Ранимый, а не бесчувственный.
От простого и приятного открытия Локко радостно заулыбался.
Вернувшаяся из глубин сумеречного поселка тетка неохотно накормила работяг ужином и позволила ночевать на сеновале, том самом, крышу над которым довелось чинить. Оговорившись, что утром к подросткам будет еще дело, хозяйка отправилась в дом.
Юные маги быстро выяснили, что спать в сене будет неудобно из-за его рыхлости и колючести, а потому осторожно и на цыпочках взялись за изучение содержимого двух этажей сарая. Они нашли немало инструментов и долго спорили над тем, стащить им две приглянувшиеся лопаты или одну. Пропажу двух инструментов хозяйке легче было засечь, но если забрать только одну вещь, то возвращалась проблема «тесного сотрудничества» — сидеть вдвоем на одной метле все же некомфортно.
Скрепив сердце, Десятый все же согласился, что конспирация пока что важнее удобств, и украдена была только одна лопата, плюс небольшой острый гвоздь. Им, устроившись в старом пыльноватом сене, рыжий Источник начал выцарапывать на черенке шестигранники. Блондин под это мирное чирканье металла о дерево, быстро уснул.
…Глубокой темной ночью, когда затихли даже неугомонные орущие на пятачке меж магазинами поселковые алкаши, парня разбудил очень еле слышимый встревоженный шепот:
— Десятый, проснись… Эй, — стоило осторожно повернуться, как он чуть не столкнулся с гермафродитом лбами. Локко отодвинулся и приложил палец к своим губам, призывая не шуметь. — Сарай заперт снаружи, обе двери.
— Уверен? — сонливость моментально улетучилась. Если рыжий не врет, то они оба вновь оказались узниками. В этой «камере» обошлось без одиночества и мерзких устройств подавления излучения, но хуже всего было ощущение подставы. — Может, это чтобы мы не свалили ночью с чужим добром?..
— Не знаю, — все тем же тихим голосом отозвался Локко. — Меня грызла тревога, поэтому я проснулся и проверил двери. Навесные замки. Из щелей в стенах видно, что бабка не спит, по крайней мере, окна в доме светятся.
Брови парня хмуро сошлись у переносицы, когда он вспомнил, что вторая дверь ведет с сеновала прямиком на плоскую крышу. Дородная хозяйка по скрипучей лесенке взобралась на не менее скрипучую крышу БЕСШУМНО, чтобы защитить свое добро? Или ей нужно было именно не разбудить подростков?
Эх, как бы сейчас пригодился маленький и юркий разведчик, горностай Лаки, пропавший где-то на большой реке.
— Давай еще раз обшарим сарай, вдруг найдем выход, — Десятый аккуратно выбрался из уютной травяной постели и подождал, пока Локко тоже из нее выскользнет. Вдвоем они еще раз подергали обе крепкие двери и отправились на поиски альтернативы.
Единственное не запертое на ставни окошко ребята нашли в стойле козы, но и то закрытое решеткой из сваренных вместе арматур.
— Может, что-то дельное знает она? — гермафродит присел перед бородатой жительницей сарая. Мелкий рогатый скот с интересом махал ушами и обнюхивал руку блондина. От чужого пристального внимания коза взволновалась и навалила в трухлявую подстилку новую порцию «орешков».
— Ну, допустим, — видя в животном узника, Десятый сомневался, что коза сможет рассказать много.
Однако Локко, положивший руку на лоб парнокопытного и вплетая свое излучение в чужое, сразу понял, что животное им попалось отнюдь не тупое. Козе многое не известно об окружающем мире и даже поселке, где она живет, это правда, но вот что рогатая хорошо знала, так это свою хозяйку.
— Слушай, Десятый, — Локко поднял голову. — Нам хана. Эта тетка, она… обладает минимальными магическими задатками. Слабый Источник, проще говоря, умеет только со скотиной и грядками состыковываться. Сама о своей сути не знает! — он спохватился и понизил голос. — Я думаю, она учуяла и разгадала, кем мы являемся, и сообщила, куда следует.
Десятый сложил руки на груди и задумался. Если хозяйка этой территории действительно донесла службам правопорядка, то те явятся сюда в ближайшее время, отлично зная, как быстро маги умеют ускользать и как сложно их словить.
Сколько времени осталось и что делать?
— У нас несколько путей. Ты можешь взорваться под самой крышей, устроив пожар, и тогда попытаемся выбраться, но это вообще для всех опасный ход. Еще мы можем взять под контроль козу и выбить одну из дверей, желательно ту, что похлипче, — парень указал пальцем вверх, намекая на дверцу, ведущую с сеновала на крышу. — Еще мы могли бы пригрозить хозяйке порчей имущества, если она не выпустит нас, но это опять же сомнительный ход.
— Взрываться не стану в любом случае. Огромная куча дров с сеном — здесь же вспыхнет все моментально, и коза погибнет, — Локко, опустившийся на корточки, обнял скотинку за шею. — Не хочу, чтобы она страдала… Но из предложенных тобой вариантов только ее помощь нам подходит.
Парень серьезно кивнул.
— Возьмем самые тяжелые инструменты и ударим ими налету одновременно с козой, чтоб уж наверняка, — предложил он. — Если тетенька вовсе не собиралась нас предавать, то отделается всего-то ремонтом дверки.
То, как подростки во тьме ночной поднимали козу на второй этаж, стараясь делать это как можно тише, оба потом вспоминать не могли без содрогания. Наполненные энергией Локко и крепко связанные найденной тут же в сарае бечевкой лопата и метла послушно подняли вооружившихся ломом и кувалдой подростков.
Потом случилась заминка со спором о том, нужна ли вообще коза, если есть кувалда, но, осмотрев дверь в который раз, юные маги убедились, что сгодится любая сила.
Тетушка, коротавшая бессонную ночь за книжкой и поставленным на беззвучный режим телевизором, дрогнула от сильного трескучего грохота со двора. Подхватившись с дивана и метнувшись на крыльцо, она узрела такую картину: остатки сеновальной дверки криво раскачивались на полувыдранных петлях, по двору валялись литые железные инструменты и обломки досок, а на плоской крыше гордо развевала бородой рогатая… теперь уже однорогая кормилица. Заметив хозяйку, коза с упреком выдала протяжное:
— Мэ-э-э-э!
Пасмурный рассвет безрадостно встретил покинувших недружелюбный район подростков. Полет над лысыми неплодородными пустырями с остатками заброшенных из-за голода и безработицы поселков и маленьких городков казался таким же унылым, как начавший накрапывать холодный гнусный дождик.
Отдавший все излучение зарядке нового летательного средства гермафродит клевал носом, брюзжал на жизнь и не валился с метлы только благодаря чужим рукам, удерживающим его в сидячем положении. Десятый делился не только поддержкой, но еще и громадным дождевиком, снятым с крючка в сарае, так что маги хотя бы не сильно мокли.
— Кажется, что я уже никогда не увижу Люца, — как и раньше, обессилевший рыжий маг впал в состояние крайнего уныния, хотел лечь и никогда больше не вставать. — Всё болит от сидения на жердочке. Может, приземлимся где-нибудь, оставишь меня там, и пошло оно всё?..
— Я не смогу управлять метлами без тебя, — терпеливо откликнулся блондин, неохотно свыкшийся со скоростными перепадами настроения товарища. — В них ТВОЯ сила, значит, что ими сможешь распоряжаться только ты. Это не общественные батарейки, а настоящие артефакты.
— Че ж своими силами не зарядил? — Локко недружелюбно покосился на друга через плечо зеленым глазом. В голове на крае раздраженного сознания забрезжила мысль о том, что блондинчик едет на нем, причем, буквально. Мысль обрела четкость и оформилась в навязчивое предположение.
И телепат-Десятый услышал его.
— Мне не дана способность вливать излучение в предметы или забирать его, — спокойно объяснил парень. — А вот тебе, очевидно, дана. Однажды в тюрьме я увидел…
Локко вдруг тоже отчетливо вспомнил, как в минуту одиночества они откровенно глядели друг на друга сквозь двери камер.
-…довелось рассмотреть тебя насквозь, я тогда отчетливо понял — ты сумеешь выбраться из клетки, — закончил младший маг.
Гермафродит помолчал некоторое время.
— То есть… Но… А что еще ты во мне увидел? На что похожа моя аура? — давний и очень важный вопрос, терзавший его с того самого дня.
Но Десятый лишь пожал плечами.
— Ни на что? Я просто ощутил, что ты можешь быть мне полезен.
…Вот вам и прохладная вода…
Генератор измученно опустил рыжую голову и сгорбился. В мозгах отчаянно шумело, словно после жесткой оплеухи. А за что? За то, что разочаровавшись в идее быть полезным для людей, он возжелал чего-то иного, свободы и любви? И вот, его использовали опять, и кто — мальчишка помладше, оказавшийся тем еще хладнокровным и рассчетливым сукиным сыном, который…
Тоже хотел на свободу.
Имеет ли Локко право злиться на того, кому сам же своими схожими стремлениями осуществил мечту?
Десятый настолько честен, насколько ему позволяет желание выжить. Он не рассказывает, если не задавать вопросы, а значит, вина не только на нем.
Локко не имеет никакого права срывать свою обиду сейчас, не имеет права просто взять и кувыркнуться на метле, чтобы отдать пассажира в объятия гравитации, потому что именно Локко выдумал себе какую-то дружбу и навязывал в тандеме укрепление отношений. Сам виноват.
Дождь усилился.
Разрезая звенящую горечь, в мысли вторгся голос:
«Ты в порядке? У тебя шум в голове».
— Я надеялся, что ты со мной дружишь, — еле проговорил гермафродит, уставившись на свои мелко подрагивающие руки и сырое древко лопаты в узоре сот. Следовало отложить откровенный разговор напопозже, когда вернутся силы, сытость, и снисходительность, но Локко уже элементарно не мог остановиться.
— Я не виноват, что ты чересчур любвеобильный, — Десятый чуть приподнял плечи, но опустить их просто не успел, потому что сидящий впереди собрат резко и порывисто обернулся, хватая парня за воротник неожиданно крепкой для вымотанного хваткой. Ткань отвратно и сильно сжала шею, мешая дышать, а блондин попытался оторвать от себя чужую руку, непреодолимо заставляющую выгнуться в спине над пропастью в сотню метров.
— ЧЕРЕСЧУР?! — это было для эмоционально разломанного Источника последней каплей. — Ты-то что вообще знаешь о любви, мелкий ты черствый ублюдок?! А? Я тебя спрашиваю, цифра, отвечай! — игнорируя опасность высоты и нестабильности полета, Локко нависал над парнем, словно угрожающе вставшая кобра. Ему до дрожи хотелось немного придушить этого светлоглазого пацана и оставить висеть где-нибудь на сухом (как он сам, хи-хи) дереве, чтобы насладиться возмездием за свои оскорбленные чувства. Генератор даже ощутил эту сладость, словно бы разливающуюся на языке и коже прохладным незримым лимонадом, и прикрыл глаза, впитывая. Великолепное впечатление. Почему он не испытывал такого блаженства раньше?
— П-пусти… — сипло выдохнули рядом.
Вернувшийся к действительности Локко открыл глаза и моментально похолодел — бледный, будто бы обескровленный Десятый таращился на него бессмысленным взглядом удавленника.
Гермафродит испуганно разжал пальцы, выпуская чужой воротник, и схватил обмягшего парня за плечи, встряхнув:
— Что с тобой?..
— Н… Не жри меня… — кому другому эта просьба показалась бы странной, но Локко сразу всё понял. Ему вовсе не померещился прекрасный вкус, потому что он был по-настоящему — Генератор только что высосал из другого Генератора почти всю энергию. В случае с Ракшей ощущения были совсем другими по многим факторам: пирокинетик находилась далеко, ее враждебная натура отравляла вкус излучения, а Локко тогда и вовсе тихо спал, усталый и равнодушный ко всему, потому, наверно, девочка и не пострадала.
Разом потяжелевший блондин не удержался на сидении из плоскости лопаты и, покачнувшись, завалился на сторону. Локко взвизгнул, но каким-то чудом извернулся в полете и поймал товарища. Злоба испарилась, и теперь гермафродиту было дико страшно. Он ускорил метлу, выискивая взглядом удобное место для посадки, но вокруг простирались грязно-черные холмы и кочки. Пришлось приземлиться прямо на них.
— Сейчас, сейчас, — расстелив дождевик, Локко перетащил слабо дышащего парня и уложил, закутав широкими полами. — Ну, тебе легче?
Десятый разлепил губы:
— Сгинь, — и больше ничего не добавил.
Дождь не прекращался, но теперь в этом был плюс — блондинистый маг мог попить. С едой же снова проблемы — они ничего не захватили в стремительном бегстве. Локко нарезал круги, не сильно отдаляясь от товарища, и все больше чувствовал тревогу. Наконец, додумался, почему.
Пожарище. Эта гигантская проплешина на земле, покрытая слоями сажи и пепла — все, что осталось от какого-то города, уничтоженного взрывом каких-то несколько месяцев назад, может быть даже зимой. Энергополе здесь сохранялось очень насыщенным, еще не впитавшимся в землю, и оно быстро восполняло силы двух молодых магов.
Но Десятому для полного восстановления действительно требовалась еда. Он же не Локко, не умеет жрать… себе подобных…
Генератор содрогнулся и ускорил полет, поднимаясь все выше и улетая все дальше.
Десятый сумел нормально проснуться лишь вечером, когда начало темнеть. Он наполовину промок под дождем, наполовину испачкался в земле, и вообще подстеленный дождевик не слишком-то спасал. Было зябко, промозгло и противно, и Десятый сел, с отвращением воззрившись на мир.
— Ешь, — Локко протягивал ему что-то светлое. Несколько кривых очищенных корневищ или клубней.
— Это корни цикуты или мандрагоры?..
— Ботаник. Еще бы на имбирь подумал, — рыжий улыбался, но глаза его оставались настороженными. — Топинамбур это.
Название показалось знакомым, и Десятый взялся за еду. Он грыз пресные клубни и смотрел, как остальные ловко обскебаются от кожурки с помощью лезвия лопаты. Занимающийся «готовкой» гермафродит выглядел виноватым.
— Не хотелось мне, чтобы кто-то знал, что я умею отбирать чужое излучение, — Локко продолжал работу, обшкрябывая добычу, подкладывая готовое Десятому и жуя тоже. — Это не та способность, которой хочется хвастаться. Я чуть не убил тебя… Пойму, если ты не простишь.
Блондин привычно промолчал, слушая монолог.
— Я вызнал, где мы сейчас, — после тяжкого вздоха продолжил гермафродит. — Совсем рядом с границей, где идут военные действия. До Люцифера мне осталось лететь немного, а ты можешь направиться в другую сторону, чтобы не угодить в огонь, вот туда, — он махнул рукой в нужном направлении. — Хотя на сутки пути вокруг только пепел и тьма. Мы в кратере убитого города.
Не показав каких-либо эмоций по поводу услышанных новостей, Десятый поднял взгляд, но смотрел мимо собрата.
— Вывезешь меня из кратера и, считай, мы квиты, — равнодушно поставил условие он, зная, что терзаемый виной Локко не сумеет отказать.
Так и вышло.
Во время пути подростки молчали, не испытывая даже желания перешагнуть взаимную неприязнь и вернуть контакт. Локко больше не мурлыкал вполголоса песенок, а Десятый не предлагал поглядеть поближе на какую-нибудь неприметную, но интересную мелочь, которые зорко высматривал с высоты. Потому что в россыпях сажи ничего интересного не было.
…Ах нет, все-таки было! На границе кратера валялись уймы несожженных вещей, которые, как синхронно и молча предположили странники, люди забросили сюда, решив организовать свалку, пока природа не восстановилась. Типичный человеческий поступок.
Генераторы опустились на границе валов хлама, чтобы поискать какие-нибудь полезные вещи. Грязный сырой дождевик полетел в мусор, а Десятый откопал из залежей куртку поприличнее. Локко же, гуляющий среди ломанной мебели, с усмешкой думал о том, что вполне мог бы собрать себе здесь дом из мусора и прожить до осени.