– Да, конечно, понятно, – закивал Павел, сдерживая смех. – Ничего, как-нибудь переживем.
– Приятного путешествия и незабываемых впечатлений!
С этими словами Зарета с Аркадием вышли, и центральные блоки в том же шахматном порядке стали возвращаться на свои места, закрывая вход.
– Паш, ну на кой черт ты всю эту дурь устроил?! – процедила Лариса, поочередно пробуя отвинтить крышки у бутылочек. – Хоть бы этикетки налепили, что ли, жлобы!
– Ладно тебе, развлекайся. – Павла Антоновича так забавляло происходящее, что он даже вышел из роли страстно влюбленного, и желание возвращаться в образ начисто отсутствовало. – Давай открою.
Лариса выбрала бутылочку изумрудно-зеленого цвета и бросила Павлу. Отвинтив металлическую крышку, он сначала понюхал содержимое, затем протянул ей.
– Что там за дрянь?
– Не знаю, пахнет дыней.
Лариса глотнула и закашлялась.
– Боже, похоже, тут сладкая водка! Да еще и какая-то ментоловая! Ну и гадость!
– Дыней же пахнет.
– Ментолом, говорю тебе!
В эту секунду свет погас, и в наступившей непроницаемой тьме прозвучал голос Павла:
– Нет, дыней.
Тишина абсолютная, полнейшая тишина, возникшая вслед за тьмой, походила на мгновенное подавление всех пяти чувств, словно нечто огромное навалилось сверху. И тяжесть эта была столь ощутима физически, что Павел невольно втянул голову в плечи, даже руки инстинктивно дернулись, желая защитить лицо, как от удара. А потом из глубинно тихой тьмы стал нарастать утробный гул. Он вызревал, как огромный тугой нарыв, готовясь взорваться на могучем своем пределе. Гул, стремительно переходящий в рёв, казалось, заполнил собою каждую клетку, каждый волос заставил приподняться… И тут Павел вдруг вспомнил свою юность. Аттракционы парка «Сорок лет Октября» с садистской каруселью «Сюрприз», где в огромный круг становились люди, и эта злобная фигня по принципу центрифуги начинала раскручиваться. Чтобы не осрамиться перед своей девушкой, он стиснул зубы и считал секунды до того момента, как эта чертова штука остановится. Когда и как закончилось увеселительное мероприятие, Павел плохо помнил. Хорошо ему стало только после того, как доплелся на непослушных ногах до ближайших кустов и с надрывом облегчил душу. Тогда-то Паша и понял, что ни летчиком, ни космонавтом, ни вообще героем ему не бывать. Этот аттракцион он вспоминал до самой армии, а потом другие, более острые ощущения заслонили гнусное колесо детства и отрочества. Но вот сейчас ощущения были настолько похожими, что перед глазами даже вспыхнуло давно стертое из памяти лицо девушки, с которой полез кататься… Он даже вспомнил, как ее звали.
– Аааа! – послышался сдавленный крик Ларисы. – Ооооой!
Но тут аттракцион «Сюрприз» прекратился, да так внезапно, что Павлу Антоновичу показалось, будто он приподнялся и воспарил над креслом, невзирая на привязные ремни. И только он хотел удивиться ощущениям, как на глаза попалась изумрудно-зеленая бутылочка с дынно-ментоловым напитком. Она парила, рассыпая из открытого горлышка аккуратные желтоватые шарики. Не успел Павел толком рассмотреть это явление, как по барабанным перепонкам ударила тугая звуковая волна. Бутылочка упала в проход между креслами, а шарики благополучно хлынули на штаны. Через мгновенье вспыхнул свет.
– Твою мать! – надрывно откашлялась Лариса. – Теперь они точно от суда не отвертятся, сволочи!
– Ты видала, какая имитация невесомости была? – Павел дотянулся и поднял пустую бутылочку. – Сколько ж они на это потратили, интересно?
– А удовольствие-то в чем?! Меня чуть не вывернуло! – Лариса безуспешно пыталась освободиться от ремней, дергая крепления дрожащими пальцами.
– Полагаю, всё удовольствие еще впереди.
И это было очень точно сказано. Часть стены начала бесшумно расходиться в том же шахматном порядке. Обездвиженным пассажирам оставалось лишь щуриться от яркого света, в попытках что-нибудь рассмотреть в открывающемся темном провале. Послышался чеканно-четкий звук приближающихся шагов, но идущего пока рассмотреть не получалось.
– Паша, мне страшно… – едва слышно прошелестела Лариса.
– Успокойся, это всего-навсего аттракцион. – И крикнул: – Эй! Уважаемые! Мы приехали или дальше еще едем?
– Уже приехали, – ответил приятный, чуть ироничный мужской баритон. – Добро пожаловать на курорт Альвагоса Мальвинию. Меня зовут Эдар, и я…
– Наш личный менеджер? – нервно хихикнула Лариса.
– Нет, я полномочный представитель транспортно-туристической компании «Альва».
Из потока ослепительного света вышел седовласый мужчина неопределенного возраста. Его по-юношески стройную, можно сказать, спортивную фигуру выгодно подчеркивал темно-серый костюм с неуловимым голубовато-жемчужным отливом. Павел Антонович, как преданный приверженец классического, консервативного стиля в одежде, в чьем гардеробе насчитывалось почти тридцать костюмов на все случаи жизни, заинтересовался в первую очередь фантастическим цветом и великолепным кроем, а Ларису заинтересовал возраст полномочного представителя. Загорелое лицо с резковатыми чертами киногероя и серыми… нет, скорее, даже серебряными глазами не могли оставить женщину равнодушной.
Пока туристы разглядывали его персону, Эдар расстегнул крепления ремней и фиксаторы багажа. Обретя свободу движения, Павел поднялся с кресла и первым делом зачем-то сгреб бутылочки со своего столика и сунул в боковой карман дорожной сумки. Взяв свою сумку и чемодан Лагутиной, он первым последовал за Эдаром к выходу.
Против всех ожиданий, вышли они не в помещение со столиком и креслами и даже не в коридор с молчаливыми рядами пронумерованных дверей, а… на высокие каменные ступени широченной лестницы, ведущей вниз. В темноте щедро сверкала далекая россыпь городских огней – это первое, на чем зафиксировался взгляд Павла Антоновича. Затем взгляд переместился на аллею, к которой уходили лестничные ступени. Дорога, усыпанная мелким золотистым гравием, матовые шляпы фонарей, прячущиеся в пышных разлапистых кронах деревьев малахитового цвета, и чуть шевелящиеся в полном безветрии ветки гигантских кустарников, усыпанных желтыми и красными цветами, размером с суповую тарелку каждый.
Поглядывая под ноги, чтобы не оступиться, Павел на ходу обозревал окрестности со смешанными чувствами. Воздух пахнул разгоряченной за день растительностью, водной прохладой, густым цветочным духом и еще бог знает какими травами… Этот без сомнения южный воздух не шел ни в какое сравнение с духом мегаполиса, особенно с запахом Москвы. Перед ними был другой город! Возможно, даже другая страна. И это в голове никак, совсем никак не укладывалось.
Под подошвами ботинок хрустнул золотистый гравий, и Павлу Антоновичу захотелось куда-нибудь присесть – внезапно ослабели колени. Обернувшись, он посмотрел на сооружение, из которого они только что вышли – величиною с четырехэтажный дом песочного цвета пирамиду со спиленной вершиной.
– Извините, э-э-э-э… э-э-э… – никак не получалось вспомнить имя полномочного представителя, – а где мы находимся?
– На берегах Мальвинии, одного из лучших курортов Альвагоса, – ответил идущий чуть впереди Эдар.
– Ничего, если я присяду на минутку? – извиняющимся тоном произнес Павел, когда на глаза попалась белоснежная, тонко-кружевная скамейка. – Что-то я подустал… с дороги.
– Присесть, конечно, не возбраняется, но дело в том, что ваше пребывание на Мальвинии рассчитано буквально по минутам. Нам как можно скорее необходимо попасть на терминал, зарегистрировать ваше прибытие. Это не займет много времени. А затем я провожу вас в отель, и отдыхайте спокойно.
Гравийная дорога сделала поворот, и из-за пышных зарослей выплыло сооружение, напоминающее контрольно-пропускной пункт с белым шлагбаумом необычной формы, больше напоминающим сложный турникет. За приземистым зданием с куполообразной крышей поблескивали гладкими стволами высоченные деревья с круглыми, словно специально подстриженными кронами.
Из здания навстречу путешественникам вышли трое молодых людей с одинаковыми стрижками, в темно-синих комбинезонах. Они приветливо заулыбались, и Павел заметил, что у них голубые зубы. Части турникета разошлись вверх и в стороны, Эдар первым ступил на огороженную территорию, жестом приглашая туристов следовать за ним. Процедура оказалась короткой: их провели через сквозной коридор здания, оборудованный многочисленными арками, похожими на металлоискатели, выдали по плотной пластиковой карте с выдавленными буквами-цифрами и по весьма оригинальному приспособлению, напоминавшему блютуз-гарнитуру для мобильника, как объяснили – для преодоления языкового барьера. И пожелали приятного отдыха.
– Хотелось бы уточнить, – задержался на пороге Павел Антонович, – когда мы возвращаемся назад?
– Назад? – Один из троицы полистал бумаги, переданные ему Эдаром. – Про возвращение тут ничего не сказано, ваш маршрут оплачен в один конец.
Павел решил, что ослышался.
– Погодите, это какое-то недоразумение. Как это – в один конец?
Услышав этот диалог, Лариса замерла с приоткрытым ртом и едва не выронила карточку с оригинальным приспособлением. Эдар взял бумаги, полистал и утвердительно кивнул:
– Да, все верно, у вас оплачены дорога в один конец и трое суток пребывания в отеле.
– Почему всего трое суток? – У Павла Антоновича нехорошо потяжелело в желудке. – В договоре говорилось о неделе.
– Дело в том, что между нашим и вашим времяизмерением наблюдается существенная разница…
– Послушайте! Вы мне голову не морочьте! – голос Павла сорвался на испуганный фальцет, хотя он и сам понимал всю бессмысленность возмущений и претензий на данный момент. – Можете объяснить, как так получилось, что наша поездка оплачена в один конец?
– Это, наверное, ошибка, – слабым эхом прозвучала Лариса.
– Я с этим разберусь, выясню подробности. – Эдар аккуратно свернул бумаги в трубочку. – Возможно, и вправду ошибка. А теперь идемте, времени совсем мало.
Мощеная идеально подогнанными прямоугольными желтыми плитами дорога, окруженная исполинскими деревьями, привела путешественников к гостиничному комплексу в пять этажей, с увитой зеленью оградой. Эдар провел туристов на территорию отеля, оказавшуюся весьма небольшой и довольно скромной – не было даже бассейна, и подвел к центральному входу.
– Чтобы войти внутрь, вам нужно вставить карточку вон в ту щель, – объяснил Эдар. – На карточках указаны ваши этаж и номер, дверь номера открывается ими же. Дорога к морю находится с другой стороны отеля, идти недалеко. Путеводитель-справочник найдете у себя в номере. Там же найдете местную расчетную валюту – тимы. Не удивляйтесь, это не купюры, не монеты, а каменные спилы. Еще один совет лично от меня: постарайтесь поменьше общаться с другими постояльцами. Ну, вы понимаете, о чем я говорю.
И с этими словами Эдар направился к воротам.
– Э-э-э-э! – крикнул Павел Антонович. – А как же…
– Как проясню ваш вопрос, сразу же свяжусь с вами! – донеслось в ответ. – Отдыхайте!
Карточкой в щель Павел попал только с четвертого раза – пальцы не слушались ни в какую. Раздался тихий щелчок, и дверь отворилась, пропуская постояльцев в ярко освещенный вестибюль с мозаичными стенами и полом, щедро уставленным горшками с растениями. Ни стойки портье, ни окошка администрации – ничего. Только горшки всевозможных размеров да пара лифтовых кабин напротив входа. Других постояльцев, с коими рекомендовалось не общаться, в округе не наблюдалось. Пока пересекали вестибюль, Павел рассматривал свою карточку, разбираясь, где там указаны этаж и номер комнаты.
– Если я всё правильно понял, то этаж Н, комната АС. У них тут буквенное обозначение.
– Я бы коньяка сейчас выпила, – хрипло проговорила Лариса, – за то, чтобы это незабываемое путешествие поскорее закончилось…
– Да ладно тебе, – бодрился Павел, – всё же хорошо.
– Ага! Хорошо! В один конец! Просто замечательно!
– Уверен, произошла какая-то дурацкая ошибка. – Павел осмотрел лифтовую панель в поисках кнопок вызова. – Сама подумай, как может турфирма отправить людей в поездку только в одну сторону? Это же бред.
– Ну что ты там возишься?! Что?
– Кнопку какую-нибудь ищу.
– Вон щель! Точно такая же щель, как и на входной двери! Суй в неё эту поганую карточку!
И действительно, вызов осуществлялся также при помощи универсальной карты. Мало того, кабина сразу же считала номер этажа и доставила постояльцев по назначению. На первый взгляд этаж ничем особенным от обычного гостиничного не отличался, и Павла Антоновича это странным образом успокоило. Номер тоже оказался вполне обычным, оформленным в колониальном стиле: плетеная мебель, разрисованные древесными орнаментами стены, двуспальная кровать под легким пологом. На столике у стены Павел заметил пару весьма увесистых справочников в ярких переплетах и пластмассовую коробочку, наполненную тонкими черными кругляками, шелковисто-гладкими, размером с металлическую пятирублевку. Не скажи Эдар, что это каменные спилы, он бы ни за что не догадался, из какого они материала. Пока он рассматривал их, Лариса что-то искала в его сумке.
– Ну-с, давай располагаться? – Пересчитав кругляки, Павел закрыл коробочку. – Предлагаю переодеться, прогуляться к морю и поужинать в симпатичном ресторанчике. Ты любишь купаться ночью?
Лариса не ответила. Она пила мятно-дынную настойку, прихваченную Павлом. Допив, она бросила пустую бутылочку на пол и взялась за следующую. Ожидая, пока женщина снимет стресс, Павел листал путеводитель, познавая массу интересного.
– Ненавижу купаться ночью! – на выдохе ответила Лариса.
– Поесть-то все равно надо. Давай прогуляемся, не сидеть же в номере.
– Я тут боюсь всего! – Лариса открыла третью бутылочку, и Павел мысленно похвалил себя за предусмотрительный жлобский сбор этих пузырьков.
– Чего бояться-то? Вот выйдем из отеля, тогда и забоимся, – пошутил он и сразу понял, что шутка неудачная. – Я тоже не ахти какой ночной пловец, но какой смысл сидеть в номере? Мы же не за этим приехали. Идем, прогуляемся.
Отшвырнув пустую бутылочку, Лариса деревянным шагом направилась к двери, раздумав переодеваться. Прихватив на всякий случай пару каменных кругляшков, Павел последовал за нею.
Территория была хорошо, даже чересчур щедро освещена – подсвечивались все тропинки и указатели. Пятиминутная прогулка по аллее – и они очутились на набережной. Бледно-желтая балюстрада обрамляла сиреневую бухту, с двух сторон скованную охряными скалами. Помимо яркого света гигантских развесистых фонарей, в плафонах которых басовито шумело пламя, имелись дополнительные источники освещения – многочисленные шары различных цветов и размеров. Они парили в метрах пяти – десяти над водой и набережной и оттуда, сверху, звучала весьма своеобразная, довольно приятная музыка.
– О-о-о-о! – произнесла Лагутина, изумленно глядя по сторонам.
– Да-а-а! – согласился Павел Антонович. То, во что отказывалось верить его сознание, отлично отточенный годами аналитический ум, упорно требовало признать всю свою невозможную, невероятную реальность. Свою действительность. – Ты знаешь, Ларис, у меня такое подозрение… очень подозрительное у меня такое ощущение, что мы на другой планете. Фокус, да?
– Что было в тех бутылках? – В глазах Лагутиной мелькнул диковатый огонек. – Какой-то наркотик? Галлюциноген?
– Хочешь сказать, все это нам кажется, а на самом деле мы по-прежнему сидим в Дохлокошкинском переулке? Как по сюжету «Матрицы»?
– А как ещё, по-твоему, такое можно объяснить? – Широким жестом она указала на чинно шествовавшую мимо пару высоких, худющих существ с вытянутыми безносыми лицами цвета голубики. Существа поглядели на Павла с Ларисой белесыми рыбьими глазами, о чем-то забулькали между собой и пошли дальше, часто оборачиваясь, покуда не свернули с набережной на аллею.
– Давай-ка эти штуковины опробуем, – Павел протянул Ларисе «аппарат для преодоления языкового барьера». Только они приладили аппаратики к ушам, как эфир зазвучал на привычном с рождения языке: кто-то потерялся в зелени аллеи и звал кого-то, крича: «Я здесь, здесь!», с набережной доносились возгласы и разговоры о температуре воды…
– Глобус Сатурна приобрести не желаете? – послышалось вдруг откуда-то снизу.
Павел опустил взгляд и прямо перед собой увидал коротыгу, не больше метра ростом, в одеянии, отдаленно напоминавшем вязаное женское пальто до самых пяток, и головном уборе фасона «почти круглая шляпа с убитыми полями». Коротыга то и дело нервно озирался и одну руку подозрительным образом держал за пазухой.
– Сейчас убьет… – сказала Лариса, делая шаг назад. – Паша, сигай за парапет, там невысоко!