И на Солнце есть пятна - Чебаненко Сергей 6 стр.


<p>

     -    ...С     особым     цинизмом     действовали    развращенные  империалистическим  влиянием  мастера  литературного  цеха,  -  сказал  Лихачев с экрана.</p>

<p>

     - О! - Дауге поднял вверх указательный палец, призывая  товарищей  к молчанию. - Начинается!</p>

<p>

     - Все-таки с наших начинает, гад!  -  зло  процедил  сквозь  зубы  Саул.</p>

<p>

     Все тесной группой сгрудились около  телевизора.  Даже  Сельма  и  Рада оставили свои кулинарные дела и прибежали из кухни в гостиную.</p>

<p>

     - ...И  не  просто  литераторы,  а  так  называемые  фантасты, - ­­­чеканя слова, продолжал Лихачев, - Те самые, которых трудящиеся  давно  уже и по-пролетарски точно рифмуют с другим известным словом.</p>

<p>

     Генсек сделал небольшую паузу, явно ожидая от слушателей  реакции  на свои слова. По рядам в зале послушно прокатилась  волна  оживления.  Телекамера крупным планом показала улыбающиеся и смеющиеся лица.</p>

<p>

     - Что это он имеет в  виду?  -  нахмурив  брови,  поинтересовался  Эдик.</p>

<p>

     - Вчерашняя  редакционная  статья  в  "Правде"  была  озаглавлена  "Фантасты - педерасты", - Саул от злости даже заскрипел зубами.</p>

<p>

     Лихачев кашлянул и снова нырнул взглядом в разложенный перед  ним  текст:</p>

<p>

     - Главным закоперщиком махровой антисоветчины в  среде  фантастов  стала  группа  московских  и  ленинградских  литераторов  во  главе  с  братьями Строгановыми. Строгановы почти четыре десятилетия  испытывали  терпение  наших   партийных   и   правоохранительных   органов.  Начав  писательскую деятельность в конце  пятидесятых  годов  романом  "Земля  лиловых облаков", который, в целом, верно был ориентирован на воспитание  подрастающего поколения в духе марксизма-ленинизма, всего через десять  лет они скатились в болото  махрового  критиканства  и  оскорбительных  полунамеков на нашу советскую действительность. Уже роман  "Перелетные  гуси" в извращенной форме поднимал так  называемую  проблему  отцов  и  детей...</p>

<p>

     - У нас в стране Строгановы  его  так  и  не  издали,  -  шепотом  заметил Эдик.</p>

<p>

     - А разве такую книгу вообще можно было у нас  издать?  -  Сельма  удивленно пожала плечами. - Не надо надеяться на невозможное, Эдик...</p>

<p>

     - "Гуси" были  изданы  только  за  рубежом,  -  сказала  Рада.  - ­­Кажется, где-то в Западной Европе...</p>

<p>

     - ...Последние романы Строгановых, - продолжал говорить с  экрана  Лихачев, - "Разрушенный город", "Утяжеленные злом", "Двадцать  седьмая  аксиома" - вообще являются сплошным пасквилем на наше социалистическое  общество...</p>

<p>

     - Интересно, - Дауге иронически хмыкнул,  -  он  сам-то  хотя  бы  что-нибудь из книг Строгановых читал?</p>

<p>

     - Говорят, что  у  них  в  подвале  ЦК  на  Старой  площади  есть  спецбиблиотека, - Рада тряхнула головой и закинула свою  длинную  косу  за спину. - Там собрано все, что ПГБ и партия не пустили в печать...</p>

<p>

     - Вот где бы покопаться, - мечтательно протянул Эдик.</p>

<p>

     - Не будьте  наивными,  ребята,  -  Саул  горько  ухмыльнулся. - ­­­Неужели вы думаете, что Лихачев и его банда будут что-то  читать?  Тем  более Строгановых... У них  же  мозги  устроены  совершенно  иначе.  В  принципе иначе. Жрать, спариваться, издавать очередные  постановления,  чтобы укрепить свою власть, - и все, больше они ничего не умеют  и  не  хотят!</p>

<p>

     -  ...Партия  и  правительство  вынуждены  были  пойти   в  конце  восьмидесятых годов на полное запрещение публикаций  разлагающих  наше  общество  произведений  братьев  Строгановых,  -  в  голосе   Лихачева  прорезались металлические нотки. - Но дело  усугублялось  тем,  что  к  середине   прошлого   десятилетия   при   попустительстве   тогдашнего  партийного и комсомольского руководства в крупных городах  страны  как  грибы-поганки после дождя начали появляться самодеятельные организации  приверженцев антисоветской пачкотни Строгановых - так называемые клубы  любителей фантастики.  В  молодежной  среде  возникло  явление,  позже  названное партией клюфизмом.</p>

<p>

     - Мне всегда хотелось  узнать,  -  попыхивая  сигаретой,  сказала  Майя, - кто первым наклеил на клубы этот ярлык? Это надо же додуматься  - клюфизм!</p>

<p>

     - Сам термин, кажется, придумал Волков  из  "Молодогвардейца",  ­­­ответил Жилин. - В январе девяносто  второго  вышла  его  статья,  где  впервые КЛФ были названы клюфами, а их члены - клюфистами.</p>

<p>

     - Да-а, - на лице Саула появилась ироническая улыбка. -  Вот  где  сразу чувствуются свежие комсомольские мозги.  Прямо  таки  по  запаху  ощущаются! Лихачу и его партийным склеротикам такой сложный ярлычок  в  жизни бы в голову не пришел!</p>

<p>

     - Клюфистская среда не ограничилась только чтением  антисоветской  по своей сущности литературы и ее активным  обсуждением,  -  продолжал  греметь с экрана голос толстощекого Генсека. - Из этой  идеологической  плесени  начали  постепенно  вырастать   молодые   последыши   братьев  Строгановых.  Особенно  этому  способствовали  проводимые  на   деньги  зарубежных спонсоров регулярные псевдолитературные сходки в Маленьевке  и Переделово.  Из  всех  подворотен   клюфистские   выкормыши   начали  раскрывать свои  грязные  клювы,  постоянно очерняя  партию,  народное  государство и Советскую власть.</p>

<p>

     "Вот ведь бредятина!" - подумал Жилин и устало прикрыл глаза.</p>

<p>

     Он  вспомнил,  как  полтора   десятилетия   назад,   в   середине  восьмидесятых, после погромных публикаций  в  "Комсомолке",  партия  и  органы  стали  искоренять  клубы.  КЛФ   вышвыривали   из   библиотек,  участников движения под любыми надуманными предлогами начали  изгонять  из высших учебных заведений и увольнять с режимных предприятий. Многие  испугались репрессий,  отошли  в  сторону,  а  остальные...  Остальные  перебрались на частные квартиры, в гостиные  и  на  кухни,  забросили  свои карьеры и  почти  готовые  к  защите  диссертации,  и  продолжали  заниматься любимым делом  -  читать,  обсуждать  прочитанное,  писать.  Тиражировались книги Строгановых, запрещенные повести Ивана Ефимова  и  Кира Булавина, издавался самиздатовский альманах фантастики.  Несмотря  на преследования  со  стороны  властей,  движение  росло  и  ширилось,  охватывая все новые и новые города Союза.  И,  конечно,  уж  вовсе  не  клюфистами стали именовать сами себя члены ушедших в подполье  клубов:  любители фантастики - ЛФ - эль-эфы  -  "эльфы"...</p>

<p>

     -  Особенно  далеко  в   своей   антисоветской   деятельности,  ­- ­­голос  Лихачева  звучал  монотонно  и  неторопливо,  -  зашли  молодые  выкормыши зарубежных подрывных центров литературный критик Перелыгин и  литератор Лазарук. Эти с позволения  сказать  писатели  дописались  в  своих антисоветских пасквилях до того, что задним числом отдали победу  в Великой Отечественной войне фашистской Германии. Произошло то, о чем  партия не раз предупреждала советский народ: за идейной размытостью  и  расхлябанностью обязательно  следует  переход  на  позиции  классового  врага. Клюфисты окончательно сбросили  свои  маски  литераторов  и  на  поверку оказались обыкновенными фашистами...</p>

<p>

     По залу  прокатился  хорошо  отрепетированный  рокот  возмущения.  Крупным  планом   телекамера   показала   гневно   сжимающего   кулаки  седовласого военного в парадном  светло-сером  мундире  с  несколькими  рядами орденов на груди.</p>

<p>

     - Генерал армии Линичев,  -  оперативно  прокомментировал  Саул.­­ - Бывший начальник Главного политуправления Советской Армии.  Почти  всю  жизнь прослужил в Москве... Гм,  тот  еще  шаркун  паркетный...  После  восстания армии Калинина в Афгане был тихо уволен на пенсию.</p>

<p>

     - И откуда вы все это  знаете,  Саул?  -  глаза  Рады  восхищенно  округлились.</p>

<p>

     - Пришлось заниматься по долгу службы,  Радочка,-  Репнин  развел  руками и улыбнулся несколько смущенно. Чувствовалось, что и похвала, и  внимание Рады были ему очень приятны.</p>

<p>

     "А ведь горит синим пламенем  вся наша система конспирации, -  Жилин  почти  физически ощутил, как постоянное напряжение последних полутора  суток,  в котором  он  находился  всю  дорогу  в  Москву,  сейчас   постепенно  сменяется вязкой и тяжелой  пеленой  усталости  и  апатии.  -  Из  под  слоя маскировки в каждом из нас все равно проступает настоящее "я".</p>

<p>

     Он, как старший их боевой  группы,  единственный  знал  настоящие  имена и фамилии всех ребят. Когда стало ясно,  что  над  арестованными  строгановцами будет суд, а после завершения процесса  покатится  волна  репрессий и против еще остающихся на свободе "эльфов", в  подмосковных  Подлипках,  с  соблюдением  всех  возможных  мер   предосторожности  и  секретности, собралось совещание представителей КЛФ  со  всего  Союза.  Выбор был очень простой:  или  молча  сидеть  и  покорно  ждать  своей  очереди арестов, или все-таки начать хоть какую-то борьбу с  Системой.  В милосердие власти уже не верил никто, поэтому  почти  без  дискуссии  единогласно решили - нужно бороться. И первое, что следует сделать, - ­­­не дать лихачевской своре расправиться со  строгановцами.  Тогда-то  и  вызрело  дерзкое  и  отчаянное  решение:   вооруженным   путем  отбить  арестованных, когда их из Лефортово повезут на железнодорожную станцию  для  отправки  в  лагеря.  Отбить,  а  потом  по  воздуху,  самолетом,  переправить через финскую границу.</p>

<p>

     Скептических  голосов  в  начале  обсуждения   конкретного  плана  операции было много. "Это терроризм", - говорили одни, но им отвечали,  что  террором  занялось  как  раз   государство,   а   "эльфы"  только  защищаются. "Не хватит сил и опыта, -  сомневались  другие.  -  Отбить  заключенных у вооруженной до зубов охраны просто  невозможно!"  Но  их  уверяли, что сил и опыта хватит: среди "эльфов" были и бывшие афганцы,  и специалисты  по  рукопашному  бою,  и  опытные   организаторы.  Было  предложено создать  для  выполнения  задания  боевую  группу  из  семи  наиболее подготовленных "эльфов". А чтобы исключить любую  возможность  утечки информации, решили дать всем членам группы и связанным  с  ними  людям псевдонимы  из  книг  братьев  Строгановых.  Настоящие  имена  и  фамилии участников  предстоящей  акции  знал  только  один  человек - ­­­назначенный командиром боевой группы военный авиатор,  который  выбрал  себе в качестве псевдонима имя Ивана Жилина.</p>

<p>

     "А команда у нас действительно  подобралась  боевая!"  -  подумал  Жилин и довольно улыбнулся.</p>

<p>

     Маленькая  Сельма  Нильсен  была  обладательницей  черного  пояса  по каратэ. С виду неуклюжий Гриша Дауге специализировался  по  военным  боевым искусствам  и  до  увольнения  из  вооруженных  сил  шесть  раз  участвовал в  разведоперациях  в  глубоком  тылу    моджахедов.  Рада  заведовала детской библиотекой в небольшом городке на севере Украины и  одновременно была двукратным чемпионом  Европы  по  пулевой  стрельбе.  Майя Глумова отлично разбиралась в радиотехнике и владела  несколькими  иностранными языками. Эдик Амперян считался в Ереванском  университете  компьютерным гением и  очень  талантливым  физиком.  Самой  колоритной  фигурой в их группе был, бесспорно, Саул. Бывший  майор  бронетанковых  войск, чудом уцелевший после атомного удара по  освободительной  армии  генерала Калинина и считавшийся погибшим, он тайком перешел  советскую  границу и уже четвертый год жил в Союзе на нелегальном положении.</p>

<p>

     - ...Наш советский  суд  воздал  должное  литературным  эмиссарам  зарубежных  подрывных  центров,  -  даже  на  экране  телевизора  было  заметно,  что  лицо  Лихачева  угрожающе  налилось  кровью.  -  Братья  Строгановы приговорены к семи, а девять их последышей -  к  пяти  годам  лишения свободы.</p>

<p>

     -  Бурные  и  продолжительные  аплодисменты,  все   встают,  -  с  презрительной ухмылкой заключил Дауге.</p>

<p>

     Словно услышав его  слова,  публика  в  Колонном  зале  пришла  в  движение.  Аплодируя  словам  Генсека,  поднимались  со  своих  кресел  вальяжные партийные и советские чиновники, увешанные орденами генералы  в отглаженных    мундирах,    разукрашенные    импортной    косметикой  дамы  неопределенного  возраста  и  необъятных  размеров.   На  экране  появилось  сытое  довольное  лицо  лучшего   исполнителя   партийно-революционных песен Петра Пиндерясова. Отвесив нижнюю губу,  хлопал  в  ладоши автор многотомной и многословной  эпопеи  из  жизни  трудящихся  масс Федор Завирюхин. Радость светилась в  заплывших  жиром  маленьких  поросячьих  глазках  потомственной  номенклатурной  ткачихи  Валентины  Какановой.</p>

<p>

     - Быдло, - произнес Саул едва слышно. - Вы, товарищи, как хотите,  а с меня хватит.</p>

<p>

     Он демонстративно отвернулся от экрана.</p>

<p>

     - Сельма, - Рада поднялась с дивана, - а не закончить ли нам наши  кухонные дела?</p>

Назад Дальше