Когда молчание, повисшее в кухне, стало невыносимым, Эристав сорвался с места и, пронесшись мимо меня, вылетел из дома. Я изумилась. Раньше грузин почитал за честь поболтать со мной. За долг, я бы сказала. Чутье подсказывало мне, что в этой истории я все-таки в зрительском зале, а Маны нет ни в оркестровой яме, ни в будке суфлера.
Блондинка смотрела на Кимуру с непередаваемым выражением.
Бессильная ненависть была в ее взгляде. Девушка сжимала кулаки, чуть ссутулившись, будто в любую секунду готовясь наброситься на азиата. Я испугалась. А вдруг она из тех дампиров, как любил выражаться Адриан, которые бегают по потолку?
- Ким, - сказала я максимально ровным голосом. – Может, познакомишь нас?
Девушка перевела свои горгоньи глаза на меня. У меня возникло стойкое ощущение, что ей очень хочется вот прямо сейчас взять и уебать мне по лицу. Ничего хорошего в этом не было. В доме киевского патернала мне более чем хватало Ксени, вызывающей головную боль. А эта мадмуазель прямо источает гнев и враждебность. Ей будет сложно мне понравиться.
- Это Гайя, - спокойно сказал Кимура. – Это Анна.
Это было глупо, но в тот момент я подумала о том, что она как моя мать – дампир, блондинка и Аня. И даже роста они были примерно одинакового. И нет, я не смогу относиться к ней плохо.
- Ким, почему ты выгнал Эристава? Что у вас тут произошло?
Дампирка Аня быстрым шагом покинула кухню. Проводив ее взглядом, патернал повернулся ко мне лицом.
- Да вот, дампир.
- Я вижу.
Ким приблизился к плите и налил кофе в белую чашечку. Я прошла мимо него и опустилась на кушетку у окна.
- Она была у Эристава. Я взял ее в свой дом.
- Ким, я ничего не понимаю. Спасибо, - я приняла из его рук чашку.
Сам вампир уселся рядом на кушетку, откинулся на спинку и чуть сполз, заложил руки за голову. Он иногда такой кавайненький.
- Ждешь объяснений? – он улыбнулся одним уголком рта. – У меня она в безопасности.
Я опешила. Он смеется, что ли? Да у девушки было такое лицо, будто она неделю уже сидит на женской зоне в Мексике и постоянно ждет заточку в бок.
- Похоже, она так не думает, - сдержанно заметила я, наблюдая за выражением лица Кимуры.
- Я не могу допустить, чтобы ее сделали вампиром.
Определенно, я слишком долго отсутствовала. Раньше-то Ким казался мне самым нормальным из всех киевских вампов.
- Не хочу, чтобы ей грозила опасность.
- Ким, в прошлый раз ты хотел спасти Сашу. В итоге она очень быстро стала вампиром.
В глазах азиата – боль и упрек. Смутившись, пью кофе.
- Кстати, - он косится на меня, - не хочешь у меня пожить?
Так, а вот это мне не нравится.
- Я и так у тебя живу. Не переживай, обо мне есть кому позаботиться.
Он с сомнением поглядел на меня. Только этого мне и не хватало – чтоб Кимура держал меня взаперти. Я видела вчера у ворот и во дворе его дома вооруженных людей. Новшество, вызванное необходимостью, сказала я себе, но все равно было неприятно.
- Знаешь, моя мать любила говорить: «Живи, как Бог на душу положит», - я предприняла попытку урезонить Кима. – Ты не сможешь спасти всех и вся.
- Но я постараюсь, - такого упрямого тона у него я еще не слышала.
- И потом, это нечестно по отношению к Эриставу, - заблеяла я. Дипломатка из меня никакая.
Ким встал и покинул кухню. Я не стала ждать других сюрпризов, допила кофе, надела тунику поверх топа и шортов и, взяв сумочку, поползла к воротам. По пути меня задержали охранники Кима. Здоровые парни с автоматами отпустили меня только после звонка мастеру. Ким дал мне машину с водителем, хотя я собиралась вызвать такси.
Я купила в городе черные очки взамен раздавленных накануне, поела в кафе мороженого, сделала маникюр в салоне и сфотографировала бигборд с рекламой нового сериала, снятого по моей книге.
Потом мне позвонил Ингемар.
- Увидимся вечером? – спросил он. – Можем встретиться в центре, ты поужинаешь, а я посмотрю на тебя.
- Соблазнительно так звучит, - едко заметила я.
- Тогда соблазняйся скорее.
Мне не нравится, когда он такой серьезный.
- Хорошо. Я буду ждать в «Шато» на Крещатике, - звонок князя застал меня у выхода из метро, и я стояла, глядя на это самое «Шато».
- Ты уверена насчет него?
- Да.
Словом, мы договорились. Купив недорогой сарафан белого цвета, я переоделась в него в примерочной магазина, а после пошла в кафе.
Войдя, я поняла, почему Ингемар переспросил меня. Неопрятное помещение было накурено, а столики были забиты представителями ближнего и дальнего зарубежья. Я услышала немецкую и французскую речь. Сев за один из немногих свободных столиков, я также идентифицировала итальянцев. Парочка парней кавказской национальности и ребята с московским говорком – примерно за пять минут изучения меню я узнала, кто сидит по соседству со мной.
До вечера было много времени, поэтому я заказала холодного пива, достала из сумочки русско-итальянский разговорник и принялась заучивать фразы.
Спустя два бокала пива, мороженое, сок, мороженое и мороженое, мне позвонил Ингемар. Я сказала ему, что уже на месте.
Когда князь появился в зале «Шато» на втором этаже, то сразу привлек всеобщее внимание. Белая рубашка с закатанным до локтя рукавом была расстегнута на груди больше, чем нужно, а белые джинсы подчеркивали мощные ноги и бедра Ингемара. Я сама любила на него попялиться, особенно если пару секундочек посмотреть на его тело, а потом сразу глянуть на лицо – такая картина получается. Сильный, большой парень – и вдруг такие тонкие черты, да вкупе с волчьим взглядом непростого и опасного человека. А вот интересно – как он без одежды выглядит?..
Я закусила губу, улыбаясь князю, встала, протягивая ему руку. Он взял мою кисть обоими своими гребками, сердечно пожал, тоже улыбаясь. Боже, вспомнила я, Ева… Мана… Почему у меня такое чувство, что мы с Ингемаром делаем что-то очень нехорошее и нечестное по отношению к ведьме и зеленоглазому? Хотя Мане я ничего не должна, опомнилась я, муж там он мне по каким-то средневековым вампирским законам или не муж.
А ведь именно Ингемар соединил нас. Наблюдая за тем, как к князю подбежала официантка и засюсюкала с ним, я подумала, что мы с ним оба в таком дерьме… Он сделал это, потому что, как я помню, думал, что другого выхода нет, хотел насолить Траяну, а у Маны была связь со мной… Интересно, что князь сейчас думает о том своем поступке?
- Ты можешь нас с Маной развести? – неожиданно даже для себя самой спросила я, когда официантка наконец отвалила.
Ингемар застыл с недонесенной до рта сигаретой в руке. Я снова закусила губу, глядя на него в ожидании.
- Теоретически – могу, - кажется, Ингемар постиг все логические цепочки, которые привели меня к этому вопросу. И почему мне кажется, что он читает меня как открытую книгу?
- Теоретически.
- Ага. На практике, боюсь, это будет не так просто.
- Почему же?
- Ты что, развестись хочешь? – Ингемар испытывающе глядел на меня, щурясь из-за клубов дыма.
- Ну мало ли. Я люблю, когда есть куда отступать, - и отчасти это, да, было правдой.
- Мана мой младший мастер, - сказал Ингемар, - отнять у него женщину… Настроить против себя. Это как бы неразумно, понимаешь? Как руку себе отрубить.
- Понимаю, - я потрогала пустую креманку из-под мороженого, подыскивая слова, - но вот если бы – в теории – ты очень захотел его женщину. То что тогда?
Ух, ну и глаза же у него, взгляд как рентген. Ингемар неспеша затянулся, глядя на меня оценивающе.
- Тогда… Как ты понимаешь, младшего мастера и заменить можно.
Я застыла с глупой улыбкой на губах. Надеюсь, он не всерьез это сказал. Мне вдруг подумалось, что я часто задаю вопросы, ответы на которые слышать совсем не готова.
- Ты любишь Ману? – это я ляпнула уже совсем не подумав.
Выглядело все так, осенило вдруг меня, будто я намереваюсь грохнуть супруга руками его Мастера. Я громко испуганно хихикнула.
- Прости, - я закрыла рот рукой, - кажется, я немного пьяна.
- Чудесно, - оживился Ингемар, официантка как раз принесла коньяк для него и мартини для меня, попутно одарив Ингемара подобострастно-кокетливой улыбкой. – Предлагаю напиться в хлам.
- Это неконструктивно, - возразила я.
- И что? Зато весело.
Ах да, вспомнила я, он ведь тот еще весельчак.
- Ну тогда – за моего мастера, - я подняла бокал мартини, слегка расплескав его.
Я уже точно была пьяна.
- Только напейтесь скорее до моей кондиции, ладно? – попросила я князя.
- Да как два пальца… - Ингемар налил доверху коньяка в стакан. – С возвращением, девочка…
На выпившего единым махом полный стакан князя со священным ужасом смотрели иностранцы из-за соседнего столика…
Он сдержал слово, прикончив бутылку за десять минут. Я, преисполнившись веселья, хохотала над князем, корчащим выразительные рожи после каждого стакана. Русские парни тоже веселились, они прислали с официанткой еще бутылку коньяка для мастера. Французики лопотали что-то, поглядывая на Ингемара.
- Что смотришь, а? Что смотришь? – обратился князь, не выдержав, к цивилизованным европейцам. – В тарелку свою смотри, компрене, твою маман?
Уроженцы родины Дюма и Зидана не сочли возможным устраивать такому внушительному парню революцию, поэтому демонстративно отвернулись.
- Зачем?.. – спросила я.
- Знала бы ты, как они наших туристов на таможнях своих шпыняют, - Ингемар недовольно покачал головой, - и относятся к русским отвратительно. Я уже не знаю, какие им еще французские весны в Киеве нужны, чтобы к нам нормально относиться начать…
Ингемар еще что-то говорил, недовольно щуря левый глаз и оскаливаясь, говорил о политике, о Киеве и прочем, вечный киевский князь, и он был так хорош в своей любви к краю, который и я люблю, что я только любовалась им.
Потом Ингемар заказал для русских мальчишек виски, и те подсели к нам за столик. Спустя полчаса парни всерьез намеревались идти бить морды французам; те же, почуяв, что запахло паленым, быстро смылись.
Потом мы поехали на лимузине Ингемара всей толпой в стриптиз-клуб, по пути подобрав каких-то местных девчонок – знакомых московских парней. В клубе я потеряла новые очки.
Помню, как пила на брудершафт с девчонками, целовалась с ними, потом заказала типа приватный танец. Помню, что Ингемар, глядя на меня и улыбаясь, наблюдал, как голая девица трется и извивается у меня на коленках. Потом я заказала приватный танец и ему, но уже в кабинке – и наблюдала, как князь, положив лапищи на тонкую талию голой золотистой блондинки, пил кровь, прокусив ее шею. Потом парни и девчонки из нашей компании уговорили нас идти купаться на Днепр.
Помню, как он нес меня на руках куда-то, хотя я вырывалась и требовала отпустить меня, помню, как мы бегали по воде, брызгаясь и дурачась, как купались – я в сарафане, а Ингемар в одних джинсах. Еще помню, что он ответил на мой вопрос о Мане.
Князь сказал: «Конечно, я его люблю, ха. Ну почему вы с ним так похожи, а? То есть… Очень похожи. Может, браки заключаются на небесах? Или где там они…» Мы много спорили о высшей воле, браках и супругах. Ингемар сдержал свое слово – он весь вечер пил беспробудно, оставаясь на одном со мной уровне алкогольного опьянения.
Проснулась я у Кимуры в доме, вся в песке и грязная.
Потом увиделась со своими девочками. Потом уехала с Маной. Потом проснулась и услышала его разговор с Ингемаром. Вот. Я уже говорила, что из-за Бездны стала запутываться, забывать, с чего начала? Постараюсь пересказывать события более-менее линейно – я же писатель, м-мать, у меня все было всегда по полочкам, детали и целое. Почему же теперь стало не так?
Что ж, Мана закончил переговоры с Ингемаром и обратил внимание на меня. Я под его взглядом вытянулась на кровати и заурчала, потягиваясь. Он скрестил руки на груди, глядя на меня непередаваемым взглядом. Мана ревновал.
Я улыбнулась ему, перевернулась на спину и погладила себя по животу. Мана молча, решительно и без лишних приглашений захлопнул дверь комнаты ногой и подошел к кровати. Сорвав с меня простынь, он с несколько секунд поглядел на меня. Я лежала, не прикрываясь, только улыбалась. Вот возьму и не буду ничего делать. Пусть все всё делают за меня. Я же принчипесса…
Мана долго и злобно трахал меня, порой причиняя боль своими движениями и руками. Я стонала, упиваясь его болью – в отличие от моей, физической, его боль была душевной, и с этим ничего не сделаешь, ее не сотрешь поцелуем или поглаживанием. Он кусал меня больно – я в ответ крепче обнимала его бедра ногами, он до боли сжимал мое запястье – я целовала его губы, он отстранялся-я тянулась за ним.
Под конец стонал уже он, и я ликовала, обнимая его так крепко, как только могла. Он в моей власти, он мой и телом, и сердцем, и мозгами. И если у вампиров есть душа, то она моя тоже.
После он лежал на мне, обхватив, как младенец, рукой одну из моих грудей. Мана дышал и хотел еще. Мана был удовлетворен и раздосадован. Был счастлив и зол.
Был моим.
Когда он поднялся, взъерошенный, полуодетый, сел на кровати, снимая презерватив, я снова потянулась. Сегодня я хотела погулять с Иваном, посетить наконец свою новую квартиру и забрать «Альфа-Ромео», купленную мне Гаем. Кроме того я хотела поработать – вторая часть моей новой эпопеи так и просилась на бумагу. То есть, на клавиатуру или куда там еще. Хотелось также провести время с Северусом, хоть он и казался чужим уже. Он все еще мой брат, как ни крути, и всегда им будет.
- Я вечером хочу с Севой погулять, - сказала я Мане.
Он встал, мелькнул кусочек голой попы. Застегивая ремень своих уже не столь безупречных штанов, он неразборчиво хмыкнул.
- И с Иваном тоже.
Теперь мой вампир хмыкнул уже очень и очень разборчиво.
- Если у него время, от Ингемара свободное, найдется.
Я поднялась на постели тоже.
- Что ты этим сказать хочешь?
Мана повернулся ко мне.
- Они с Ингемаром в последнее время очень… близки стали, - красноречивая улыбочка чуть тронула его сочные губы.
Я скорчила кислую рожицу.
- Ревнуешь?
Мана сощурился, склонил голову набок.
- Ладно, не смотри так на меня, я же пошутила, - я, не стесняясь своей наготы, подняла руки вверх.
- Иван с ним больше времени, чем с Кимом или своей Сашей проводит. Мне кажется, это о многом говорит.
Мана развернулся, чтобы выйти из комнаты.
- А Ингемар сказал на днях, что любит тебя, - в спину зеленоглазому сообщила я.
Мана на секунду замер в дверях, потом все же вышел. Я если и ревновала… бы, то только его. К нему. Или как там правильно? Господи, пора переставать пить, последние мозги пропью с этими кровососами. Им-то пофиг, они регенерируют, а вот я – нет.
Надев свое помятое белое платье, я выползла в квартиру.
В кухне сидел Адриан, держа перед собой книжку, и прихлебывал из бокала кровь. Меня мутило, а от этой картины затошнило еще сильнее. Сын Маны, заметив меня, радостно махнул мне книжкой.
- Доброе утро, Гайя, - сказал он, и от его красивой улыбки стало чуть легче. Часто, глядя на Адриана, я задаюсь вопросом: какой же была его мать, Пава, если на Ману он почти не похож лицом?
Зеленоглазый никогда не говорил, что она была красивой. Только что она была его подругой детства и что по залету они поженились. Но глядя на Адриана я понимаю, что мой супруг разлюбезный еще при жизни клал свои бл…довитые глазки только на красивых.
Что ж, злорадно ухмыльнулась в душе я, значит, со мной ему не повезло.
- Доброе, хороший мой, - я по пути к холодильнику поцеловала Адриана в макушку.
- Ну и разит от тебя… - блондин весело помахал рукой перед носом.
- Посмотри на себя, - я взяла сок и села напротив него, - в пижаме, весь такой свеженький, причесанный, книжку умную читаешь. Прямо тошнит от такого.
Адриан встал, сердобольный мальчик, и налил мне в сок вермута.