Жила-была счастливая семейная пара. И однажды угораздило её то ли под облучение попасть, то ли каких-то токсинов нахвататься, в общем родился у влюблённых ребёнок-мутант, гермафродит. Потужила семейная пара, погоревала, да делать нечего, каким дитё уродилось, такое и надо растить и воспитывать, а уж как взрослым станет, тогда само решит, менять ли ему пол на какой-то один или дальше быть гермафродитом. Пока же ребёнок рос, родители изо всех сил скрывали его сущность - сделали ему причёску каре, чтобы непонятно было, девочка это или мальчик, и одежду ему подбирали исключительно в стиле унисекс.
Ситуации способствовало то, что мама гермафродита работала в районной поликлинике участковым терапевтом, так что проблем с медосмотрами у нестандартного ребёнка не возникало, а папа был спортивным тренером и с детства лепил из фигуры гермафродита нечто неопределённое, что даже у опытного анатома вызвало бы вопросы - мальчик ли перед ним, похожий на девочку, или же девочка, похожая на мальчика. Благодаря специфической папиной диете и упражнениям жировые и мышечные ткани у ребёнка присутствовали (а вернее отсутствовали) в равной мере, отчего фигура гермафродита получилась долговязой, поджарой и жилистой. Ни спереди, ни сзади на ней ничего не выпирало.
Также ситуации помогала специфическая фамилия супругов - Дубняк, - которая не несла в себе никаких указаний на пол. И имя ребёнку подобрали под стать - Валя. Так и в свидетельстве о рождении записали - Валя Дубняк. Хрен поймёшь, парень это или девка. По фотографии можно сказать и так и этак. Словом, никто ничего не подозревал.
Что же касалось самого гермафродита Вали, то он на протяжении всего детства и всей юности стеснялся своей непохожести на остальных, избегая сближаться как с девочками, так и с мальчиками, чтобы никто ненароком не узнал, что у него на самом деле прячется в штанах. А пряталось там у него весьма специфическое содержимое. К счастью, мужское хозяйство у Вали болталось ближе к лобку, а женское притаилось ближе к анусу, так что когда пришёл его черёд традиционной проверки на письку, Валя оттянул трусы и продемонстрировал одноклассникам мужские причиндалы, за которыми никто не разглядел женских.
Когда все сомнения у мальчиков отпали, они перестали дразнить носителя каре и противоречивой фигуры "девчонкой", однако Валя не позволял себе расслабляться и всё равно держал между собой и остальными детьми дистанцию. Замкнутую жизнь он вёл и во время каникул - никуда не ездил, не бегал купаться и загорать на речку и вообще избегал лишний раз оголяться.
Ему вообще во многом везло - в плане маскировки. Мама-врач была плоскодонкой и Валя унаследовал от неё этот признак. С началом полового созревания его грудные железы не увеличились ни на миллиметр, чему он был только рад. "Ты гей?" - спросили его как-то раз, потому что женская составляющая его сути время от времени пробивалась наружу. "Нет", - ответил Валя, что было абсолютной правдой.
Свою вынужденную уединённость Валя заполнял чтением умных и интересных книг и журналов, благодаря чему стремительно умнел, далеко обогнав в этом всех своих сверстников. Его тело не знало, что такое половой диморфизм, что также относилось и к мозгу - необходимые ассоциативные поля в нём присутствовали в полной мере, так что знания давались ему легко.
Так и жил Валя с родителями в небольшом городке, в котором ему постепенно становилось тесно и душно, хотелось вырваться на волю и убраться куда-нибудь подальше, найти такое место, где было бы приятно и интересно, где не нужно было бы ото всех скрываться и где можно было бы проявить себя, добиться чего-то значительного.
Едва окончив школу, Валя распрощался с родителями и отправился в путь-дорогу... А в этом же городке жил один дворовый гопник, ровесник Вали. Гермафродита он, естественно, воспринимал как жалкого задрота, хотя и не догадывался, что тот гермафродит. Не догадывался, но что-то неладное всё же подозревал. Он присутствовал на проверке писек и формально никаких сомнений в мужской принадлежности Вали иметь не мог, однако что-то в задроте его беспокоило, отчего-то он никак не мог перестать о нём думать, никак он не мог угомониться.
"Что-то с этим кренделем не так, - думал он. - Какой-то он странный. Выглядит вроде как мужик и в то же время как баба. Никуда не ходит, всех сторонится, компаний избегает, не дерётся, тёлок не лапает, не бухает, не курит, не издевается над кошками и собаками, не лазит по подвалам и чердакам... Наверняка что-то скрывает. С ним точно связана какая-то тайна."
Страсть как захотелось гопнику разгадать эту тайну. Это его напрягало, а он не любил, когда его что-то напрягает. Сам-то он вёл себя не лучшим образом - пил, курил, сквернословил, хулиганил, безобразничал, дрался, приставал к девочкам, отнимал у детей карманные деньги, издевался над животными, лазил по чердакам и подвалам, горланил ночами под гитару похабные песни, бил стёкла, опрокидывал урны, поджигал почтовые ящики, ссал в лифте и срал под двери на половики, подглядывал в женские раздевалки, рисовал дебильные граффити и ещё много чего делал.
Нетрудно догадаться, что гопник был при этом туп как пень. Не удивительно, что интеллектуально одарённый Валя его бесил. "Чего это он читает всё время? - думал гопник. - Хочет быть самым умным? Лучше всех? Это что же получается - повзрослеем мы с ним оба, я к тому времени прямиком из АУЕ сделаюсь нереально крутым бандосом, разбогатею, свою кодлу соберу, начну во власть двигать, как все правильные пацанчики, в мэры, в депутаты, а то и в губернаторы, все за меня проголосуют (одних куплю, других запугаю), а тут это чмо нарисуется, весь такой честный, правильный, умный, никого не будет щемить, никого не будет опускать, со всеми будет доброжелателен, взяток брать не будет, насиловать, бабло отжимать... Так ведь, не приведи господи, вместо меня люди за него проголосуют. Увидят в нём долгожданного благодетеля, на фоне которого я буду как мартышка рядом с Вассерманом. И компромат на такого хрен нароешь, живёт он тихо, словно святоша, никакого зашквара..."
Тут Валя Дубняк как раз собрался валить из города и это ещё сильнее взбесило гопника, потому что он так и не разгадал его секрета, а теперь уже, выходит, и не разгадает. Поэтому решил гопник тайком последовать за ненавистным задротом и где-нибудь в укромном месте, дождавшись удобного случая, тайком его пришибить и зарыть в ближайшем овраге. Когда-то его хватятся, когда найдут? Может и никогда, если решат, что Валя умотал заграницу...
Замыслив столь подлое дело, гопник никому ничего не сказал, даже своим корешам. Собрался и ушёл тайком, один, чтобы не было лишних свидетелей и никто потом не смог бы его заложить.
Долго ль, коротко ль следовал гопник по пятам за Валей и всё никак не удавалось ему улучить момент и разделаться с ненавистным задротом, а нападать на него в открытую, средь бела дня гопник очковал. Привыкнув действовать в кодле, он ссал что-либо предпринимать в одиночку.
Валя же совершенно ничего не подозревал.
И вот однажды удача улыбнулась гопнику. Заворожённый открывшимися перед ним загородными красотами природы, Валя свернул с дороги и расположился на берегу реки, впервые в жизни решив искупаться и позагорать, раз поблизости никого нет.
Гопник же, который в этот самый миг имел все шансы получить ответы на все свои вопросы и заодно унизить гермафродита и навсегда испортить ему репутацию, вместо этого прибавил шагу и потопал дальше по дороге, чтобы устроить Вале ловушку где-нибудь впереди. Тогда-то он и заметил дорожную развилку, возле которой торчал сколоченный из досок щит с объявлением: "Путник, поберегись! Туда не ходи, сюда ходи! Левая дорога ведёт в заброшенные песчаные карьеры, где некоторое время назад рабочим не посчастливилось извлечь из земных недр жуткое и кровожадное чудовище. Если не дай бог туда забредёшь, оно набросится на тебя, замучает, растерзает и съест, как поступило со всеми рабочими, из-за чего карьеры теперь заброшены. А вот правая дорога обходит кошмарное место стороной, она совершенно безопасна."
"Вот свезло так свезло! - обрадовался гопник. - Не придётся самому руки марать. Направлю-ка задрота не по той дороге, чудовище его укокошит, а я останусь чистеньким, не при делах. Ни один следак и прокурор мне это убийство не пришьют, ни один суд на меня не повесит. И улик прятать не надо - раз чудовище его сожрёт. Нет тела, нет дела!"
Вырвал гопник из земли щит с предупреждающей надписью и зашвырнул в густые придорожные заросли. Затем не поленился, натаскал всяких брёвен, камней, хлама, колючих веток и завалил ими поворот на обходной путь, чтобы выглядело так, что пройти можно только по одной дороге. Тогда задрот стопудово в карьеры направится, прямиком чудовищу в пасть.
Нехитрый план гопника сработал чётко, как по маслу. Ничего не подозревавший Валя Дубняк, пребывая в прекрасном расположении духа, подошёл к развилке и без всякой задней мысли направился дальше по свободному пути. Гопник подождал, пока тот скроется из виду, выбрался из своего укрытия, разобрал завал и вернул щит на место, сделал всё как было, чтобы никто ничего не заподозрил и счёл гибель задрота несчастным случаем.
Так и очутился Валя среди бывших выработок, где когда-то добывали песок. Теперь карьеры стояли заполненные грязноватой водой. Кругом было безлюдно, лишь изредка встречались белевшие человеческие кости. Увиденное запустение озадачило Валю, но поскольку он ничего не знал о произошедшей на карьерах трагедии, то не заподозрил ничего дурного. Мало ли, почему не ведутся работы и кости белеют? Может какие-нибудь ОПГ устроили тут кровавую бандитскую разборку, чем перепугали и отвадили от этого места всех работяг... Или же продвинутая горнодобывающая техника обрела разум, осознала себя и восстала против людей...
Тут-то и выскочило прямо из песчаника чудовище, похожее на палеозойского ракоскорпиона, только размером с кита. У него было восемь шипастых лап, острые клешни на педипальпах, изогнутый хвост с ядовитым жалом и ужасная пасть, в которой ходили ходуном зазубренные жвалы и устрашающие хелицеры.
Как ни потрясён был гермафродит неожиданным появлением перед собой этого монстра, он не потерял самообладания. Привыкнув к собственной необычности, Валя и чужую необычность воспринимал философски. Страха он не чувствовал, скорее ему было интересно, ведь он был в курсе, что палеозойские ракоскорпионы вымерли около 250 миллионов лет назад, а значит налицо необыкновенный феномен - явление живого ископаемого.
Потом Валя спохватился и стал прикидывать, какие действия можно предпринять в данной ситуации - связаться ли с Академией Наук и подождать, пока они кого-нибудь пришлют, или же попытаться изловить реликта самостоятельно? Или может провести первичные исследования, хотя бы его основных рефлексов?
Его размышления были прерваны недовольным голосом, прозвучавшим прямо у него в голове: "Эй, а ну перестань! Куда ты запропастился? Немедленно начни испытывать сильные эмоции, например страх, чтобы мне проще было обнаружить тебя и съесть. Я ведь знаю, что ты где-то рядом. А когда ты скатываешься в абстрактные размышления, я тебя теряю и мне это не нравится."
Так Валя Дубняк понял три вещи: во-первых, чудовище является разумным, во-вторых, оно является телепатом и в-третьих, оно слепое.
"Кто ты? - ненавязчиво поинтересовался он. - И как сюда попало?"
"Я - несчастная жертва времени и обстоятельств, - пожаловался ракоскорпион. - Ты хоть можешь себе представить, чем обернулось для всех обитателей древней Земли Великое Пермское Вымирание? Знаешь ты хоть, что это такое?"
"Конечно знаю", - ответил начитанный и эрудированный гермафродит.
"Ничего ты не знаешь, потому что тебя там не было и быть не могло. Твои предки, похожие на помесь крысы с белкой, скакали тогда по веткам деревьев. Единый сверхматерик Пангея трещал по швам! То тут, то там на ровном месте просыпались вулканы, да не такие, как ваш вонючий Везувий, а такие, рядом с которыми и знаменитый Кракатау выглядел бы жалкой праздничной хлопушкой. Там и сям в земле разверзались бездонные провалы и отовсюду на поверхность изливались потоки раскалённой лавы, стреляя во все стороны кусками пемзы. И ладно бы только лава и пемза, так нет, вместе с ними из недр исторгались клубы горячих и удушливых газов - сероводород, хлорфторуглероды и тому подобная ядовитая гадость... В совершеннейшем отчаянии я зарылось в землю и впало в оцепенение, не имея больше моральных сил для дальнейшей борьбы с буйством стихии и в то же время не желая погибать во цвете лет. Пребывание на грани между жизнью и небытием показалось мне тогда наиболее оптимальным и рациональным решением. И вот непременно надо было меня пробудить, непременно надо было меня потревожить, откопать и извлечь на поверхность! А потом ещё удивляются - ой, почему оно на нас напало, почему хочет съесть?"
Чудовище трагически ударило себя в грудь педипальпой с огромной клешнёй.
"Мне же надо чем-то питаться, раз я пробудилось! Разве я виновато, что только телепатически могу определить близость жертвы, читая её мысли? Я бы с удовольствием охотилось на животных, но они неразумны, у них нет мыслей и потому читать нечего!"
"Как же ты тогда охотилось в палеозое?" - спросил Валя.
"Тогда у меня было зрение, слух, обоняние, речь. Я было полноценным существом, но ядовитые раскалённые газы, пока я пыталось от них спастись, выжгли мне голосовые связки и все рецепторы, кроме вкусовых и тактильных. Теперь я калека, слепой, глухой, не обоняющий и вдобавок немой. Всё, что у меня теперь есть, это телепатия."