— Придется привлечь. Я соглашусь на общение с тобой только при условии, что с нами будет Желтый. И там, куда не проберется Красный, — дверь захлопнулась.
«Она что-то знает о Страйке?.. Определенно. Может, еще не всё пропало?»
Утерянный несколько часов назад с собакой навигатор нашелся в навигационной, как ни странно. Оглянулся на вошедшего Тенька через плечо и вернул внимание на мониторы бортовых компьютеров.
— Что, устал прятаться?
— Надеялся, что ты меня отыщешь, — на самом деле, Фиолетовый потратил больше получаса на чистку видеосъемки, поскольку немало засветился на камерах с башкой в руках.
— Прятался бы дальше, я бы, скорее всего, к ночи догадался, что пора искать.
— Писить захотел.
В окно кабины виднелась далекая светящаяся туманность. Ее аквамариновые переливы казались очень легкими, даже утонченными, словно скульптура из водяных капель — встречались такие на антигравитационных выставках. Невероятная красота трогала душу умиротворением и печалью, ведь разделить ее было не с кем. Недавние размышления на пепелище не позволяли теперь попросту взять Лимона за руку и вместе посмотреть на звезды, ибо кто знал, как на самом деле этот тип относится к Теньку, к звездам, и к рукам, в конце-то концов.
Отведя взгляд от желтых перчаток, рекламщик кашлянул:
— Нужно поговорить с Лайм о предателях, но она ясно дала понять, что разговаривать станет только в твоем присутствии…
И Лимон сразу уловил главное:
— То есть, ты хотел говорить с ней с глазу на глаз?
— Да. А что?
— Ничего, — тон вроде бы равнодушный, но Тенёк моментально ощутил, как внимание навигатора сосредоточилось на нем и изучает, будто досмотрщик в космопорте. Фиолетовый попросту не успел никак среагировать, когда Желтый плавно развернул кресло и за поясной ремень скафандра подтянул собеседника к себе.
— Ты вроде как хотел со мной ходить, — напомнил мужчина, подняв забрало шлема и воззрившись на рекламщика очень вдумчиво. — Расхотел?
Стоять меж чужих коленей было неловко.
— Ты не дал согласия, — хладнокровно напомнил Фиол и решительным жестом отцепил от себя чужую руку.
— Где ты был, Тенёк?
— «Ах, где ты был, Тенёк, всю мою жизнь, ох, если бы мы встретились раньше и при иных обстоятельствах!»
Желтый хихикнул и примирительно поднял открытые ладони. На указательном пальце правой — колечко с болтающимися флэшками. Что он на них качает постоянно, компромитирующие его данные со всех датчиков корабля?
— Ладно, не хочешь — не говори.
— Благодарю.
Но Лимон этим вечером был до странного тактилен: он даже встать с пилотского кресла предпочел не своими силами, а использовав товарища в качестве опоры. От неожиданности Фиолетовый чуть не потерял равновесие, припечатавшись пузом к желтому скафандру.
«Что творится?» — запаниковала та внутренняя часть Тенька, которая во всем усматривала неприличный подтекст. Однако не творилось ничего, и рекламщик мог сосредоточиться на чужом прижатом к нему теле, в котором вздымалась и опускалась грудная клетка. — «Дышит, как человек… Может, я поспешил с выводами о другой расе?»
Но… дыхание Желтого было судорожным.
«Да он принюхивается!» — осознал астронавт с новой волной нервного озноба. — «Я хорошо счистил кровь? Может, запах гари въелся? Размораживающихся бобов? Или той склизкой плесени?..»
«Это плохо, он может догадаться, что я нашел их слизь!»
«Нужно что-то сделать. Щас же. Может, прощупать его на предмет экзоскелета?» — и, справившись с неловкой зажатостью, Тенёк опустил руки на плечи вплотную стоящего астронавта, словно бы неуверенно согласился с близостью. Мол, раз намекаешь обниматься, то будем обниматься. — «Не спешить, иначе он просечёт, что я там ищу,» — ладони медленно переползли с плеч через лопатки и на спину, проскользили до поясницы. — «Вроде бы есть какие-то жесткие элементы, но на экзо не слишком-то похоже. Даже непонятно, как близко они посажены к телу. Но не могу же я его прям мять, так он сразу всё поймет и прикончит меня здесь же этим своим волшебным копьем! Из груди которое… Черт, я веду себя подозрительно… Наверно».
Следовало срочно прервать контакт с потенциальным недругом, и Фиолетовый брякнул первое, что на ум пришло:
— Чтоб ты знал, я не против фроттажа, но не в капитанской рубке.
— А что, здесь какое-то особое место силы? — но Лимон действительно отстранился. Стало прохладнее, зато спокойнее.
— Да просто некогда, нас ведь Лайм ждет, — отбрехался рекламщик. В принципе, он не врал насчет женщины, та реально ждала.
— Тогда — к ней, — и Желтый первым зашагал из навигационной прочь.
Фиолетовому же оставалось тенью последовать за ним.
========== Окровавленная гербера ==========
Сели в кружок прямо на пол в спальне Розовой, где ныне по воле обстоятельств поселилась Лайм. Несмотря на то, что помещение являлось дважды женской комнатой, типичного «женского духа» в нем не наблюдалось: ни украшений, ни легкого зеркала, ни освежителя воздуха, ни даже календаря месячных, ничего такого.
Тенёк незаметно для всех покосился на вентиляцию — стандартное зарешеченное окошечко десять на десять сантиметров, ни один импостер не протиснется. Подслушает — тоже вряд ли, в спальных вентиляциях предусмотрены специальные пористые глушилки…
— В общем и кратко: я считаю, что Красный — самозванец и, вдобавок, нечеловек, — Фиолетовый аккуратно достал из кармана файл с плёнками неведомого происхождения и передал биологу. — Это вещество я обнаружил в вентиляционной шахте, в медичке, когда обследовал дыру… — рассказывать про голову было рано, и Фиол отложил это. — Я просто сунул руку, и слизь облепила рукав… Это не может быть типичным конденсатом, на инструктаже о таком не сообщали.
— Потому что это вообще не конденсат, это выделения живого организма, — Лайм была без шлема, и она щурилась, просматривая улики на свету. — Удается разглядеть прожилки, разницу в гущине и оттенках…
— А это не может быть вентиляционной плесенью? — уточнил Лимон, скромно слушавший чужие рассуждения.
Но биолог отрицательно мотнула растрепанными волосами с заметной свежей проседью:
— Нет, совсем не та структура. К тому же, автоматика раз в три дня распыляет по вентиляции противогрибковое средство, а робот чистит… Нет.
И Фиол кивнул:
— Тоже так думаю. А о том, почему я подозреваю Красного, скажу сейчас: во-первых, он жестокий, это все знают; во-вторых, все видели, что убийства его не пугают, когда он зубоскалил над телом Циан и помогал убивать Синего, — Тенёк мельком глянул на понурившуюся женщину, супругу главного убийцы Неба, но продолжил: — В-третьих, и это главное, хотя вы можете мне не поверить… Он убил Черного у меня на глазах. Да, вы возразите, что я был в псевдосе, но должен ли я напоминать о механизме работы этой болячки? Я всё видел и прекрасно слышал, как Красный на меня матерился. Во время похорон Черного, когда мы пошли за простынью, Красный заматерился снова, и это сработало ключом, я вспомнил.
Пока исповедовавшийся рекламщик нервно чесал во взъерошенном снятым шлемом затылке, Желтый насмешливо, но настороженно возразил:
— Ты правильно предположил, голубчик, что мы можем не поверить…
— Я верю, — тихо, но твердо проговорила Лайм.
Под изумленными взглядами мужчин она не опустила голову, только насупилась еще больше и, сжав кулаки, продолжила:
— Верю, что Красный убийца, и что монстр — тоже верю. Не смотрите так, вы просто не знаете… Он… меня изнасиловал.
Приоткрывший было рот Тенёк закрылся обратно и стал очень задумчивым. А Желтый еле заметно страдальчески поморщился и негромко попросил:
— Расскажи всё.
Ей бы в подобном плакаться подругам, или, что еще лучше — на груди мужа, а не перед сомнительными товарищами по неудачливому путешествию, но обстоятельства складывались весьма прозаично и альтернатив не предлагали.
— Ладно. В первый раз он…
— Погоди, «В ПЕРВЫЙ»? — снова изумился рекламщик, но Лимон строго шикнул на него.
— Впервые он схватил меня после смерти Циановой, — злее продолжила Лайм. — Зажал в закутке у верхнего двигателя, и я сперва решила, что он убьет меня, но нет, было хуже. Он велел молчать, иначе всех убедит, что предатель — Оранж… И рядом даже кто-то ходил, но не заметил, как меня там… — она сняла перчатку и быстро закрыла лицо ладонью.
— А дальше? — пустым стеклянным тоном спросил навигатор.
— Он так еще делал, когда мужа рядом не было, — Лайм явственно страдала от воспоминаний, но продолжала рассказывать. — А когда нас стало меньше, и убили Синего… В общем, я много думала и дала отпор… Но он тоже много думал и нашел свежую управу — сказал, что закрепил специальные датчики на капсулах детей, что испортит их, если начну рыпаться…
— И ты молчала все это время, — неверяще подвел итог рекламщик.
Приятное лицо Лаймовой исказилось и пошло малиновыми пятнами:
— А что было делать?! Пожертвовать семьей?!
— Красный — оружейник, действительно мог собрать какую-нибудь мелкую взрывчатку и размахивать пультом, — со вздохом признал Лимон, который угрюмо смотрел на свои потертые наколенники, будто не желал видеть всех вокруг. Оно и понятно, можно невзвидеть весь белый свет, если товарищ вдруг оказывается абсолютнейшим гондоном, не достойным прощения…
Но у Тенька было свое мнение на этот счет:
— Может, ты недостаточно сопротивлялась? — «Скажи ты раньше, не погиб бы Черный», — подумав так, мужчина ожесточился и повторил вслух: — Скажи ты раньше — не погиб бы Черный!
— Только о ебыре своем беспокоишься! — взъярилась и Лайм.
— О, дай угадаю: тебе нравилось с Красным трахаться, вот ты его и не сдавала! — оба человека потеряли налет цивилизованности и потихоньку превращались в первобытных диких зверей, столкнувшихся над аппетитной падалью и не сумевших ее поделить. — Хороша жёнушка, нечего сказать!
— Тебе не понять, ты шлюха, переспавшая с половиной корабля! — взвизгнула Лайм и вскочила на ноги, готовясь броситься на обидчика с кулаками и проиграть в неравном бою.
Но гневно приподнявшийся Тенёк охолонул, будто его окатили ведром воды прямиком из северной скважины.
«То есть, вот что про меня всерьез думают», — отстраненные мысли прокатились в голове бильярдными тяжелыми шарами. — «Впрочем, этого следовало ожидать: сначала Смог, потом Лимон, и оба вслух заявляли, что спали со мной… То есть, Лимон только намекал, но я же не отрицал…» — невольно Тенёк прикинул, а что будет, если эти слухи о нем доползут до Тэшки к тому возрасту, когда дитя начнет осознавать такие явления как «верность», «разврат», «блуд» и сопоставит их с подхваченными разговорами о матери, разочаровываясь в обоих родителях одновременно…
— Фиол, выйди, — из горьких дум пришлось вынырнуть на негромкий голос Желтого. Лайм рядом дрожаще глотала воздух на грани истерики. Быстро вскинув глаза на навигатора, рекламщик напоролся на его взгляд, как на копье. Обычное, а не инфернально растущее из тела… — Выйди, говорю.
— С какой стати?
— Выйди, — в третий раз повторил Желтый, и по глазам Тенёк понял, что если не уберется из комнаты сам, то его вышвырнут.
Оставалось только подхватить с пола шлем и «хлопнуть» дверью. Тенёк сердито прогрохотал ботинками прочь по коридору… и на цыпочках вернулся осторожно обратно, прижался к дверям ухом.
— …ерзкий пидарас, — продолжала зло перекипать Лайм, скорее всего по его душу. А еще она ходила по комнате туда-сюда, голос то отдалялся, то приближался. — Откуда ему знать, что такое беспомощность?! Он мужик, хоть и тощий!
— Принести тебе воды? — серьезный голос Желтого не вязался с общей атмосферой человеческого напряжения. — Нет? Ладно. Расскажи лучше, почему ты считаешь Красного, м-м, нечеловеком.
Молчание, длинный всхлип.
— Он кончал в меня слизью, — от услышанного Тенёк за дверью поморщился, будто вляпался в гадость. — То есть, это была сперма, но странная, как раз напоминавшая такое, — должно быть, смотрят на оставленные улики-плёнки. — Я… сначала я думала, что Красный больной, поэтому очень боялась заразить мужа и не спала с ним. Но потом я начала замечать некоторые странности… Можно не рассказывать все?
Здесь Лимон промолчал, ибо, скорее всего, дал невербальный ответ.
— У него очень длинный язык. У Страйка. И он никогда не раздевался, даже если меня заставлял полностью… Один раз он закрыл дверь, находясь от нее на расстоянии нескольких метров — это в навигационной было… Ты уж прости, что он такое на твоем рабочем месте…
— Ничего, — даже в коридоре было слышно, насколько тяжко принял информацию Лимон. — Не молчи, тебе надо выговориться. Как он закрыл дверь?
Лайм снова всхлипнула и, судя по шуршанию скафандра, не то уткнулась в навигатора, не то повисла на нем; голос приглушенный совсем:
— Я не видела, он меня за шею держал, только слышала.
Оплывавший отвращением до содрогания Фиолетовый от очередного приступа дрожи вдруг получил видение: «Молчи!» — негромкий приказ, и длинная-длинная рука дотянулась до кнопки закрытия врат в космос…
«Снова псевдос? Зачем Лимон прижимал меня к полу и закрывал шлюз?..»
Но обмыслить это было некогда, Тенёк и без того пропустил часть разговора.
— …акой спокойный. Ты точно был психологом! Или воспитателем…
— Второе — почти в яблочко, — Желтый усмехнулся. — На Нептуне я обитал в колониальном куполе, отведенном специально под интернат для детей-сирот и тех, кого не могли нормально содержать родители. Был там учителем. Там бы и остался, если бы не катастрофа, в которой больше половины малышни погибло…
Лайм встревожилась:
— Постой, я, кажется, что-то слышала о подобном, — она мучительно вздохнула и охнула. — Да, я помню! Обрушение ледяной плиты на купол…
Покопавшийся в памяти Тенёк тоже смутно вспомнил о трагедии, произошедшей несколько лет назад. Детей тогда на Нептуне погибло разом около трех сотен… Или пяти? Или еще больше? Загрызенный собственной жизнью, сатурианский беглец в те дни с Марса уже готовился стартовать на Лаванду-5 и вовсю тренировал мозги на развешивание красивых описаний, новости читал мельком…
— До большинства не успела добраться помощь, они задохнулись в руинах, — в голосе Лимона слышалось сожаление, которое невозможно подделать. — Много раздавленных обломками, и… Это страшно вспоминать. Я пытался помочь, но меня тоже засыпало каким-то мусором, еле раскопался. Уцелевших забрали родители или другие конторы по опекунству, а я решил, что больше нет смысла оставаться на Нептуне.
Молчание длилось довольно долго. Тенёк отдавил о дверь холодный лоб, размышляя о погибших сиротах, за которых переживал инопланетя… нет, глупо называть инопланетянином того, кто существовал на одной планете с людьми. Ксеноморф — определение на все случаи жизни…
— Значит, ты по старой памяти обращал внимание на сына Фиола? — невесело усмехнулась Лайм. — Он милый кроха. Наверно, в маму…
«Не представляешь, насколько нет».
— Немного похож на моих подопечных. Вот… — судя по шуршанию, что-то вынималось из кармана.
— Какие мордашки! — умиленно восхитилась женщина. — Вы все выглядите такими радостными!.. — она замолчала, наверняка подумав, что большей части этих детей нет теперь в живых. Лимон тоже молчал, только опять пошуршал скафандром. — Они много для тебя значили, раз носишь у сердца…