А теперь вперёд, к мраморному бассейну. Время не ждёт.
- Райнер фон Гессе, пришёл час расплаты за все твои злодеяния! - раздаётся зловещий голос у меня за спиной.
- Ясмина, золотце, - с обезоруживающей улыбкой на губах самым невинным тоном на какой способен отвечаю я, - представляешь, тебе вдруг стало плохо, и ты свалилась без чувств. Я еле успел подхватить тебя. Наверное, это от переутомления.
-Неужели? - с ядовитым сарказмом произносит Ясмина, - а это что такое, - обращает она взор на стены зала, - один, два, три, господи, это настоящие драконьи черепа! И откуда в стенах сквозные дыры? Это по тебе палили? - вдруг осекается она.
- Всего лишь элементы художественного декора. Они не стоят твоего внимания.
- Имперский ублюдок! - голос Ясмины предательски дрожит.
- Рыцарь, Ясмина, рыцарь, - путешествие в соседние от Райха земли явно не пошло Ясмине на пользу, - всё, я наполнил фляги, пора убираться отсюда.
- Ты так и оставишь здесь свой меч? Возьми хотя бы эту саблю. Даже я вижу, что это превосходный клинок. Отличная награда для рыцаря.
- Это..., - мгновение борюсь я с огромным соблазном, - это грязный клинок! Грязный, - решительно преодолеваю я его.
- Так, теперь у тебя уже не только золото, но и клинки грязные. Что дальше? Надеюсь, грязная любовь?
- Не дождёшься.
....................................................................................................................
- Райнер, Верее всё хуже, - чуть ли не с плачем бросается ко мне Тереза.
- Без паники, - успокаиваю её я, - спокойствие, только спокойствие. Aqua Mortua у нас. Сейчас дадим ей выпить и молим Бога, чтобы всё сработало.
- Райнер, мы не в сказке! У неё все внутренности поражены. Вольферит разъел их и превратил в настоящую гниль. Если ты хочешь, чтобы мёртвая вода в самом деле помогла ей...
- Постой. Только не говори, что нам придётся резать ей живот и заливать в него воду.
- Она права, Райнер, - поддерживает Терезу Ясмина, - мы-колдуньи, но чудес на свете не бывает. Надо резать и лить внутрь как можно больше.
- Час от часу не легче, - вздыхаю я,- ладно, готовьте её, я скоро подойду. Схожу за подходящим инструментом. Не зря я хранил этот ланцет. Пригодился подарок на память.
- Что ещё за подарок на память? От кого? - с подозрением спрашивает Ясмина.
- От одной девушки-хирурга. Жаль, что сейчас она не с нами. Было бы на кого свалить всю ответственность. Господи, скажи прямо, за что ты меня так?
..................................................................................................................
- Оставьте меня пожалуйста, - из последних сил тихо стонет Верея, - Тереза, обещаю, буду навещать тебя во снах как можно чаще.
- Верея, ты ещё не поняла, твои коварные замыслы больше никогда не повредят моим близким, - с ходу вмешиваюсь я в бесполезный спор.
- Райнер... Что это? - ужас в глазах Вереи мгновенно вытесняет отчаяние и боль.
- Это не то что ты подумала, - поспешно прячу я ланцет за спину, - вернее... да, это то самое. Но...
- Нет, - слабо лепечет она.
- Верея, прости, но так надо. Клянусь, мы спасём тебя, только потерпи немного. Ясмина, ты ведь дала ей хоть что-нибудь?
- Самую слабую дозу.
- Проклятье, - возношу я взор к небесам, - очень надеюсь, что Ты сейчас со мной. Всё, начинаем, держите её крепче.
Остриё ланцета протыкает плоть Вереи чуть ниже груди. Медленно и осторожно я веду лезвие вниз, аккуратно рассекая ей живот.
- А-а-а! - жалобный стон Вереи отражается тупой болью в моём сердце.
Ланцет огибает пупок и ползёт к самому низу живота, оставляя за собой узкую кровавую полосу. Осталось совсем чуть-чуть. Всё!
- Раздвигайте рану, - командую я.
Теперь самое главное. Открутив крышку, я подношу флягу к разрезанному животу и поворачиваю её горлышком вниз. Моя рука не дрожит лишь по одной причине - я слишком хорошо понимаю, что терять нам всё равно нечего. Как там сказала Ясмина - лей как можно больше...
- Райнер, это настоящее чудо! Я не верю моим глазам! - ошеломлённо восклицает Тереза.
- Невероятно, - чуть сдержанней вторит ей Ясмина.
Я и сам всё вижу. И как только осознаю, что самое страшное уже позади - силы и выдержка покидают меня. Я медленно сажусь на пол и закрываю глаза. Получилось. А значит, с меня на сегодня хватит.
...................................................................................................................
- Итак, - столь привычным холодно-насмешливым тоном произносит Верея, - ты снова спас мне жизнь, вернул красоту и магическую силу, - и теперь я, наверное, должна упасть перед тобой на колени и воскликнуть: "Проси что хочешь в награду!" Только вот какая загвоздка - у меня сейчас ничего нет. Вы даже рубище у меня забрали.
Что правда, то правда. В данный миг Верея лежит под простынёй совершенно обнажённая.
- А кроме того, я не умоляла о спасении. Я тонко намекала на совсем иное, но ты, Райнер, похоже намёков не понимаешь.
Есть три вещи на которые можно смотреть бесконечно: горящий огонь, текущая вода и утончённо-изысканная, исполненная внутреннего достоинства и величественной гордости красота Вереи фон Хельд.
- Как гласит древняя мудрость - выслушай женщину и сделай ровно наоборот. Никогда не прогадаешь, - как же мне не доставало этих разговоров за последние полгода.
- Как смешно. Ладно, будем считать, что часть своего долга передо мной ты оплатил. За мои мучения в хайдельбрюкенской тюрьме, в которой я очутилась по твоей с Терезой милости. Но мой позор и провал в Аугсбурге ещё не прощён. Ты ведь не думаешь, что я благодарна тебе за то, что ты тогда пощадил меня? Я не испытывала большего унижения, когда ты отвёл клинок от моего живота и позволил мне уйти. А женщина, которая считает, что её унизили весьма опасна, Райнер. Особенно, когда она - могущественная чародейка.
- Всё верно, ты не умоляла о пощаде и спасении ни сейчас, ни тогда. Но ты совершила жестокую ошибку - позволила посмотреть тебе в глаза.
- И что же ты прочитал в них? - надменно усмехается Верея.
- Тогда в Аугсбурге - холодную, бессильную ярость и горячее желание испепелить меня на месте. Несломленную гордость и готовность принять смерть, - улыбаюсь я.
- И это заставило тебя опустить меч? - насмешливо вскидывает бровь Верея.
- Проблема в том, - любезно поясняю я, - что мне повезло заглянуть в твои глаза чуть раньше. Причём так, что ты этого даже не заметила.
- Когда? - настораживается Верея.
- Помнишь нашу зоологическую экспедицию? Мы вышли рано, до зари. Ночью прошёл дождь, и воздух благоухал ароматами диковинных цветов и трав. Звёзды ещё не растаяли в небесной синеве, а луна не уступила места солнцу. Только-только занимался рассвет, и далёкий край горизонта украсила дымчатая, золотисто-розовая кайма. Забыв об мне, ты молча смотрела на это великолепие, и первые, ещё нежные лучи осветили твоё лицо загадочным чарующим светом. Этот свет отразился в твоих глазах, а заодно привлёк и моё внимание. Мои поздравления, такое увидишь нечасто.
- И что же ты увидел в то утро? - слегка дрогнувшим голосом спрашивает Верея. Надо же, волнения в нём почти не чувствуется.
- Это риторический вопрос или ты хочешь сравнить наши версии? - вновь улыбаюсь я, - что же, я не против. Пожалуйста.
- В далёких северных горах зима царит давно, блестит на солнце вечный лёд и снега серебро. И веет холодом от них уже который век, забудь о счастье и тепле, смирись же человек. Мороз сковал оковы что, не разорвать тебе, прими же власть его цепей и покорись судьбе. Но вот однажды сквозь покров снегов и прочных льдин пробился тоненький цветок и в бой вступил один. Буранам бросил вызов он, метелям и пурге, надежду в людях пробудив и думы о весне. И вот отважному цветку спешит на помощь та, кто поняла, что холодам она уж не верна. Своею кровью окропив один лишь лепесток, ему она придала сил и ввысь пошёл росток. А вслед за ним идёт весна, сметая на пути преграды из снегов и льда, отчаянья и тоски. Теперь уж горы не узнать, их скрыл иной покров, и соткан он из луговых диковинных цветов. Их аромат сердца пьянит и головы кружит, и в том краю на радость всем весна с тех пор царит.
- Ну что, сверяем? - заканчиваю я.
- Нет, - коротко и быстро отвечает Верея и стремительно скрывается с головой под простынёй, отворачиваясь к стене.
- Как пожелаешь, - пожимаю я плечами, - похвальный манёвр, но, если честно... поздно.
- И давно ты пишешь стихи? - раздаётся из-под простыни приглушённый голос Вереи.
- Да как-то сочинил остроумную эпиграмму на особо вредного собрата по Ордену, и незаметно вошёл во вкус.
- А ведь в Аугсбурге я приняла за чистую монету твой молодецкий клич: "Не троньте её! Она моя! Оставьте её мне!" Не сгораю от стыда лишь по одной причине - тогда ты провёл всех. Тебе бы в театре играть.
- Ну, я везде хорош, - скромно замечаю я.
- Это вода из замка на Драконьей горе? - и по тону Вереи я понимаю, что ей известно очень многое о его владельце.
- Новые интересные места, новые интересные знакомства, что ещё нужно для счастья странствующему рыцарю? - безмятежно отвечаю я.
- Райнер... - всё остальное сливается у Вереи в мучительный стон.
- Видишь ли, на свете есть типа людей: счастливцы и те, кто с совестью. Последним она рано или поздно напоминает о себе. И скажу по собственному опыту - лучше, чтобы рано.
- Райнер, Райнер, с такими врагами как ты, никакие друзья не нужны. Впрочем, у меня их никогда и не было, - глухо добавляет Верея.
- Зря ты так, - искренне говорю я, - ладно, отдыхай.
- Райнер, - раздаётся за моей спиной сдавленный голос Вереи, - я проигра... мне не выиграть эту войну. Одной.
- А почётную капитуляцию тебе подписать не позволят, - тяжело вздыхаю я, - Что же, глупо останавливаться на полпути. Я убивал императорских холопов, княжеских холуёв, похоже, по твоей милости пришло время заняться более крупной рыбой. В конце концов с одним князем я уже из-за тебя схлестнулся.
- Спасибо.
- Не за что. Политика - дело грязное, искать там чью-то правду - затея глупая. Так что если и встревать в неё, то лишь ради той, кому приятно сделать массаж ступней.
- Райнер, Райнер. А я всё думала, когда же...
- Да это самая невинная и безобидная вещь на свете. Кроме того, как ты сама верно заметила, с тебя сейчас и взять больше...
- Райнер, ты слышал историю, как плохо закончил один любитель подобных массажей? И вообще, мне казалось, что на этом фронте ты занят по самое не могу. Скажи, ты уже сделал выбор, или подобно знаменитому ослу так и стоишь беспомощно между двумя охапками сена?