Соня стримит происходящее на лестнице. 'Банды ворвались в здание. Ситуация уже полностью вышла из под контроля --'
Внезапно она останавливается, что довольно неожиданно. Мне казалось, что толпа пониже, что она не так --
Близко.
Основная претензия моего ментора к толпе заключалась в следующем:
'Они не знают своего места, Хэйди. Эти маленькие ублюдки не готовы довольствоваться выделенным им местом. Поэтому внимательно следи за тем, как сильно ты на них можешь давить. Если передавишь, обратно их уже не вернешь. В одно мгновение ты их ведешь за собой, в другое ты уже следуешь за ними, упрашивая их обратить на себя внимание, и, в итоге, ты окончательно теряешь контроль...'
Или, в моем случае, в одно мгновение у тебя троекратный рост рейтингов, льющиеся рекой бонусы, а в следующее -- толпа анти-националистов пробивается вверх по лестнице на крышу, а твоя собственная спасительная, праведная толпа еще далеко, чтобы хоть как-то тебе помочь.
Мой внутренний капризный ребенок хочет кричать на них, что они должны лучше знать свое место и лучше следить за временем. Всё хореографически спланировано и эти придурки сейчас запарывают всю сцену... ну, как минимум, мою сцену.
Толпа выносит дверь и выплёскивается на бетон крыши. У Дэнни попросту не было шансов. Он исчезает под беснующейся волной. Я замечаю среди них Соню, но выглядит, что она уже потеряла сознание. Сейчас она больше всего похожа на порванную тряпичную куклу. Они глазами находят меня на дальнем конце крыши и издают победный рёв.
Знаете, что меня раздражает больше всего в этот момент? Это то, что во главе толпы - грёбаные квакеры. Я узнаю одного, которого мы приглашали пару лет назад, ещё до того как они начали повально вооружаться. Видимо он всё воспринял слишком близко к сердцу, раз быстрее всех бежит ко мне, выставив вперед руку с пистолетом.
Приходится доставать глок и стрелять ему в лицо.
Грёбаные квакеры.
Что? Вы думаете я тут просто буду стоять и ждать расправы?
К сожалению, толпа следует сразу за квакером, и все они как один хотят покончить со мной. Следующей я стреляю в женщину с гигантским гаечным ключом в руке.
Говорят, что человека психологически трудно убить. Но это не так. Становишься в стойку, нажимаешь курок. Да, хлопок громче, чем в тире, но в остальном не сильно отличается от тренировок. А тренировалась я предостаточно.
После того, как начали прилетать угрозы, я стала задумываться о финальной битве. Я не имею в виду дебилизм вроде вещмешков, побегов в леса и всё такое, ожидание апокалипсиса и приход зомби, не -- я говорю о настоящей финальной битве. Я потратила сотни часов, стреляя по мишеням, с контурами тех самых людей, которые сейчас пытаются меня завалить.
Бум.
Укладываю еще одного.
Стандартная полицейская стойка. Бум. Бум. И еще двоих.
Я слышу саму себя, выкрикивающую приказы толпе остановиться, но они как заведенные, продолжают нестись в мою сторону. Блядь, эти суки не сдаются. Роджо придвигается ко мне, разряжая обойму в толпу. Мы разделяем зоны стрельбы, укладываем порядочно народу. Все эти пирсинги в носу и дреды просто уже хлопьями валятся. Белые, коричневые и черные трупы.
Думаешь мне не похер, что ты женщина? Труп. Думаешь меня волнует твоя хипстерская бородка? Труп. Думаешь я боюсь твоего модного шарфика? Труп. Думаешь я буду медлить? Труп. Думаешь мне не все равно, что ты тянешь от силы на пятнадцать в этих своих смешных очочках? Труп. Или что ты похожа на чью-то бабушку? Труп.
Труп.
Труп.
Труп.
Пока я стреляю, я замечаю своего старика-ментора. Этот взявшийся ниоткуда призрак дряхлой жабы сияет от злорадства. 'А что ты ожидала?' -- талдычит он. 'Что ты ожидала?' Он не нарадуется от того, что толпа пришла за мной точно так же, как когда-то моя толпа пришла за ним.
Я и его сейчас тоже уложу. Раздается щелчок пустого затвора.
У Роджо тоже пусто. Я отхожу, пытаясь перезарядить обойму за его спиной. Он тянется за гранатой, но на него накатывает волна воющей ярости. Он им в общем-то и не нужен был, но он им мешал подобраться ко мне. Они роем облепляют меня. Валят на землю.
Живи толпой, умри толпой.
Ботинки, туфли и каблуки бьют меня по лицу, в живот, по рёбрам. Руки хватают меня, тянут за конечности, волокут по земле. Вырывают мне волосы. Кулаки разбивают лицо. Передо мной кадры женщины, разрываемой голодными псами. Да, это я. Мне надо было предугадать такой исход, но я где-то сглупила. Я думала, что я намного впереди псов, но я ошиблась. И теперь я помираю от их побоев, и больше всего на свете я ненавижу то, что именно эти никчемные животные станут моим концом.
А что ты ожидала, злорадствует привидение ментора.
Много, много лет я учила своих зрителей ненавидеть этих людей, и теперь они в отместку ненавидят меня настолько, что готовы порвать меня живьем. Я помогла им почувствовать себя жертвами, теперь они могут делать всё, что им заблагорассудится. Я принесла им дар позволения. И теперь я стану жертвой этого дара, потому что они чувствуют, что совершают справедливый поступок. Они могут делать со мной всё, что угодно и верить, что это -- правосудие.
Я кричу, умоляю, плачу, но я не в силах их остановить, я умираю --
Взрыв сотрясает здание. Я чувствую взрывную волну. Еще один взрыв. Внезапно мои убийцы перестают меня убивать. Они вообще замирают.
Оглушенная, я выползаю из под груды тел. Раздаются стоны. Несколько людей странно подергиваются. У меня звенит в ушах. Повсюду тела, в основном неподвижные. Женщина пытается схватить меня, и я раздавливаю ей лицо.
Я смотрю по сторонам, пытаясь сориентироваться. Мои уши, чёрт, я не могу... Роджо мертв. Дэнни мертв. Соня мертва. Джиа мертва. Толпа зачётно поработала.
Весь квартал через улицу от нас поглощен огнем. Пожары распространились по всему городу, но тут, на крыше, непривычно тихо. Я поворачиваюсь к двери, ожидая увидеть очередную порцию людей, выбирающихся на крышу. Вместо этого я вижу... 'Джамал?'
Он жив и в руках у него... граната?
Звон в ушах, дикая головная боль. 'Ты где это гранату раздобыл?'
Его ответ приглушенно дребезжит, но у меня получается прочитать по губам. 'Гранаты Роджо. Он их уронил. Когда убегал'.
Он кидает последнюю в лестничный пролет, приседает, закрыв уши. Взрывная волна белым дымом вырывается наружу. Черт побери, нормальный у них заряд. Если бы я не была в самом центре толпы... да, там почти никто не движется. Все либо умерли, либо потеряли сознание.
Джамал всё ещё внимательно смотрит на меня. Я наконец замечаю, что он держит пистолет Роджо. И от того, как он его держит, я понимаю, что он его успел перезарядить.
Что-то в его взгляде заставляет меня насторожиться... что-то опасное. Проблески меня, проблески того, как я себя чувствовала в момент, когда решила, что мой ментор должен уйти. Джамал сильнее сжимает рукоять пистолета.
'Эй, Джамал, дружище...'
'Ты ужасный, ужасный человек, Хэйди'.
'Ну да, да, ты прав. Но, с другой стороны, я всё же заработала кучу денег'.
'И что? Где ты теперь будешь их тратить? Ты заработала, разрушив всё вокруг'. Он показывает на пылающий город. 'Ты здесь больше даже жить не сможешь! Никто не сможет!'
'А что ты так волнуешься? Ты же вроде вообще из Чикаго'.
'А ты думаешь в Чикаго как-то по-другому? Есть хоть одна причина, почему я тебя не должен пристрелить как собаку за всё, что ты сделала?'
Я задумываюсь. 'Ну, для начала, если ты меня убьешь, как я тебя смогу забрать с собой, когда буду валить отсюда?'
'Валить?', -- он уставился на меня, ошарашенный. 'Ты что, обкурилась? Никто отсюда уже не свалит'.
'Думаешь я тебя обманываю?' Я указываю на точку за его спиной. 'Смотри'.
Не сводя дула пистолета с меня, он медленно поворачивается. Вдалеке вертолет пульсирует на фоне городского неба, лавируя между столбами дыма, уверенно приближаясь к нам.
'Это за тобой?'
'Да, немного припозднился, но за мной'.
'Ты... ты что, спланировала всё это?'
'Ну, спланировала - слишком сильное слово. Что-то предусмотрела, скажем так.' Я скромно пожимаю плечами. 'Финальная битва и всё такое'.
'Ну ты просто чудо какое-то'. Он качает головой, испытывая омерзение и восхищение одновременно. В его глазах всё еще заметна искорка. Та самая, которая когда-то была у меня. Я люблю эту искорку. Боюсь ее. Амбиции. Расчётливость. Мы с ним очень похожи. Да, я белая. Он черный. Я женщина. Он мужчина. Он из Чикаго. Я из аризонской глубинки. Нас воспитали разные культуры, мы прожили совершенно разные жизни, но тут и сейчас - мы близнецы. Родственные души.