им, пассажей, но отдав мне, напоследок, немного своего яда. Секрет, в общем-то, довольно прост, я ловко отлавливал их, наблюдая, куда они прятались, и, сцедив яд, откидывал подальше.