Лайм горько плакала — тяжело было принимать жестокость мужа, но ради сохранности семьи она была готова притвориться, что за стеной не терзают человека. Слышал ее всхлипы даже Фиолетовый, что в столовой подпирал лбом стекло витрины…
Красный выглянул в коридор ближе к обеду:
— Он будет говорить.
И молчаливый экипаж надвинул на глаза зеркальные визоры, прежде чем зайти в медпункт.
Сгорбившийся Белый сидел перед ними на стуле без скафандра и шлема, придерживал рукой живот. Двухдневная диета не подкосила его здоровья, но недавняя пытка мешала как следует разогнуться и хорошенько вдохнуть воздух с привкусом копченой пластмассы.
— Роза и Циан действительно погибли не случайно, — тяжело произнес мужчина, облизнув высохшие губы. — На борту есть… самозванец. Предатель, импостер, чужак — называйте, как хотите. Ему нужен корабль…
— Зачем ему эта развалюха? — удивился Черный, и на него посмотрели. — Серьезно, с нее даже воевать не получится.
— Целей я не знаю, — мучительно продолжил Снег. — Мою семью взяли в заложники и держать обещали до тех пор, пока я не доведу корабль до Полюса, чего бы мне это ни стоило. У меня любимая жена, двое детей, младшему всего два года исполнилось…
— У всех дети! — крикнула Лайм, стиснув кулаки. Муж придержал ее за плечо, успокаивая.
— Не у всех они в плену, — возразил капитан. — Мне велели не обращать внимания на происходящее на борту… Что бы ни творилось. Я не знал, что самозванец будет убивать экипаж.
— То есть, именно затем, чтобы среди нас скрылся чужак, нам велено молчать о личных данных и прятаться друг от друга? — подал голос Фиолетовый из угла. Он изваянием торчал на оплавленной и ставшей безопасною решетке вентиляционной шахты.
— Да, — значительно поседевший за последние дни мужчина закашлялся, и Синий подрагивающей рукой подал ему свою бутылку воды.
— Нас всех собираются убить? — негромко и робко даже, несвойственно себе, уточнил ремонтник.
— Да, — повторил командир.
— Пиздец.
— Твою мать…
— Прекрасно, блять!
— Давайте его сами убьем! — Оранж выступил вперед, как айсберг среди тюленей, и ударил кулаком по раскрытой ладони. — Вычислим ублюдка и вышвырнем в космос!
Такая идея пришлась экипажу по вкусу, и люди даже воспряли духом, словно хищники, учуявшие подраненную и ослабевшую добычу. В глазах за визорами зажглись недобрые огоньки.
— А что, если чужак не один? — прервал ликование Фиолетовый. — Вы об этом не думали? Снег уже нам врал, мог соврать и о количестве врагов.
— Тебе что-то не нравится? — Оранжевый вышел из команды и угрюмо надвинулся на Тенька так, словно тот сам попросился за борт. — Ты говори, говори. Нам тут всем интересно, не ты ли падаль. Изначально самый бесполезный в команде.
— Да, зачем вообще с нами летит рекламист? — живо поддержала его жена. — Все знают, что в рекламе всегда ложь! Самые искусные лжецы в рекламе!
— Только кислород на него тратим!
Ощущая возвращение знакомого нервного тика в правое колено, Фиолетовый поразился про себя тому фактом, что почти не боится смерти в данный момент. Лишь внутренний подъем чего-то противоположного ужасу. Это злое вдохновение? Он готов самостоятельно шагнуть в шлюз, чтобы доказать идиотам, что они выбирают не того…
— Геолог на корабле тоже не слишком-то нужен, — голос Желтого словно разбил морок и вернул Тенька в происходящее здесь и сейчас. А в медпункте, тем временем, Оранжевый зло уставился на нового спорщика, которого — ах, какая жалость! — в бесполезности не уличить. Без навигации и калибровки курса на бортовом компьютере никто никуда не долетит вообще.
— Что-то против имеешь?!
— Контраргумент. Ты агрессивный уёбок. Конец контраргумента.
— Сука, — выдохнул геолог. — Ну если Фиол предатель, то ты с ним заодно…
— Хочешь вышвырнуть меня в космос — валяй, — при произношении этой фразы в желудке что-то заледенело и ухнуло, но Фиол продолжал смотреть на Оранжа прямо. Ноги уже не дрожали. — А твоя женушка пускай выкинет вслед за мной моего ребенка… Но если после этого на борту продолжатся убийства, все будут знать — самозванцы здесь вы: ты и твоя семейка.
— Подозреваешь меня?! — взревел Оранжевый, но приблизиться больше не смел, так как вид выброшенных в космос родных детей пронесся перед его внутренним взором. — Докажи!
— Сам доказывай, ты первый на меня наехал!
— Придурки, Белый еще не всё договорил, — одернул обоих Красный.
— Люди… — капитан закашлялся и утер рот рукой. — Постарайтесь не оставаться в одиночестве. Одиночку легче убить. Ходите парами или тройками… Это всё, что я могу сказать.
— Ты ведь знаешь, кто чужак, знаешь?! — Оранж схватил Белого за грудки и приподнял над стулом.
— Да отвяжись ты от него! — рявкнул Синий, вмешиваясь. — Он не может сказать, тупой ты мудак, он хочет спасти семью!
— Срал я на его семью, у меня своя!..
Это было невыносимо, как инфразвук в шаговой доступности, и Фиолетовый незаметно покинул медотсек.
Страшные догадки не только оправдались, но и оказались на деле хуже, чем он думал. Связь наверняка не работала потому, что самозванцы перехватывали отправление сообщений, и никакой спасательный челнок никогда не прилетит. Корабль заправится на автономной станции, где не у кого попросить помощи, и встанет на последний отрывок пути, самый дальний, где конечным пунктом ждет лишь недружественный людям Полюс, на который самозванец/нцы собирается/ются добраться без балласта…
Голографическое пианино молчало, поскольку сейчас в настроении Фиолетового не оставалось ни одной ноты. Его сопровождали грохот чужих шагов, треск корабельной обшивки и напряженное гудение плафонов с потолка и стен…
Тенёк стоял у большого окна очень долго, а когда приглушенный свет сообщил о наступившем времени сна, то фиолетовые ботинки с трудом оторвались от пола, как будто успели прирасти к нему, и понесли хозяина в крио-отсек.
— Привет, малыш. Пора просыпаться…
========== Фиалки под инеем ==========
— Капитан, надо поговорить.
— Что еще ты хочешь услышать?
Фиолетовый не рискнул вскрывать наглухо задраенный медотсек и заходить внутрь, поэтому говорил через отлаженный на двери коммуникатор. Пожарище стало карцером для Белого, которого не выкидывали в космос, а хранили на случай необходимости подтвердить капитанский полномочия, и вообще… Пока что опасались уничтожать.
— Я хотел узнать кое-что, — прислонившись плечом к твердой поверхности двери, Тенёк покосился в коридор. Мигала панель коммуникатора. — На меня покушались вскоре после нашего с Вами разговора. Я пытался убедить себя в том, что это совпадение, но, как понимаете, не получилось. Жажду правды.
Камера над дверью неторопливо совершала оборот, охватывая коридор. Астронавт не обращал на нее никакого внимания.
— Да. Нападение спровоцировал я, — спустя долгое-долгое молчание голос Белого донесся через помехи, как из глубин колодца. — Изначально тебя не считали проблемным, но после того, как ты проявил наблюдательность и рассказал об этом, я понял, что ты угроза.
«Это я-то угроза?»
Холодно. Как же чертовски холодно на этом дурацком корабле.
— Это ТЫ пытался убить меня, Снег? — аж в горле пересохло. Нет, не от страха.
Но командир больше не ответил. Для него безопасный разговор казался исчерпанным, а дальнейшие откровения ставили под удар далекую семью… Жива ли она еще? Он надеялся на лучшее. И в глубине души на то, что встретит их там, за гранью жизни, если вдруг озверевшие астронавты решат избавиться от пленника…
— Просчётик вышел. Я не так уж плохо ориентируюсь в темноте, спасибо родине за это… А ведь ты мне нравился, — с каким-то надрывом донеслось из динамика. Нежеланный собеседник продолжал стоять под дверью, словно изгнанная из дому на мороз собака. — Очень нравился. Я тобой почти что восхищался.
«Надеюсь, это прошло?» — про себя безрадостно усмехнулся осунувшийся капитан.
— Прошло без следа, — холодно ответил ему сквозь преграду Фиолетовый, словно прочитавший мысли.
В жилой ячейке прибавилась спальная ниша во второй стене — всего-то надо было опустить закрывавшую ее панель и постелить мягкий матрас из пористой резины. Ребенок выкатился оттуда, блестя глазами, и протянул поскорее навстречу новую картинку, которую начеркал маркерами, пока папа уходил «по делам».
— Свежий рисунок, с пылу с жару? — Тенёк улыбнулся и поднес пластиковый гибкий листочек к глазам. Неровная черно-синяя штриховка старательно выделяла обилие зубчатых белых кружочков. — Звездное небо? Очень похоже получилось! Ты молодчина, — рука без перчатки потрепала дитя по светлым волосам.
— Повесишь к подсолнушкам? — детеныш обезьянкой болтался на этой руке, ухватившись за нее двумя своими маленькими.
— Как не повесить такую красоту!
«Убийца Циановой так же говорил, стопудово».
Звездный пейзаж был тут же приклеен рядом с нарисованными подсолнухами. Нет, не понравился Теньку этот мрачный рисунок, напоминавший о холоде окружающего пространства и безысходности сложившейся на корабле ситуации, но… Малыш старался. Для него всё ново, и его целый час было не оторвать от обзорной в столовке.
«Поближе рассмотрит, когда нас выкинут».
«Может, все-таки «если», а?»
«Что за нездравый оптимизм?»
— Ответь-ка, юный марсоход, ты лопать хочешь? — плюхнувшись на пол, астронавт подтянул к себе весело задрыгавшегося ребенка и обнял его. Живое тепло с отвычки ощущалось в руках странным комком, хотелось держать очень осторожно. Теньку пришлось напомнить самому себе, что дитя не восковое, в пальцах не хрупнет, если немного пожамкать.
— Хочу! А будет батончик? — на завтрак Тенёк приносил мелкому за стол воды и небольшой углеводный брикет, что было с надеждой воспринято за основу корабельного меню.
— Да. И каша, наша любимая~
— Бе-е!
Они засмеялись, после чего родитель помог маленькому человеку надеть такой же маленький фиолетовый скафандр, обрядился сам, и повел дитя в столовку.
Голод не тетка, поэтому белковый брикет был распробован детенышем без дальнейших уговоров. Болтая ногами, ребенок сидел на высокой скамейке, ложкой отламывал кривые кусочки от желтого «кирпичика» и отправлял в рот.
— Папа, почему все такие хмурые и не разговаривают?
— Поругались на работе, — а еще не доверяли друг другу после услышанного от командира и плели подозрения тайком, молча, шепотом. За столами сидели женатики, а также Черный и Красный, и если от последних не доносилось иного шума, кроме как жевание, то супруги явно мыли кости кому-то из отсутствующих, вроде бы Синему… Но не грузить же малолетку такими подробностями.
— А где другие дети?
— Спят еще.
Из крио-сна выходить тяжело, поэтому малыш совсем не помнил соседских капсул со спящими, мимо которых отец пронес его, размороженного, на руках.
— А мы что будем делать?
— Мы с тобой пойдем сначала фильтры чистить, а потом проводку чинить, — и Фиол решил, что по дороге обязательно придумает, как развлечь мелкоту посреди суровых ремонтных будней.
Во время выковыривания мусора и пыли из фильтров системы воздухоочистки, Фиолетовый заметил некое мельтешение в коридоре и незаметно покосился туда. Похоже, что Черный застал его в комнате и не решался войти. Или он хотел войти, несмотря на чужое присутствие, но отчего-то мешкался? Да что он трется там уже минуту, как не родной?!
«Чужак?..»
Развернувшись к самому темному скафандру команды, Тенёк встал во весь рост, бросая немой вызов: «Если что надо — зайди и скажи». Черный не посмел. Помявшись еще, он исчез в коридоре так же резко, как и возник.
«Сука, напугал. Что ему нужно? Хотел убить, но вовремя вспомнил, что попадает в обзор камеры у навигации?..» — нахмурившись, Фиол посмотрел на ребенка, который ни на что не обращал внимания и продолжал беспечно прилипать к прозрачной капсуле центрифуги, наблюдая за работой вертящегося отсеивателя мусора. — «Мелкий ничего не заметил. Хорошо, а то мог бы испугаться почем зря. Но в электрику с ним я сегодня не пойду. Слишком опасно, вдруг Черный будет преследовать… О, идея. Попетляю, проверю это».
И так получилось, что остаток дня Фиолетовый хаотично перемещался по кораблю, оправдывая это экскурсией для ребенка, и следил за тем, как то и дело из поля зрения утекает чернота.
В заблокированные кнопочки на панели управления малышу разрешили потыкать — полный восторг, а в то же время отец косился в коридор, где Черный делал вид, что ему срочно приспичило в кислородную… Пока дитя попискивало, таращась на генератор, Фиол мрачным взглядом прослеживал отражение коридора в гладких боках аппаратуры, и да, без скользкой тени проходимца не обошлось…
Плечом к плечу с Черным встали в комнате охраны, молча наблюдая за картинкой с камер. Насчет плеч: Тенёк мог ошибиться, но, кажется, Черный о него потерся. Что за херня. Он издевается?
— Папа, ой, а это ведь тот кривой коридор, да?
— Что? — за злой дрожащей готовностью сражаться с доебчивым чуваком в скафандре цвета угля, Фиол забыл слушать болтовню ребенка и не сразу сориентировался. — Да, мой хороший, верно… Ты всё рассмотрел? Может, пора уже на горшок и в люльку?
— Не-ет! — возмутилось дитя, скатываясь с кресла под ноги отцу. — А мультики?!
— Только после умывания. Идем.
В действительности, астронавт не мог нарадоваться идее разбудить ребенка — это помогало отогнать собственный страх. Сейчас бытие главой тандема, телохранителем, заставляло защищать чадо. В природе самка с детенышами вдвое опаснее одинокого самца, и, что ж, встать в роль такой самки — не самый худший расклад, если посудить. Не роль самозванца же Тенёк выбрал!
«Но что, если чужаки тоже не по своей воле стали чужаками?..»
«Сейчас они прибежали тебе рассказывать!»
«Как мне поступить с Черным?» — уже при свете ночников, лежа в нише и поглядывая через комнату на спящего ребенка, астронавт размышлял. — «Рассказать всем, что он меня преследует?.. А толку, мне не поверили, даже когда я поднял общую тревогу. Нынче, наверно, вообще посмеются… Что тогда? Подкараулить его и взять за горло? Или за грудки? Как вообще можно угрожающе нависнуть над тем, кто на полкочана выше?..»
Забывшись тревожным сном, астронавт половину ночи убегал от преследующего мрачного силуэта, пока совершенно не утонул в липкой, будто болотная вода, темноте…
Ранним утром, после быстрого завтрака и сводки новостей о состоянии корабля, Тенёк поскорее забрался в «электричку» и занялся ожидающими еще со вчерашнего дня проводами. И без того плафоны работали больше суток с перебоями, дальше тянуть не следовало, куда это годно-то? Так можно и заглохнуть.
Снимая попорченную изоляцию с провода и наматывая свежую ленту, Фиолетовый поддался спокойному настроению минуты и впервые за довольно продолжительное время вернулся мыслями к предстоящей должностной работе.
Что, если прорекламировать Полюс, как место для уединения и медитации? Вряд ли тур-поток потянется туда так же интенсивно, как на теплую сырую Лаванду-5, но крепкие люди испокон веков любили преодолевать трудности! Альпинизм не от балды до сих пор в топе экстремальных развлечений, наряду с поеданием неведомой мерзости и полетами на сомнительных антигравах.
«Восход трех серебряных лун над лавовым морем — потрясающее до глубин души зрелище, которое стоит увидеть. Подарите своим близким незабываемые впечатления и бесплатную фотосессию на лиловом берегу…»
Черный скафандр возник рядом настолько неожиданно, что Фиол просто не успел среагировать. А в следующую секунду шарахаться стало поздно, и астронавт продолжил скреплять обрывки провода изолентой. Ощущая при этом холод на влажной спине.