— Сочини бредятину поостроумнее, — насыщенный нервотрёпками день так утомил Фиола, что тот даже злиться на напарника не стал. — Как собираешься отбиваться от врагов, если застрянем в одной нише?
— Один из нас будет в полумраке у стенки не сразу виден, это преимущество, внезапность, — Смог говорил уверенно, будто сам изобрел тактику засады. — К стенке можешь лечь ты…
— Исключено.
— Тогда я… Зачем теснить ребенка? Растущий организм, ему во сне вытягиваться надо, а не ёжиться.
«Сука, аргумент», — не нравилось, ох как не нравилось рекламщику, что им пытались манипулировать, да еще и так бездарно, давлением на “ахиллесову пяту” в роли ребенка. Стал бы самозванец такое проворачивать, если он не круглый придурок? У всех на виду вмазываться в доверие, буквально залезть в кровать, а дальше что? Убить и сказать команде «Ой, простите, неудачные игры с асфиксией»?
А может, планы долгоиграющие? Убедить его, Тенька, в собственной мирности, чтобы однажды — что?
«На месте чужаков я бы соблазнял Синего — он, если что, сможет из остатков корабля собрать новый прямо в космосе, и до ближайшей колонии догрести веслом. А я им зачем?»
Вопросы сыпались песочной струйкой утекающего времени, и Фиолетовый понял, что не узнает ответов, если не подставится, как тогда в «электричке». Под черным скафандром скрывалась настоящая тьма: пока не погрузишься в нее — ничего не выяснишь.
Астронавт лег бок о бок с малознакомым соратником.
«Эх ты, Полюс… Зачем вообще открылся человечеству, поганая планетёнка? Если бы не твое существование, не пришлось бы лететь на другой конец галактики в компании дружелюбных психопатов, соблазнившись деньгами… Не пришлось бы чувствовать и страшной вины перед чадом за то, что так рано его оставляю…»
«Я пока еще не умер, не нужно истерик».
«Это «пока». А что будет дальше?.. Может, заморозить ребенка до тех пор, сколь он не насмотрелся чего похуже драки взрослых идиотов?..»
В тревожных мутных мыслях Фиолетовый тонул, как в мазутном озере на нефтяном спутнике одной из захудалых дыр вселенной… как то бишь ее звали, Лаванда-5? Там ведь началось активное осушение болот после рекламы. Столько климатических зон погублено, и во всем он, Тенёк, виноват…
«Точнее, ты был разящим мечом работодателя, направленным на ту планетку. Молодым, зеленым, наивным и глупым мечом».
«Ну и что? Глупость не оправдание для загубленной экосистемы. Ты же сам видел уникальное зверьё Лаванды, такого больше нигде не было, и не будет».
Тенёк вдруг очень отчетливо вспомнил болотных медуз-амфибий, переливающихся огоньками от сдерживаемой под прозрачными куполами жизненной энергии. На плотных коротких щупальцах эти твари медленно передвигались по суше, как очень многоногие Земные черепахи. Одна такая медуза оказалась прямо в комнате и сейчас по стене медленно вползла в нишу, ступая пульсирующими щупальцами-присосками прямиком человеку на беззащитный живот…
Резко открыв глаза, астронавт понял, что всё это время спал. К сожалению, вместе со сном не исчезло чувство чужеродного давления на пузо, хоть Тенёк и лежал на боку. Спустя две секунды пришло озарение — это чужая пятерня. Точно, он в нише не один сегодня. Вон, в стене напротив спокойно спит ребенок, а за спиной — Смог. И никаких импостеров…
Ладонь на животе медленно поползла вверх по телу, к груди, и Фиол внутренне ощетинился. Если рука вдруг вздумает схватить его за горло, ей придется очень постараться, потому что Тенёк вполне способен вывернуться и намертво вцепиться зубами в пальцы, раскусить суставы…
Но Черному, похоже, было интересно другое. Ладонь остановилась напротив сердца и долго выслушивала его стук — быстрее, чем у спящего, но все еще довольно спокойный для протестующего. Удовлетворившись полученными данными, рука поползла обратно на живот и дальше, ниже…
Быстро покосившись на спящего ребенка, Тенёк рывком перехватил чужую конечность и вывернул смуглое запястье. От такой хватки на руке Лаймовой остались синяки после стычки в коридоре, но Черному хоть бы хны, лишь немного больно. Сзади сердито зашипели, и, оглянувшись, Фиол встретился свирепым взглядом с потемневшими, но совершенно бодрыми глазами.
— Мы партнеры по работе, а не постели, — Фиолетовый не спешил разжимать захват, хотя знал, что если Смог приложит усилия, то освободится без большого труда. — Тут тебе не ол инклюзив.
— Ты че? — Черный реагировал весьма спокойно для пойманного за домогательствами. — Динамо, да? В последний момент на попятную идешь?
— Че-во-о? — от абсурдности заявления Фиол поперхнулся возмущением. — Какое, нахер, динамо?!
Ругань полушепотом в полутьме грозила перерасти в стычку.
— Как будто не догадался, зачем я за тобой хожу!
— У нас на борту убийца, о чем же я мог подумать? Ах да, об убийстве! — Фиолетовый отпихнул мужчину и сел. — Как вообще нужно было догадаться, что пока мрут сокомандники, у тебя недотрах?
— Синий прав, ты реально слепошарый, — гость тоже сел, вновь по-свойски обнимая Фиолетового. Похоже на захват. — Ну, раз мы всё выяснили, то пойдем ко мне.
— Ну ты и охуел, — от второго толчка Черный ударился плечом о стенку и, наконец, начал злиться.
— Тихо ты, разбудишь своего мелкого!
— Он всё равно проснется, когда я буду вышвыривать тебя в дверь, озабоченный подонок, — уже не шепотом, а полным голосом заявил Тенёк, окончательно припечатывая свою позицию.
Черный смотрел на него две секунды, после чего стремительно выбрался из ниши, бросив краткое:
— Ну и нахуй иди, — и покинул комнату сам.
Оставшийся в ночной прохладе Фиол скрипнул зубами, поражаясь произошедшему. Изумляло в особенности то, что при отказе «идти на хуй», его снова послали на хуй…
— Пап, — затравленно позвал детский голосок, и астронавт вздрогнул. Ребенок действительно проснулся от шума да испуганно блестел глазищами из ниши, как из первобытной пещеры, и родитель резко преисполнился нежной и виноватой жалостью к малышу. — Пап, что такое «хуй»?..
Захотелось плюнуть на пол.
«Чтоб тебя, Смог, в электричке повесили…»
========== Засохшая пассифлора ==========
Утро началось не с кофе, а с:
— Синий, иди сюда! Рычаг опять заело!
И отряхнувший ладони ремонтник отправился к столовскому мусоропроводу, ворча на ходу, что не дают спокойно позавтракать. На него посмотрели без интереса и быстро вернулись к своим делам — эка невидаль, Небо недоволен жизнью. Обыденность.
Раскол рутины произошел после того, как шум около муморопровода перерос с мат.
— Что случилось? — Лаймовая подбежала к мужу, висевшему на рычаге всей тяжестью.
— Вусмерть заклинило… — пропыхтел астронавт, потирая перчатки друг о друга, чтобы размять сведенные напряжением кисти.
— И аварийное открытие не работает, — к незаметной панельке сканера Синий прижимал свой палец, но бесполезно — люк не думал отпираться, рычаг бездействовал, торча, как мертвая кость из песка пустыни. — Сбой в распознавании? Желтый, иди проверь систему!
— Ладно, — навигатор развернулся, чтобы пуститься в недалекий путь до рубки, но тут его догнал и придержал за локоть Черный:
— Я с тобой.
Некоторые члены экипажа и даже ребенок посмотрели на Фиола, но тот стоял, как слепой, будто вовсе не при нем его напарник свинтил. Зрители же не знали, что вчерашние партнеры успели разлаяться.
— Выкину мусор через люк в хранилище, — предложил он, когда соратники перестали пялиться.
Ответом послужили ворчание и пыхтение вокруг мусорки, так что, пожав плечами, Тенёк собрал хлам со столов в пакет и понес туда, куда запланировал. Молчаливое дитя следовало за ним, как дельфины следовали за кораблями на Земле в те времена, когда там еще бывали дельфины, и корабли, и вообще моря…
Рычаг в хранилище не работал.
— Вот черт, — оказывается, следом пришла Лайм, и от ее неожиданного возгласа, породившего эхо, Фиолетовый слегка вздрогнул.
— Похоже, нам суждено утонуть в мусоре.
— Не каркай! — женщина тоже попробовала подергать неуступчивый механизм. — Кстати, что у вас произошло с Черным?
— Почему ты думаешь, что что-то произошло?
— Он сейчас с таким оскорбленным видом побежал за Желтым, будто досадить тебе хотел, — недостаток киношных мелодрам сказывался на Лаймовой, определенно. Ей хотелось видеть то, чего нет… А Фиолетовому хотелось не видеть то, что есть.
— Зачем ему досаждать мне?
— Ты скажи! — женщина рассердилась на чужую несговорчивость.
«Сказал бы, что провалиться к чёрту тебе нужно с такой настойчивостью, но не стану».
Заступился тот, от кого не ждали:
— Тетя Лайм, папа и Смог вчера поругались, — сердито и звонко зачирикал мелкий, — и Смог послал папу на этот… на пенис. Так что не приставайте к папе!
«Ты мой маленький храбрый спаситель», — хвала зеркальным визорам, никто не видел, как расползлась улыбка на лице растрогавшегося Тенька.
Лайм же и правда в изумлении сделала шаг назад, призадумалась…
— Оу. Извини, Фиолетовый.
— Ничего страшного. Давай, лучше, пойдем к остальным и расскажем, что люк не работает.
Однако на мусоросбросах неприятности не заканчивались, а только начинались. В столовке людей не оказалось, зато столпотворение гудело в оружейной, где никого не слушались пушки, не хотели стрелять по летучим космическим камням.
Рядом с мужиками неприкаянно топтался Смог, и Тенёк тайно позлорадствовал про себя: несложно догадаться, что проницательный и едкий, как кислота, Желтый отшил поползновения Черного в зародыше, да еще, небось, послал в такие дали, что телескопы не видали…
— Ну и как там? — недружелюбно поинтересовалась Лайм, обращаясь к антроцитовой спине.
— Желтый разбирается… — буркнул мужчина.
А оглянувшийся на вернувшихся Синий прогундел:
— Дайте-ка угадаю, люк не открылся? И не откроется. Что-то сдается мне, что проблема не в корабельных системах…
— Не томи, — огрызнулся Красный, жалостливо приобнимавший стрелковое кресло, будто роднее ничего в жизни не имел.
Но Небо не торопился с монологом, так как был, в кои-то веки, неуверен:
— Теоретически, может приключиться такая хуйня, что у нас вышли из строя чипы. От звездных вспышек, например, такое бывает. Накрывает электро-магнитная волна — и всё, жопа.
Лайм вскинула ослабевшие руки к лицу, как обычно натыкаясь ими на шлем. Оранж, отлепившийся от джойстика пушек, приобнял жену за плечи в успокаивающем жесте:
— Ты думай башкой, прежде чем с плеча рубить, — мрачно рыкнул он на ремонтника. — Звезные вспышки всегда фиксируются датчиками! Здесь бы такой тарарам начался, если бы буря надвигалась! Вот уж в ЭТОМ я разбираюсь.
— Натяни сраку себе на глаз, и разбирайся, сколько хочешь, гений, блять, — моментально окрысился Небо, чья спина выгнулась злым колесом. — Это вообще не моя компетенция, потому что по долбанным чипам главный — медик! Слетай в космос, спроси его там!
— Я тебя в космос отправлю, говна кусок! Заодно транс-подружку свою повидаешь!
Синий громко хлопнул губами, на миг растерявшись от такого яростного выпада с ударом по больному месту — по покойной напарнице.
Повисшую тяжкую тишину с хрипящим дыханием ненавидевших друг друга людей разорвал Красный. Он цокнул языком и насмешливо заметил:
— Ну и напряжение между вами, ребята. Поебаться вам надо.
«Почему уже второй день всплывает вопрос секса?» — немедленно колыхнулось в мозгу Фиола.
— Давайте проверим двигатели, — хмуро попросил Черный, для которого поднятая тема тоже являлась болезненной.
В следующие полчаса экипаж убедился, что большинство механизмов в зоне двигателей и реактора точно так же не реагируют на попытки с ними работать. Нутро корабля словно бы взбунтовалось… Или же дело заключалось в самих астронавтах, у которых по неведомой причине внезапно перестали работать чипы…
А тем временем судно жило своей жизнью — то есть, продолжало лететь, ровно и спокойно преодолевая парсек за парсеком. Оно напоминало мертвого кита: такая же неповоротливая туша, что неизбежно и неуправляемо движется по воле морских течений, неразличимых среди глубин цвета индиго. Крохотные живые организмы в нутре гниющей падали тоже никак не способны повлиять на исход путешествия…
Что вообще представляли из себя чипы астронавтов? Грубо говоря, это были био-электронные паспортные маячки, сообщающие о том, что люди живы. Корабль считывал излучение чипа во многих случаях, например, при выполнении сложных манипуляций с опасными зонами: работе с бластерами в оружейной, включениями сварочных аппаратов, открытиями мусоропроводов в космос, и тому подобным. На «мертвые» чипы система не реагировала, как и на попытки пользоваться аппаратурой без чипа.
Это еще и предохраняло экипаж от неосторожных действий детей или домашних питомцев, ведь ни те, ни другие не чипировались, а поступали на корабль под маркировкой «живой груз», и, следовательно, не могли никого погубить, к примеру, нечаянно распахнув прямиком в вакуум мусорку и не сумев закрыть. Кстати, как раз после подобного инцидента чипировать начали только взрослый разумный экипаж…
И вот: разумный экипаж оказался сплошь с «мертвыми» чипами. Точнее, экипаж подозревал, что чипы «умерли», ибо проверить их без медицинского сканера не представлялось возможным. Почти.
— Ну что там, Желтый? — спасаясь от преследующей паники, толпа нагрянула в навигационную, и в рубке мгновенно стало не протолкнуться.
Фиол сразу же пожалел, что притащил с собой дитя. Пока маленького не задавили, астронавт поднял его на руки. Встроенный в скафандр экзоскелет помогал не помирать от тяжести.
— Похоже, что отключение чипов действительно вызвано магнитной бурей, — неторопливо объяснял Желтый, иконой светившийся среди голографических мониторов. — Я инициировал программу перезапуска чипов. Но прога сырая, так что ничего не обещаю.
Сомнительно-хорошая новость немного приободрила экипаж.
— Надо проверить датчики на обшивке, — Синий решительно хлопнул в ладоши. — Желтый, твоя прога сама грузится? Тогда пойдешь со мной.
— Можно с вами? — Тенёк спросил это раньше, чем успел остановить сам себя. «А, впрочем, почему бы нет. Побывать в космосе безопасно — важный опыт. Чтоб потом не так страшно было…»
— Ладно, — слегка удивился Небо, но позволил.
— Я пригляжу за малышом, — неожиданно поддакнула Лайм, и Фиол испытал страстное желание забрать ребенка в космос, не оставляя его этой женщине. Увы, детские уплотненные скафандры не были предусмотрены…
Трое в неповоротливых коконах с «хвостами» были готовы нырнуть в темную материю уже через час. Оглянувшийся из медленно закрывавшегося буферного отсека Тенёк нашел взглядом ребенка и вскинул руку, салютуя ему. Чадо робко ответило. Старавшаяся стоять к нему поближе Лайм тоже помахала лапкой, но оба Фиолетовых, большой и маленький, ее проигнорировали.
Шлюз задвинулся, воздух откачался. Ведущие наружу герметичные ворота быстро и совершенно беззвучно разъехались. Точно ведь, в вакууме нет звуков…
Никакого шума, кроме собственного дыхания и стука пульса. Тенёк ощутил то полузабытое чувство с тренировок — полную невесомость, при которой теряют опору не только ноги, но и абсолютно все внутренние органы поднимаются с тысячелетиями приписанных им мест: желудок, кишки, легкие, тяжкий ком печени, даже мозг и глаза. Волосы больше не прижимались к голове, а кровь судорожно заплескалась в сосудах, сбитая с толку отсутствием силы притяжения. Слегка затошнило.