- Как вы думаете, с кого он начнет? - Жилин кивнул в сторону телевизора. - С наших, киношников или эстрадников?
- Из всех искусств для нас важнейшим является кино, - к месту процитировал Ленина Саул. - Михайлов, Резанов, Меньков...
- А что эстрадников уже тоже? - удивился Эдик.
- Вчера, - тихо сказала Майя. - Саул, будьте добры, угостите даму сигареткой...
- Пожалуйста, Майечка, - Репнин снова извлек из кармана пачку с куревом и протянул Майе. - А кого именно из эстрадников, вы не помните?
- Много фамилий, - Глумова прикурила от услужливо протянутой Эдиком зажигалки. - Я всех и не упомню... Тальнов, Преснянов и Леонтов, кажется, - по пять лет с поражением в правах...
- Леонтов?! - округлив глаза, изумился Саул. - А Валерку-то за что?
- За развратное поведение на сцене. Да мало ли к чему они вообще могут придраться? - Майя раздраженно пожала плечами. - Разину вместе с Кристой и внуками сослали в Оренбург. Без права заниматься концертной деятельностью.
- А Филипп? - живо поинтересовался Эдик.
- Его выслали в Болгарию, к нашим верным братушкам по соцлагерю. Въезд в Союз ему теперь заказан.
- Так что сегодня напутственное слово должно быть общим, - заключил Жилин. - Не будут же они трижды собирать московскую интеллигенцию, в сущности, по одному и тому же поводу?
- Там, в Колонном зале, Иван, сейчас нет интеллигенции, - Саул с силой раздавил окурок в пепельнице. - Там - холуи и прихлебатели товарища Лихачева и его камарильи. А вся интеллигенция у нас сейчас валит деревья в Сибири и на Дальнем Востоке. Или торчит в ссылке в каком-нибудь Богом забытом Мухосранске!
- Но даже своих холуев, Саул, они трижды подряд собирать не станут...
- Поверьте мне, Иван, - губы Саула побелели от едва сдерживаемого гнева, - если все пойдет дальше так, как идет сейчас, скоро они будут собирать публику для напутственных речей Кузьмы Егорыча каждый понедельник! Знаете, как в армии: каждый понедельник с утра - шагом марш на политзанятия?
С декабря позапрошлого года, после партийного пленума об усилении идеологической работы в массах и ликвидации подрывных элементов, страна, не спеша и размеренно, по-социалистически планово, вошла в очередную полосу политических репрессий. Сначала за «очернительство советского общественного и государственного строя» свои «пятерки» получили известные юмористы и сатирики - Петрокян, Загорнов и Хазаров. Потом в Москве, Ленинграде и Киеве был выявлен так называемый «виртуальный заговор». От Бреста до Курил прокатилась волна разгрома вычислительных центров и изъятия под контроль полиции госбезопасности всей компьютерной техники. Затем настал черед врачей и биологов, физиков-ядерщиков и космонавтов-вредителей...
И каждый раз, сразу же после завершения закрытых судебных процессов, но еще перед отправкой осужденных в лагеря, Лихачев с компанией собирали цвет партийной и государственной элиты в Колонном зале, и Генсек выступал перед присутствующими с длинной речью, в которой на бюрократическом «новоязе» поносил «отщепенцев» и воспевал подлинно ленинский курс КПСС. Эти речи Лихачева, которые в обязательном порядке транслировались по всем радио- и телеканалам на всю территорию страны, почти сразу же были прозваны в народе «напуткой» - «напутственным словом».
- ...С особым цинизмом действовали развращенные империалистическим влиянием мастера литературного цеха, - сказал Лихачев с экрана.
- О! - Дауге поднял вверх указательный палец, призывая товарищей к молчанию. - Начинается!
- Все-таки с наших начинает, гад! - зло процедил сквозь зубы Саул.
Все тесной группой сгрудились около телевизора. Даже Сельма и Рада оставили свои кулинарные дела и прибежали из кухни в гостиную.
- ...И не просто литераторы, а так называемые фантасты, - чеканя слова, продолжал Лихачев, - Те самые, которых трудящиеся давно уже и по-пролетарски точно рифмуют с другим известным словом.
Генсек сделал небольшую паузу, явно ожидая от слушателей реакции на свои слова. По рядам в зале послушно прокатилась волна оживления. Телекамера крупным планом показала улыбающиеся и смеющиеся лица.
- Что это он имеет в виду? - нахмурив брови, поинтересовался Эдик.
- Вчерашняя редакционная статья в «Правде» была озаглавлена «Фантасты – педерасты», - Саул от злости даже заскрипел зубами.
Лихачев кашлянул и снова нырнул взглядом в разложенный перед ним текст:
- Главным закоперщиком махровой антисоветчины в среде фантастов стала группа московских и ленинградских литераторов во главе с братьями Строгановыми. Строгановы почти четыре десятилетия испытывали терпение наших партийных и правоохранительных органов. Начав писательскую деятельность в конце пятидесятых годов романом «Земля лиловых облаков», который, в целом, верно был ориентирован на воспитание подрастающего поколения в духе марксизма-ленинизма, всего через десять лет они скатились в болото махрового критиканства и оскорбительных полунамеков на нашу советскую действительность. Уже роман «Перелетные гуси» в извращенной форме поднимал так называемую проблему отцов и детей...
- У нас в стране Строгановы этот роман так и не издали, - шепотом заметил Эдик.
- А разве такую книгу можно было у нас издать? - Сельма удивленно пожала плечами. – Никогда не надо надеяться на невозможное, Эдик...
- «Гуси» были изданы только за рубежом, - сказала Рада. - Кажется, где-то в Западной Европе...
- ...Последние романы Строгановых, - продолжал говорить с экрана Лихачев, - «Разрушенный город», «Утяжеленные злом», «Двадцать седьмая аксиома» - вообще являются сплошным пасквилем на наше социалистическое общество...
- Интересно, - Дауге иронически хмыкнул, - он сам-то хотя бы что-нибудь из книг Строгановых читал?
- Говорят, что у них в подвале ЦК на Старой площади есть спецбиблиотека, - Рада тряхнула головой и закинула свою длинную косу за спину. - Там собрано все, что ПГБ и партия не пустили в печать...
- Эх, вот бы где покопаться, - мечтательно протянул Эдик.
- Не будьте наивными, ребята, - Саул горько ухмыльнулся. - Неужели вы думаете, что Лихачев и его банда будут что-то читать? Тем более Строгановых... У них же мозги устроены совершенно иначе. В принципе иначе. Жрать, спариваться, издавать очередные постановления, чтобы укрепить свою власть, - и все, больше они ничего не умеют, не могут и не хотят!
- ...Партия и правительство вынуждены были пойти в конце восьмидесятых годов на полное запрещение публикаций разлагающих наше общество произведений братьев Строгановых, - в голосе Лихачева прорезались металлические нотки. - Но дело усугублялось тем, что к середине прошлого десятилетия при попустительстве тогдашнего партийного и комсомольского руководства в крупных городах страны как грибы-поганки после дождя начали появляться самодеятельные организации приверженцев антисоветской пачкотни Строгановых - так называемые клубы любителей фантастики. В молодежной среде возникло явление, позже названное партией клюфизмом.
- Мне всегда хотелось узнать, - попыхивая сигаретой, сказала Майя, - кто первым наклеил на клубы этот ярлык? Это надо же додуматься - клюфизм!
- Сам термин, кажется, придумал Певунков из «Молодогвардейца», - ответил Жилин. - В январе девяносто второго вышла его статья, где впервые КЛФ были названы клюфами, а их члены - клюфистами.
- Да-а, - на лице Саула появилась ироническая улыбка. - Вот где сразу чувствуются свежие комсомольские мозги! Прямо таки по запаху ощущаются! Лихачу и его партийным склеротикам такой сложный ярлычок в жизни бы в голову не пришел!
- Клюфистская среда не ограничилась только чтением антисоветской по своей сущности литературы и ее активным обсуждением, - продолжал греметь с экрана голос толстощекого Генсека. - Из этой идеологической плесени начали постепенно вырастать молодые последыши братьев Строгановых. Особенно этому способствовали проводимые на деньги зарубежных спонсоров регулярные псевдолитературные сходки в Маленьевке и Переделово. Из всех подворотен клюфистские выкормыши начали раскрывать свои грязные клювы, постоянно очерняя партию, народное государство и Советскую власть.
«Вот ведь бредятина!» - подумал Жилин и устало прикрыл глаза.
Он вспомнил, как полтора десятилетия назад, в середине восьмидесятых, после погромных публикаций в «Комсомолке», партия и органы стали искоренять клубы. КЛФ вышвыривали из библиотек, участников движения под любыми надуманными предлогами начали изгонять из высших учебных заведений и увольнять с режимных предприятий. Многие испугались репрессий, отошли в сторону, а остальные... Остальные перебрались на частные квартиры, в гостиные и на кухни, забросили свои карьеры и почти готовые к защите диссертации, и продолжали заниматься любимым делом - читать, обсуждать прочитанное, писать. Тиражировались книги Строгановых, запрещенные повести Ивана Ефимова и Кира Булавина, издавался самиздатовский альманах фантастики. Несмотря на преследования со стороны властей, движение росло и ширилось, охватывая все новые и новые города Союза. И, конечно, уж вовсе не клюфистами стали именовать сами себя члены ушедших в подполье клубов: любители фантастики - ЛФ - эль-эфы – «эльфы»...
- Особенно далеко в своей антисоветской деятельности, - голос Лихачева звучал монотонно и неторопливо, - зашли молодые выкормыши зарубежных подрывных центров литературный критик Крикальцов и литератор Нечипорук. Эти с позволения сказать писатели дописались в своих антисоветских пасквилях до того, что задним числом отдали победу в Великой Отечественной войне фашистской Германии. Произошло то, о чем партия не раз предупреждала советский народ: за идейной размытостью и расхлябанностью обязательно следует переход на позиции матерого классового врага. Клюфисты окончательно сбросили свои маски литераторов и на поверку оказались обыкновенными фашистами...
По залу прокатился хорошо отрепетированный рокот возмущения. Крупным планом телекамера показала гневно сжимающего кулаки седовласого военного в парадном светло-сером мундире с несколькими рядами орденов на груди.
- Генерал армии Линичев, - оперативно прокомментировал Саул. - Бывший начальник Главного политуправления Советской Армии. Почти всю жизнь прослужил в Москве... Гм, тот еще шаркун паркетный... После восстания армии Калинина в Афгане был тихо уволен на пенсию.
- И откуда вы все это знаете, Саул? - глаза Рады восхищенно округлились.
- Пришлось заниматься по долгу службы, Радочка,- Репнин развел руками и улыбнулся несколько смущенно. Чувствовалось, что и похвала, и внимание Рады были ему очень приятны.
«А ведь горит синим пламенем вся наша система конспирации, - Жилин почти физически ощутил, как постоянное напряжение последних полутора суток, в котором он находился всю дорогу в Москву, сейчас постепенно сменяется вязкой и тяжелой пеленой усталости и апатии. - Из под слоя маскировки в каждом из нас все равно проступает настоящее «я».
Он, как старший их боевой группы, единственный знал настоящие имена и фамилии всех ребят. Когда стало ясно, что над арестованными строгановцами будет суд, а после завершения процесса покатится волна репрессий против еще остающихся на свободе «эльфов», в подмосковных Подлипках, с соблюдением всех возможных мер предосторожности и секретности, собралось совещание представителей КЛФ со всего Союза. Выбор был очень простой: или молча сидеть и покорно ждать своей очереди арестов, или все-таки начать хоть какую-то борьбу с системой. В милосердие власти и реформирование ее в сторону соблюдения прав человека уже не верил никто, поэтому почти без дискуссии единогласно решили - нужно бороться. И первое, что следует сделать, - не дать лихачевской своре расправиться со строгановцами. Тогда-то и вызрело дерзкое и отчаянное решение: вооруженным путем отбить арестованных, когда их из Лефортово повезут на железнодорожную станцию для отправки в лагеря. Отбить, а потом по воздуху, самолетом, переправить через финскую границу.
Скептических голосов в начале обсуждения конкретного плана операции было много. «Это терроризм», - говорили одни, но им отвечали, что террором занялось как раз государство, а «эльфы» только защищаются. «Не хватит сил и опыта, - сомневались другие. - Отбить заключенных у вооруженной до зубов охраны просто невозможно!» Но их уверяли, что сил и опыта хватит: среди «эльфов» были и бывшие «афганцы», и специалисты по рукопашному бою, и опытные организаторы. Было предложено создать для выполнения задания боевую группу из семи наиболее подготовленных «эльфов». А чтобы исключить любую возможность утечки информации, решили дать всем членам группы и связанным с ними людям псевдонимы из книг братьев Строгановых. Настоящие имена и фамилии участников предстоящей акции знал только один человек - назначенный командиром боевой группы военный авиатор, который выбрал себе в качестве псевдонима имя Ивана Жилина.
«А команда у нас действительно подобралась боевая!» - подумал Жилин и довольно улыбнулся.
Маленькая Сельма Нагель была обладательницей черного пояса по каратэ. С виду неуклюжий Гриша Дауге специализировался по военным боевым искусствам и до увольнения из вооруженных сил шесть раз участвовал в разведоперациях в глубоком тылу моджахедов. Рада заведовала детской библиотекой в небольшом городке на севере Украины и одновременно была двукратным чемпионом Европы по пулевой стрельбе. Майя Глумова отлично разбиралась в радиотехнике и владела несколькими иностранными языками. Эдик Амперян считался в Ереванском университете компьютерным гением и очень талантливым физиком. Самой колоритной фигурой в их группе был, бесспорно, Саул. Бывший майор бронетанковых войск, чудом уцелевший после атомного удара по освободительной армии генерала Калинина и считавшийся погибшим, он тайком перешел советскую границу и уже четвертый год жил в Союзе на нелегальном положении.
- ...Наш советский суд воздал должное литературным эмиссарам зарубежных подрывных центров, - даже на экране телевизора было заметно, что лицо Лихачева угрожающе наливалось кровью. - Братья Строгановы приговорены к семи, а девять их последышей - к пяти годам лишения свободы.
- Бурные и продолжительные аплодисменты, все встают, - с презрительной ухмылкой заключил Дауге.
Словно услышав его слова, публика в Колонном зале пришла в движение. Аплодируя словам Генсека, поднимались со своих кресел вальяжные партийные и советские чиновники, увешанные орденами генералы в отглаженных мундирах, разукрашенные импортной косметикой дамы неопределенного возраста и необъятных размеров. На экране появилось сытое довольное лицо лучшего исполнителя партийно-революционных песен Петра Пиндерясова. Отвесив нижнюю губу, хлопал в ладоши автор многотомной и многословной эпопеи из жизни трудящихся масс Федор Завирюхин. Радость светилась в заплывших жиром маленьких поросячьих глазках потомственной номенклатурной ткачихи Валентины Какановой.
- Быдло, - произнес Саул едва слышно. - Вы, товарищи, как хотите, а с меня хватит.
Он демонстративно отвернулся от экрана.
- Сельма, - Рада поднялась с дивана, - а не закончить ли нам наши кухонные дела?
- Угу, - Сельме дважды повторять не пришлось.
- Действительно, на сегодня, пожалуй, хватит, - Дауге покосился на Жилина. - Вы как считаете, Иван?
- Более чем хватит, Гриша, - Жилин щелкнул пальцами. - Я, друзья мои, сыт по горло речами дорогого Кузьмы Егорыча. Укушался, так сказать....
- А я бы вообще его век не видела, - Майя снова потянулась к подшивке «Огонька».
- Откровенно говоря, коллеги, - сказал Эдик, раскидывая руки на спинке дивана, - проникновенная речь Кузьки - достойного сына его матери - полностью отбила у меня желание смотреть передачи Центрального телевидения на ближайшие пару месяцев вперед.
- Прекрасно, - Дауге щелкнул выключателем на панели управления телевизора и экран погас. - Как все-таки приятно, когда собственное мнение человека совпадает с мнением коллектива!