- Ну?
- Лапти гну! Рыба - она ж плотная, вода тоже плотная. Движение плотного тела в плотной среде слагается из действия сил способствующих этому и сил препятствующих. Ясно? Способствующая сила - это тяга, создаваемая плавательными движениями рыбьего тела, а сила препятствующая - это сопротивление воды. Так что форма любой морской твари, какой бы ты, Миша-Гриша, ни захотел стать, должна перво-наперво улучшать тягу и преодолевать сопротивление. Длинная и тонкая щука приноровилась к резким броскам с места, рыба-бабочка - к медленному и точному маневрированию в разных плоскостях, для того им пришлось пожертвовать умением долго и быстро крейсировать, а тунцу наоборот. Тут тебе, паря, никто не советчик, сам решай, что и как в себе менять и подо что приноравливаться. И так и сяк плавай, пробуй одно, другое и третье, и что тебе больше придётся по душе, то и выбирай, а остальным без сожаления жертвуй.
- Сам не пожертвуешь, море пожертвует - тобой! - добавила старуха. - Море - оно такое...
- Чудесно, превосходно, замечательно! Огромное вам спасибо! - Миша-Гриша принялся радостно скакать и кувыркаться, размахивая всеми своими конечностями и отростками и окатывая лодку и сидящих в ней людей потоками воды. Цыган и старики мгновенно промокли до нитки, а лодка заполнилась до краёв и начала тонуть. Миша-Гриша быстро опомнился, придержал лодку лапами, приподнял и опрокинул, чтобы вся вода вылилась. Людей он при этом обвил щупальцами, не давая им выпасть за борт. Стариков больше всего возмутило не это, а намокшая махорка.
- Прямо сейчас что-нибудь и попробую! - сообщил Миша-Гриша и исчез под водой.
- Эй, погоди, нэ! - крикнул ему вслед кузнец, выжимая мокрую одежду. - А вещи! Со дна! Сундуки!
Но Миша-Гриша уже пропал и сколько цыган ему кричал, так и не докричался.
Всё это время рядом с кузнецом суетилась бабка:
- Куда, куда, господи ты боже! Дед, мы ж не всё ему сказали.
Старик следом за женой не на шутку разволновался.
- Твоя правда, старая. Типы плавания ведь и по-другому различают. Надо было сказать... Есть плавание непрерывное, а есть прерывистое, есть волнообразное, а есть осцилляторное...
- Йарэ, да перестаньте вы, хватит уже! - выругался цыган и с досады сплюнул в море. - Уплыл наш Миша-Гриша, нету его. Можно и нам восвояси на берег возвращаться.
Пришёл цыган домой злой и мокрый, поведал о своей неудаче жене.
- Чёртовы маразматики всё испортили, нэ! Как давай не пойми о чём языком молоть, я и словечка не смог вставить. Нашли на них порчу, жена. Пускай у них всё на свете отсохнет, нэ. Если б не они, сейчас бы сундуки чародея уже у нас стояли.
- Не становись мелочным, муженёк, - остудила его пыл жена. - Не стану я ни на кого насылать порчу. По-твоему, это хорошая идея - восстановить против себя население в чужой стране, давшей нам кров? Или ты хочешь, чтобы нас и здесь на мыло и колбасу пустили?
Обхватил цыган руками голову.
- Хорошо хоть кто-то из нас не теряет терпения и благоразумия, нэ. Я их, кажется, уже растерял...
Подала ему жена сухую одежду.
- Теперь-то ты чего горюешь, нэ? Ты главное дело сделал - выяснил, из-за чего чудовище бесилось. Чародей утверждал, что сундуки поднять не может, потому что чудовище не даёт, ну а теперь-то Миша-Гриша мешать не станет, он своими рыбьими делами занят, вот и пускай мудрец сам свои сундуки достаёт. Его же сокровища - ему и флаг в руки.
"А ведь она права, не поспоришь! - восхищённо подумал цыган, любуясь своей женой. - Сколько же ума, практичной смекалки и сообразительности у этой чудесной женщины!"
На следующий день кузнец снова поехал в город. Не успел он ступить на порог чародеева терема, как кинулись к нему полуголые служанки, окружили гурьбой, подхватили под руки и препроводили в покои к мудрецу.
- Любезный цЫган! - бросился тот ему навстречу, путаясь в длиннполом атласном халате с широкими рукавами. - Похоже я недооценивал людей твоей породы...
- А я твоей, нэ. Скольких наивных и доверчивых лопухов ты отправил к морю на верную смерть?
Чародей махнул рукой, словно речь шла о чём-то незначительном.
- Да будет тебе, цЫган. Что теперь поминать о дурном? Главное не это. Ты такое свершил, такое... - Чародей замялся и замахал руками, подыскивая подходящее выражение.
- Не понимаю, сударь, что я натворил, нэ? - нахмурился цыган. - Если где-то украли лошадей или ребёнка, то это не я. Я в море был.
- Так и я о том! - воодушевлённо воскликнул мудрец. - О твоём выходе в море. Ты не представляешь всей ценности твоего свершения. Ты эмпирически установил истинную сущность морского чудовища и наладил с ним позитивный контакт.
- Во-первых, не я, а выжившие из ума дед с бабкой, нэ, - поправил чародея кузнец и напомнил: - А во-вторых, у чудовища теперь есть имя, его зовут Миша-Гриша. Чего он с тех пор натворить успел? Кого ещё утопил, нэ?
- Да в том-то и дело, любезный цЫган, что никого! Напротив! Он поднимает со дна утопленников и впридачу к каждому даёт толику сокровищ! Если бы ты походил по городу, ты бы увидел повсюду запустение, потому что толпы горожан хлынули в порт и там теперь сущее столпотворение. У гробовщиков и землекопов настоящий праздник, доходы взлетели до небес...
- Ты лучше другое скажи, сударь-мудрец, - перебил чародея цыган. - Твои сундуки Миша-Гриша случайно со дна не поднял?
Чародей небрежно развалился на диване. Одна из служанок, с большими лукавыми глазищами, принялась вертеть у него перед носом еле прикрытым задком и старый развратник без малейшего стеснения запустил ей руку под подол.
- Ни к чему это теперь, - самоуверенно заявил он. - Я и без Миши-Гриши с сундуками управлюсь. Пускай чудо-юдо и дальше с утопленниками возится.
Отвесив служанке напоследок смачный игривый шлепок, мудрец вскричал зычным голосом:
- А ну, подготовить мне немедля летучий корабль! Пошли, цЫган, составишь мне компанию...
Часть служанок, постоянно крутившихся возле чародея, тотчас куда-то упорхнула. Снаружи терема послышался скрип. Другая часть служанок помогла мудрецу переодеться в мантию и колпак, украшенные звёздами, знаками зодиака и каббалистическими символами. При виде такого наряда цыган еле-еле сдержал смех.
Вдвоём с цыганом чародей вышел на балкон. Во дворе терема, под ними, служанки, умело шевеля рычагами и лебёдками, выводили из специального ангара летучий корабль. Тот выглядел как обычное судно, даже рангоут и такелаж были точно такими же. Вот только под действием заложенной в его структуру магии, корабль парил в воздухе, не касаясь земли. Служанки, кстати, уже успели переодеться в матросскую форму, которая была под стать их платьям горничных, т.е. почти ничего не прикрывала.
Служанки с балкона сбросили вниз конец каната и служанки на корабле закрепили его на борту. За этот канат летучий корабль подтянули к самому балкону. Матроски действовали умело и слаженно, занимаясь этим, очевидно, не впервые. По перекинутому на балкон трапу цыган и чародей взошли на борт. Суеверный кузнец почувствовал, как у него дрожат коленки - полёты по воздуху казались ему противоестественной чертовщиной и он боялся, причём боялся сильнее, чем когда плыл со стариками в море на встречу с неведомым чудовищем.
Матроски отдали швартовы. Поднявшись на ют, чародей начал читать заклинание:
- Анайн цыген, дет варан, сыктын бурда...
Легко и быстро, так, что у всех захватило дыхание, корабль взмыл ввысь и замер на определённой высоте - такой, чтобы в полёте не задевать городские стены, дома, дворцы и деревья. Отсюда цыгану был виден порт, где и впрямь царила сутолока. Десятки и сотни подвод и катафалков направлялись в порт и из него, создавая затор на дороге. До слуха доносились людские вопли, ругань и плач.
- Скоро всё изменится, - заметил чародей. - Рыбацкие шхуны и траулеры снова начнут бороздить морские просторы, на рынке снова появится свежая рыба, множество людей вернётся к привычному образу жизни... Кроме тех, конечно, кто упокоился навеки.
Служанки, даром что девушки, ловко карабкались по вантам и реям, ставя и крепя паруса. Рослая красотка в лихо заломленном берете с розовым помпоном стояла за штурвалом и правила в открытое море. Другая, чей откровенный, с вырезом, китель украшали адмиральские погоны и аксельбанты, звонким голосом отдавала чёткие команды, как заправский шкипер. Ветер наполнил паруса и летучий корабль быстро помчался вперёд.
Для цыгана корабельная терминология, все эти фалы, шкоты, топенанты, топсель-гордени, грот-марса-реи и бом-брам-кливеры, звучали как бессмысленная абракадабра, в которую он не вслушивался. Он не знал, что хуже - противоестественный полёт по воздуху или же тот факт, что чародей может заметить его страх. Поэтому, напустив на себя невозмутимо-задумчивый вид, кузнец сел прямо на палубу (чтобы не видеть проносящейся под килем воды), облокотился спиной о борт, взял гитару и начал перебирать струны.
Не в пример ему, матроски чувствовали себя совершенно спокойно и не обращали внимания не только на высоту и быстрый полёт в воздухе, но и на то, что с палубы может быть видно полное отсутствие у них нижнего белья, и что ветер свободно ласкает у них под подолом всё, что ему там открыто.
Подумав о ветре, цыган запел старинную песню:
- Ветер, ветер, что же ты вновь
Мне о былом говори-ишь?
Ветер, ветер, что студишь кровь,
Сердце моё ледени-ишь?
Зря леденишь, злишься ты зря,
Видишь, пришла в табор заря.
Зорьку цыгане не дождали-ись,
Все разошли-ись, все разбрелись.
Ветры, ветры, ветры-друзья,
Есть на свете такая земля-а,
Где цыган сам счастие сыскал,
Пел без слезы, не страда-ал...
Ай нэ-нэ-нэ, ай нэ-нэ-нэ...
Мчался летучий корабль над морем и неспокойно было синее море. Изнутри его наполняло бледно-зелёное сияние, а вода бурлила, клокотала и пенилась. Из бледно-зелёного сияния поднимались на поверхность утопленники, все, сколько их в море было, и непрерывным потоком дрейфовали к берегу, к городскому порту, где их вылавливали из воды. К пальцу каждого утопленника была привязана бирка с указанием, кто это такой, а внутри тела располагался завёрнутый кулёк с драгоценностями - жемчугом, золотом, украшениями или всем сразу - в качестве своеобразной компенсации родственникам.
- Вот это у Миши-Гриши магия! - восхищённо охнул чародей. - Мне остаётся только завидовать...
По его знаку матроски убрали паруса. Чародей ещё раз прочёл заклинание и корабль снизился к самой воде. В клюзах загремели толстые цепи и два массивных якоря с громким плеском бултыхнулись в воду.
- Надо бы как-нибудь Мишу-Гришу позвать, - сказал чародей.
Поскольку корабль перестал лететь и снизился, цыган снова почувствовал себя нормально.
- Зачем, нэ? - спросил он. - В прошлый раз мы его не звали, он сам явился.
Чародей скривился от досады.
- Жаль, не догадался я взять чудодейственную машинку, издающую запредельные звуки. Сейчас бы...
- Чем болтать, давно бы сундуки поднял, нэ, - бесцеремонно перебил его кузнец и указал за борт. - Вон, плывёт твой Миша-Гриша.