========== Потеря ==========
— Локко, как Вы неопрятно выглядите! Немедленно переоденьтесь!
— Господин учитель, мне говорили, что в личное время я могу носить любую одежду по своему усмотрению, — школьная форма не только выглядела крайне скучно и уныло, но и царапала кожу жесткими краями. Не то чтобы Локко была неженкой, но париться в сером фанерном сукне сутки напролет лишь потому, что у эстетов головная боль от вырвиглазных цветов, она не горела желанием.
— На территории учебного заведения надлежит появляться в приличном виде, — учитель остался непреклонен. Он одарил Локко полным неодобрения взглядом и развернулся, чтобы пойти прочь.
— Я исправлюсь, — на какую-то секунду в свои слова поверила даже ученица. Но потом изгибы коридора поглотили взрослого важного человека, и наваждение сгинуло.
Локко показала вслед учителю язык и поддернула обвисший подол растянутого свитера в поперечную радужную полоску. Застиранный и протертый на локтях, он раньше принадлежал любимому старшему брату, но был нахально выклянчен.
Братьев, да и сестер, у Локко было много.
Но любимый брат — только один.
Как и любимый свитер.
Чтобы пройти к самой большой на территории библиотеке, нужно было подняться на второй этаж. Минуя открытый подъемник, приспособленный для колясочников и груза, но на деле катающий всех, кто ленился перебирать ногами, Локко предпочла взойти по лестнице. Стены коридоров и лестничных пролетов пестрели закрытыми под прозрачный пластик сводами правил и планами эвакуации, все это каждое утро уборщики протирали от пыли, да и, чего уж греха таить, хулиганских плевков.
Буквальное плевание на правила ученицу мало интересовало, а планы зданий она давно выучила наизусть, еще в далекие годы начальных классов…
Откровенно говоря, Локко считала, что знает в родном Зимпе-7 все входы, выходы и тайные закоулки. Но, конечно же, это было не так.
Зимп — закрытый исследовательский магический полигон, на то и звался закрытым, что никому не позволял изучить себя полностью, даже обслуживающему персоналу.
А особенно им, подопытным детям, Источникам…
Не сейчас.
Локко мотнула головой, на время отгоняя привычные пасмурные мысли, убрала за ухо выбившиеся из прически рыжие пряди и после этого углубилась в ряды стеллажей библиотеки.
Нужный справочник нашелся на нижней полке недалеко от входа. Локко ногой придвинула к себе маленькую табуретку и уселась пыльными шортами на не менее пыльную обивку, устраивая пухлый том на ободранных коленях.
Зашуршали страницы.
«Магия — потусторонняя сила, сверхъестественное излучение, испускаемое живыми организмами в различной концентрации и используемое человечеством. Способность к данному излучению проявляется у одаренных детей сразу после рождения, что можно определить с помощью прибора…»
Ну, это все знают.
»…постановлено называть таких детей Генераторами магического излучения…»
В просторечии ходит наименование Источники, но и то и другое магическим детям не очень-то по душе. А уж обзывки «фонтанами» и «аккумуляторами» некоторых особо чувствительных магов и вовсе доводят до энергетических нервных всплесков.
Цокнув языком, Локко снова зашелестела книжкой.
«Генераторы — люди, имеющие способность к магическому излучению».
Тихо ругнувшись, ученица закрыла книгу, которая не могла сказать ей ничего нового. Слишком много тайн.
… Магия появилась совсем недавно, каких-то полвека назад. Человечество довело матушку-планету до ручки, так что на смену вымершим и уничтоженным видам живых существ начали рождаться странные люди. Обладавшие удивительными возможностями, эти индивиды стали по-настоящему выделяющимися из обывательской массы гражданами и быстро привлекли внимание ученого и военного сообществ. И когда выяснилось, что маги с «раскрытым» потенциалом — ключи к сундукам с несметными возможностями, началась новая эра.
Вакханалия и абсурд.
Государства использовали магов для «прекращения войн и улучшения жизни населения», но на деле войны продолжались, мелкие, многочисленные, привычные и скучные, и теперь они шли за право обладать как можно большим количеством магов.
Генераторы стали рабами, разменной монетой, и при этом едва ли не возносились до уровня святых. Их ненавидели, боялись, но одновременно им поклонялись и старались дать самое лучшее, дабы затем пожинать обильный урожай.
А сундуки с сокровищами оказались ящиками Пандоры.
Магическими Источниками сложно управлять, можно сказать, что практически нереально. Даже если подчинялся носитель энергии, его силы вполне способны были оставаться непокорными. Чем старше оказывался попавший в жаждущие руки маг, тем меньше его силы поддавались контролю. История знала случай, когда из-за развившегося по своему усмотрению телепата целые кварталы мегаполиса совершали массовые самоубийства (и телепат тоже покончил с собой, так как не мог вынести резонанса мыслей огромного города), а что уж говорить про бытовые конфликты…
Когда выяснилась опасность, по всему миру, словно грибы после дождя, начали расти Зимпы. В эти исследовательские мини-городки поступали взятые из обычных роддомов у обычных матерей Генераторы, которые выращивались приемными родителями в особых условиях, как сортовые растения на грядках: здоровый образ жизни, правильное питание, наблюдение и воспитание. Такие Источники своим излучением оказывались слабее «диких», но покорнее, что и нужно было правительству. Оно, это правительство, в сладких снах мечтало о умножении числа Генераторов естественным путем, как и о скрещивании для усиления «породы», но, к великому огорчению верхушек магических теплиц, вообще все Источники оказывались бесплодными.
…А между тем, в Зимпах было не так уж плохо, как расписывали на особо крикливых сайтах мировой паутины, которым дозволялось поднимать щекотливые темы. Каждый Зимп представлял собой огражденный мощными стенами заповедник, в котором помимо средней величины прекрасного зеленого парка с искусственным водоемом располагались несколько корпусов общежития, огромный научный центр, совмещенный с учебным заведением и госпиталем. Вблизи водоема ютились собственная пожарная и спасательная станции, а на всех крышах и стадионе белели вертолетные площадки.
Кроме того, на первых этажах зданий располагалось немало магазинчиков (где, на беду рабочих, не продавались алкоголь и курево), небольшой кинотеатр и прочие мелочи для скрашивания существования узников судьбы.
Живущие за оградой жгучей завистью завидовали новейшей технике и полному благоустройству Зимпов. Еще бы! Не каждая школа вольных, «нормальных» детей могла похвастаться наличием собственных бассейнов и сауны. Не в каждой школе ремонт и улучшения проводились сразу по мере надобности, без задержки на годы и месяцы.
Локко знала немногое о истинном положении Генераторов в мире, ведь сама являлась одним из них, запертых, будто нежные цветы в оранжерее, и охраняемых чуть ли не от любой грустной новости извне. Детство всех магов старательно оберегалось воспитателями и няньками от негативных настроений, а с подростками шла интенсивная психологическая работа, но это почти что не спасало от взрывов. Да, взрывов, ибо чаще всего боль, горе, злость и прочие темные чувства «выплескиваются» из Источников безо всякой возможности взять эту энергию под контроль. Значительное выделение сил мага за короткий промежуток времени, обжигающее, оплавляющее, опасное не только для окружающих, но и для самого носителя взбунтовавшейся энергии.
И если детей довольно легко отвлечь и успокоить, то с подростками риск получить «Детонатор» вместо Генератора повышался в разы.
Вот об этом Локко знала, как никто другой, ведь сама не так давно вошла в подростковый возраст. Излучая среднестатистический и непримечательный безо всяких отклонений уровень энергии, она не обладала большой силой и не удостаивалась особого внимания воспитателей, потому почти все свободное время была предоставлена сама себе.
На счастье работников Зимпа, в последнее время Локко распространяла вокруг исключительно положительные и «удобные эмоции», ведь была влюблена.
Кто угодно сказал бы «Боже, ты ему не пара! С ума сошла? Тебе тринадцать, ему девятнадцать. Да еще и сводный брат, нянчивший тебя с младенчества. Забудь об этом», и поэтому Локко ни с кем не обсуждала свои чувства.
Братец Люцифер казался ей прекрасным, эталоном всего самого добродушного и беззлобного в этом вычесанном мелкой гребенкой заповеднике. Принцем, великолепие которого она готова была описывать часами, найдись только благодарный слушатель.
По уши влюбленный подросток даже не догадывался о том, что легкое отношение к обществу у расчудесного парня является результатом полного равнодушия к посторонним людям. Скорее всего красавец просто был эгоистичен.
Но в такие дали мысли Локко не заходили, потому что перетекали на исключительную внешность предмета воздыхания — тот был альбиносом. Белые волосы и прозрачные глаза завораживали, а конкретно для Локко дарили надежду на взаимность и принятие. Ведь у Локко тоже имелись проблемы с телесной оболочкой, хоть и, на ее взгляд, «не такие красивые». Она могла перечислить их сухо, словно при прочтении из папки с личным делом: истинный гермафродитизм, гетерохромия. Подобные мутации достойны слёз поэта-сатирика, но никак не восхищения прекрасного принца, коим Люцифер наверняка мог бы являться, не попади он в Зимп-7 в возрасте трех лет.
Своих родителей Локко не помнила, да и не знала никогда — ее забрали сразу после рождения. Опекуны оказались неплохими людьми, довольно терпеливыми, но вот с полутора десятками сводных братьев и сестер, принадлежащих этой милой паре, отношения у гермафродита весьма расстроились с годами.
Только со снисходительно-равнодушным Люцифером хотелось цвести и сиять.
А теперь его у Локко собираются отнять!
— Ты не улыбаешься мне, как делаешь это обычно, — заметил Люцифер, когда Локко прямо из библиотеки явилась его навестить в лабораторном комплексе. — Это странно. В чем дело, кроха?
Локко с мрачным вздохом опустила плечи и отвела взгляд. Смотреть на заключенного в капсулу с прозрачной крышкой парня было неловко, ведь на ум лезли ассоциации со сказкой о хрустальном гробе и спящей красавице. Но обитатель капсулы вовсе не спал, косился на посетительницу с легким интересом, ради нее оставив экран с чтивом. Альбиносу предстояло провести под колпаком несколько дней, пока он не утратит радиоактивности излучения и не вернется к норме. Такая уж была особенность у данного мага — раз в несколько недель он начинал фонить не слабее полигона ядерных испытаний.
Локко покосилась на «соты» — так назывались специальные батареи для сбора магического излучения, которые служили одной цели, но изготавливались совершенно разных видов и размеров. Конкретно эти, подсоединенные к капсуле, представляли из себя огромные кубы в свинцовой оболочке. А вот на ремень школьницы крепилась маленькая и плоская батарейка, эдакий всасывающий выделяемые магом силы квадратик, который полагалось перед сном сдать руководителям, а утром получить новый, идентичный и пустой.
— Куда потом отправят твою магию, Люц? — Локко кивнула на темно-поблескивающие кубы сот. — Она ведь опасная…
— Не опаснее, чем облучающие вещества, — улыбка Люцифера светилась беспечностью. — Может, на АЭС, может, к военным. Либо обогревать людей, либо сжигать. Я правда не знаю. И мне безразлично.
Гермафродит закусил губу, садясь на вертящийся стул, забытый здесь санитаром. Равнодушие альбиноса к роду человеческому не то чтобы пугало, но нервы пощекотало основательно. Хотя почти сразу неприятный осадок пропал, сменившись привычной радостью близости.
— Ладно… А… куда же отправят тебя?! — вырвалось с отчаяньем.
— Вот это знаю, но тебе не скажу. Военная тайна~
— Все-таки к военным… О не-е-ет, — со стоном запрокинув голову, Локко закрыла глаза локтем в ярком рукаве.
— Ой, ну хватит, — Люц перестал улыбаться. — Ты поэтому такая невеселая, — не спросил, а утвердил он. — Глупо. Закономерный результат по достижению возраста, и ты всегда знала, что однажды я уеду. Меня без того держат в «яслях» лишний год. Наконец-то, вырвусь отсюда, осталось подождать всего два дня!
Локко обиженно замолчала, придавленная чужой радостью, от которой почему-то захотелось плакать.
— А как же я? — хмуро буркнула она, отчаянно краснея под весом собственного нахальства. — Оставишь меня здесь одну в окружении придурков… Велиал вчера опять прикопался ко мне у автомата со сладостями, свернул монеты в трубочки…
— Бедняжка. И что вас мир не берет, — пробормотал Люцифер, сосредотачиваясь на чтении книги. — Но ты не расстраивайся сильно. Всегда есть одиночные камеры, где можно отдохнуть от Велиала и других «родственников».
— Не напоминай, эй, — Локко не обиделась на столь ироничный совет, но для порядка капсулу пнула.
— Прости, девочка, — прозрачные, словно стекло, глаза альбиноса насмешливо светились, как будто содержали в себе белый фосфор.
— Я не девочка, — проворчал гермафродит, отъезжая на середину помещения и раскручиваясь в кресле. Мягкая обивка приятно прогибалась под телом, покидать уютные объятия мебели не хотелось.
— Знаю, — Люц слегка пожал плечами. — У тебя великий дар. Ты можешь считать себя тем, кем захочешь, даже если грудь разрастется пышнее бороды… Про формы я шучу, не скалься. А вот кстати, лишенных магии детей на твоем месте прооперировали бы, заставив быть какого-то конкретного пола.
Локко подумала над этим. А потом он подумал еще немного, но уже с другой точки зрения. Это показалось ему забавным, потому что Локко почти не видела себя парнем, в силу привычки.
— Может, это плохо, что Генераторов оставляют такими, какие они родились? — и все же гермафродит сомневался. — Среди нас столько, ну… ненормальных. Инвалидов, калек. Помнишь сиамских близнецов Би-Би? Излучают они, конечно, мощно, но у них же психика враздрай у обоих. А Велиал? Он над своим бельмом трясется, как бабка над потерянной юностью, и любому даст тычка, кто к нему со слепой зоны сунется.
— И при этом Велиал является самым мощным подростком в нашем Зимпе, — напомнил Люцифер с коротким зевком. — Ты слишком много веришь собеседникам из-за забора. «Ненормальные», «инвалиды»… В мировой паутине тебе и не такого наговорят, и еще сверху добавят ерунды всякой. Мы «нормальные» уже потому, что нас создал такими Творец, а ему лучше знать, как должно быть. Ясно тебе?
Локко пристыженно выковыривала в паралоновом подлокотнике дырку.
— Надо мной смеются даже здесь, в Зимпе, — все-таки возразила она. — И над тобой тоже, но почему?! Идиоты! Ты же прекрасен! — и испуганно прикусила язык. Она ведь не хотела проболтаться!
Но Люцифер не обратил на чужую гамму чувств особого внимания, восприняв восхищение как должное, потому что, в отличие от сестрицы, комплексами внешности не страдал.
Развить диалог дальше они не успели, ибо явившийся с обеденного перерыва санитар турнул Локко из кресла, а потом вовсе из лаборатории. Люциферу с его нестабильным сейчас излучением требовался покой, а девчонке следовало отправляться на учебу, так пояснил мужчина сквозь бульканье чаем в кружке.
Через каких-то двадцать минут Локко рассталась в любимым свитером и уже в школьной форме сидела на лекции, размышляя о случившемся разговоре. Недовольство тем, что брат не сообщил, куда его послезавтра отправят из Зимпа, перебивалось фонтанирующей радостью от того, что тот же брат не считает гермафродитизм уродством. А значит — принимает! Как есть! Это не докапывания чертового Велиала с его дружками, и не периодическое утреннее сдавленное хихиканье девчонок, с которыми Локко вынуждена делить общую спальню. Ну да девицы хотя бы опасаются унижать…