Нельзя сказать, что Бретт Гейслер с самого детства мечтал связать свою жизнь с армией. Когда пришло время, он лишь намеревался немного послужить по контракту, как в своё время его отец, дед и прочие предки. Это было своего рода семейной традицией. Гейслеры считали, что тот мужчина не мужчина, кто ни разу в жизни не нюхал пороху. И часто так выходило, что служба кого-либо из Гейслеров в армии совпадала по времени с какой-нибудь войной. Так прадед Бретта ухитрился понюхать пороху в Нормандии и в Корее, дед во Вьетнаме, а отец, когда служил на военной базе в Гондурасе, в различных спецоперациях на территории соседней Никарагуа.
Подобно всем Гейслерам, Бретт вырос здоровым и крепким янки, щедро вскормленным плодородной землёй Новой Англии. При этом он был отнюдь не глупым. Во время службы выяснилось, что по своим физическим характеристикам и темпераменту он подходит для спецподразделения "Дельта" и ему предложили по-пробовать и пройти спецподготовку. Бретт согласился, потом неожиданно для самого себя втянулся и ему понравилось. Его крепкий организм с успехом преодолел все физические и психологические испытания, подчас совершенно непреодолимые для многих новобранцев.
Так началась его служба в "Дельте" и продолжалась почти десять лет. За эти годы он побывал во множестве горячих точек, участвовал в различных опаснейших миссиях и показал себя достаточно хорошо, чтобы дослужиться до сержанта.
Всё закончилось неожиданно, во время одной секретной операции в Сирии. Каким бы крутым и подготовленным ты ни был, на войне не ты решаешь, жить тебе или умереть, получить ли ранение или выйти из боя без единой царапины. Это решает господин случай. В отношении Бретта он тоже всё решил за него.
Взрыва у себя за спиной Бретт не услышал, не почувствовал и не запомнил. Просто в сознании погас свет, а очнулся Бретт лишь спустя несколько суток, в военном госпитале. Врачи сообщили ему, что несколько часов возились с его головой, извлекая из затылка осколок и заштопывая рану. У них были серьёзные опасения за его зрение, потому что именно в затылочной части мозга, куда прилетел осколок, расположен зрительный центр.
К счастью, всё обошлось. Крепкий организм Бретта и с этим справился. Голова несколько дней болела, перед глазами плыли круги и виделось всё каким-то мутным, а затем всё прошло.
Врачи категорически запретили ему какие-либо силовые нагрузки в ближайшее время. Бретт воспользовался случаем и после госпиталя взял отпуск, чтобы съездить домой. В течении всех десяти лет он появлялся там весьма редко.
Вернуться домой, да ещё после ранения, означало окунуться в безделье, а бездельничать Бретт не любил. Синди Дрейк, за которой Бретт ухлёстывал в старших классах, давно вышла замуж и родила двоих детей, так что Бретта в родных пенатах ничего не удерживало. Он собрал кое-какие вещички и отправился в Нью-Йорк.
Формально - чтобы повидать кузена Терри. Тот не принадлежал к Гейслерам, он был из Уильямсов, роднёй по материнской линии. Сколько Бретт его помнил, Терри всегда был долговязым, нескладным и патологически доверчивым. Гейслеры считали его хлипким слабаком и слюнтяем и были о нём невысокого мнения. Пока Бретт служил, Терри укатил в поисках счастья в Нью-Йорк и вот до семьи дошли слухи, будто у него не всё ладно, будто он вляпался во что-то нехорошее.
И до отъезда и после него Терри был помешан на видеоиграх, мог не то что часами, а сутками просиживать у компьютера или за приставкой. В Нью-Йорке он нашёл себе девушку, Эшли Адамс, судя по всему такую же фанатку видеоигр. Она-то и сообщила Уильямсам, что Терри ушёл из дома и его нет уже несколько дней.
Уильямсы впали в панику и поскольку они не были чужими людьми, Бретт пообещал им наведаться в Нью-Йорк и посмотреть, что там случилось с Терри. Тогда он ещё не знал, что ни домой, ни в "Дельту" больше не вернётся.
Старый добрый Грейхаунд довёз Бретта до Нью-Йорка. Услугами авиации Бретт не воспользовался, потому что сзади, за поясом его брюк торчал отцовский Дезерт Игл 44-го калибра под патроны Магнум 10,9 мм. С таким "багажом" в самолёт не пускают, а без оружия, как уверял мистер Гейслер-старший, в Нью-Йорке делать было нечего. Плохих или хороших, Гейслеры своих не бросают и если Терри действительно вляпался в неприятности, Дезерт Игл мог стать единственным способом от этих неприятностей избавиться. По личному опыту Бретт знал, что практически у любой неприятности есть конкретное имя и адрес.
Эшли Адамс встретила Бретта в их с Терри квартирке в не самом лучшем и не самом безопасном районе. Никогда прежде Бретт не был в Нью-Йорке и пока что плохо ориентировался в городе. Он и Эшли-то увидел впервые, хоть смотреть было совершенно не на что - маленькая, худенькая, в кедах, потёртых джинсах и бесформенной майке, с зарёванным лицом и растрёпанными волосами. На вкус Бретта Эшли была совершенно посредственной, но Терри видимо нашёл в ней что-то дорогое и близкое себе.
Что его поразило гораздо сильнее, так это полнейший разгром в квартире. Везде было хоть шаром покати - ни компьютера, ни телевизора, ни игровой приставки, ни даже микроволновки. Зная Терри, такое было немыслимо.
Бретту не нужно было пояснять, при каких обстоятельствах из квартир исчезают вещи.
- Давно вы с Терри употребляете? - спросил он у Эшли.
- Эй, я ничем таким не занимаюсь, слышишь! - сразу вскинулась та. - Мы вместе иногда покуривали травку, только и всего.
Бретт не стал читать ей нотаций, полагая, что это всё равно бесполезно. Если Эшли взбредёт в голову сделать следующий шаг и перейти от лёгких наркотиков к тяжёлым, пускай. Пускай всё испытает на своей шкуре, раз ей так хочется.
Эшли упрямо насупилась и сердито, с вызовом уставилась на Бретта. Тот поначалу хотел оставить здесь свои вещи, однако теперь передумал. Если в его отсутствие заявится Терри и увидит чужие вещи, он может и не совладать с соблазном обменять их на новую порцию дури. Собственно, вещей-то было не особо много, небольшой рюкзачок. Бретт решил, что надёжней будет держать его при себе.
Он узнал у Эшли имена и адреса нескольких здешних друзей Терри и ушёл. Больше им говорить было не о чем. То, что Терри отсутствует уже несколько дней, было плохим знаком. Вполне возможно, что он добыл где-то некачественный товар или же передознулся. Если след Терри не отыщется за пару дней, можно быть уверенным, что он уже мёртв. Можно возвращаться к Уильямсам с вестью, что у них больше нет сына.
На то, чтобы обойти друзей Терри и пообщаться с каждым, Бретт потратил остаток дня. Все в один голос утверждали, что после того, как Терри потерял работу, он начал отдаляться от них, стал молчаливым и замкнутым, а если и звонил, то только чтобы попросить в долг денег. Мог и зайти - но лишь для того, чтобы что-нибудь спереть, когда дела стали совсем плохи и он подсел на наркоту. По слухам, его стали часто видеть в одном здешнем баре, гадюшнике, где ошивается всякий уличный сброд, особенно с наступлением темноты.
Бретт без труда отыскал это заведение и решил посидеть там и подождать, может Терри и впрямь заявится. Забегаловка действительно была преотвратнейшей. Со своими навыками, отточенными в "Дельте" Бретту некого и нечего было здесь опасаться, при необходимости он способен был прикончить всех здешних завсегдатаев за пару минут и даже не вспотел бы, но он ума не мог приложить, как сюда впервые рискнул зайти хлипкий задохлик Терри. Такому как он находиться здесь было небезопасно. Объяснение было лишь одно: Терри встречается здесь с теми, кто толкает ему дурь и это определённо очень нехорошие люди, знакомство с которыми вполне могло закончиться для Терри плачевно.
Бретт ещё не знал, что кузена Терри он спасти не сумеет, зато станет свидетелем таких вещей, которые полностью перевернут всю его жизнь.
В баре он засиделся допоздна. Постепенно заведение заполнилось до отказа, стало многолюдно. Гнусные и мерзкие рожи косились на Бретта, но подойти к нему никто не рисковал. Возможно бывалые отморозки понимали, что сержанта "Дельты" даже им задирать не стоит, а может их останавливал вид универсального ножа морской пехоты, которым Бретт демонстративно чистил ногти. Наконец Бретту показалось, что с улицы вошёл Терри. Внутри было так накурено, что хорошенько разглядеть чьё-то лицо было сложновато.
Если это был Терри, он был каким-то дёрганым. Быстро осмотрев заведение и, очевидно, не найдя того, кто был ему нужен, он выскочил обратно на улицу.
Бретт окликнул его и стал проталкиваться к выходу. Из-за шума Терри его не услышал. Бретт выбежал на улицу и увидел торопливо удаляющуюся щуплую долговязую фигуру. Окликнув его ещё раз, Бретт поспешил следом. Фигура обернулась. Не все фонари в этом квартале светили и тем не менее Бретту хватило света, чтобы убедиться, что это действительно Терри. Но как же чудовищно плохо он выглядел!
Не замедляя хода, Терри свернул за угол, в тёмный переулок. Если он и узнал кузена, то не подал виду. Но если он был под кайфом, или наоборот, если у него был отходняк, то мог и не узнать...
Тёмный переулок был узким, зажатым между двух старых кирпичных домов. Из него несло грязью и мочой. В самом начале переулка стоял большой мусорный контейнер, за ним на ворохе тряпья и картонок прикорнул пьяный бомж.
Глаза Бретта уже более-менее привыкли к темноте и он смог различить впереди смутный удаляющийся силуэт. Чутьё подсказывало ему, что это плохая идея - одному заходить в такие вот тёмные нью-йоркские переулки, - но Бретт положился на свой Дезерт Игл и направился следом за Терри. Может тот и не появлялся дома несколько дней, но ведь где-то же он обитает? Бретту очень хотелось посмотреть, какова она, эта новая жизнь Терри, ради которой он порвал с прошлым.
Углубившись в переулок на несколько шагов, Бретт внезапно что-то почувствовал. В отличие от обычных мыслей, которые возникают как бы во всей голове в целом, это конкретное чувство поддавалось точной локализации - его средоточием была затылочная часть, куда Бретта ранило осколком. Описать новое чувство он не смог бы, потому что ничего подобного раньше не ощущал. В его лексиконе отсутствовали подходящие определения. То же самое, как если бы слепого от рождения и вдруг чудом прозревшего попросили описать сложную цветовую гамму - как бы он это сделал?
Причём, что интересно, когда Бретт смотрел в определённом направлении, а именно дальше вдоль переулка, куда удалялся Терри, это новое чувство усиливалось. Словно там что-то находилось или же вот-вот должно было появиться. Но кроме бредущего Терри Уильямса в той стороне никого больше не было. Машиналь-но переставляя ноги, Бретт пытался понять, что такого особенного в Терри вызвало в нём это необъяснимое ощущение. Ему было невдомёк, что ощущение вызвано отнюдь не Терри Уильямсом.
Он понял это через мгновение, когда над головой Терри внезапно заклубилась чернота, настолько густая и непроницаемая, что в сравнении с ней царившую в переулке тьму можно было назвать умеренными сумерками. Терри шёл прямо под этой чернотой, но, казалось, ничего не замечал. Клубящаяся чернота опустилась к нему, коснулась его головы и он тотчас же рухнул как подкошенный.
Бретт знал, что люди так падают, когда их внезапно настигает смерть. Он выхватил пистолет и рывком бросился к Терри, но уже в следующий миг застыл как вкопанный, потому что из клубящейся черноты высунулось нечто и принялось жадно пожирать распростёртое тело. При этом затылок Бретта пульсировал так сильно, словно в рану воткнули оголённый провод и пустили по нему напряжение. Выходит, это не Терри Уильямс был источником странного и сильного ощущения, а скрывавшееся в черноте нечто.
Описать то, что пожирало Терри было столь же затруднительно, как и новое чувство в затылке. Подобно всем американским мальчишкам, Бретт с детства увлекался комиксами. Был среди них один, под названием "Веном", о хищном инопланетном паразите-симбионте. Главное, что запомнилось Бретту, это зубы Венома, его огромная и страшная пасть. Глядя на нечто, вылезшее из черноты, Бретт поймал себя на мысли, что Веном рядом с этой тварью даже не валялся. Зубы на уродливой морде словно жили своей жизнью. Они находились в беспрестанном движении, то появляясь из глубины пасти, то наоборот исчезая на её краю, перекатывались волнами. Их было много, очень много. Больше, чем у Венома, больше, чем у любой акулы. Казалось, что зубами заполнена вся пасть. Между зубами извивалось некое подобие языка, влажного и гибкого, а обрамлял это всё венчик подвижных губ. Зубы бесшумно перемалывали плоть Терри, а язык и губы всасывали и слизывали с земли его кровь и прочие телесные жидкости. Ни носа, ни глаз, ни ушей, ни каких-либо других органов Бретт на морде не видел, только бесконечную череду острых-преострых зубов.
В нормальном сознании увиденное просто не укладывалось. Бретт застыл на месте, безмолвно таращась на ирреальную картину. Страха он не чувствовал - спасибо военной подготовке. Было лишь удивление, непонимание и обида - не на то, что в мире существует какая-то запредельная тварь, а на то, что эта тварь прикончила Терри прежде, чем Бретт вернул его домой.
Гейслеры были набожными людьми, но эта набожность у них не переходила за определённые рамки. Они не впадали в мракобесный мистицизм и хоть и верили в бога, но при этом были реалистами. Существование бога они допускали на каком-то ином плане бытия, который никак не пересекается с повседневной действительностью. Разумеется, ни в чертей, ни в прочие потусторонние силы они всерьёз не верили. Вот и Бретт ни на миг не принял увиденную тварь за сверхъестественного адского демона, погубившего Терри за его грехи. Также далёк он был и от мыслей о том, что после ранения с головой у него, возможно, не всё в порядке. В своей голове он был твёрдо уверен и осознавал, что ему ничего не мерещится. Увиденное не было сном или болезненной галлюцинацией. Каким бы невероятным оно ни было, это происходило на самом деле.