— Эй, рекламмер, жив? — хрипловато осведомились в наушнике. Небо заметил зависание товарища и обеспокоился.
— Ага… — отозвался Тенёк и поспешил догонять уже выбравшихся наружу астронавтов. Важно было контролировать перемещение в трехмерном пространстве, не рассадив скафандр о выступы на стенах и не расколов кислородный ящик за спиной…
— Голова кружится? Не смотри вниз, — усмешка Желтого приободрила Фиола, и он нервно хихикнул, хватаясь за поручни снаружи корабля, на ледянущей, как сама тьма, обшивке. И посмотрел вверх.
Будучи еще юным учеником рекламного ремесла, Тенёк как-то угодил на курс психологии, где серьезные люди разбирали серьезные темы. Поднимался среди прочего и вопрос самоубийства: что это такое и почему, несмотря на растущее качество жизни человечества, число самоубийств тоже растет. Приглашалась в гости пострадавшая, которой не довелось честь-честью упокоиться, а пришлось доживать в инвалидном кресле. Так вот, эта женщина рассказывала, что часто стояла на балконе своего энного этажа, и тяжесть души неумолимо тянула ее оттуда через перила, прямиком вниз…
Если бы та женщина вдруг оказалась неожиданно рядом с Фиолетовым на корабле, она бы поняла чувство, охватившее астронавта. Той женщине было бы немного странно тянуться душой не вниз, а вверх, но…
В невесомости направление не имеет значения.
Это было бы просто. Отстегнуть карабин, оттолкнуться от обшивки. И пусть экипаж с импостерами трутся меж собой хоть до конца времен.
«А Тэшка?»
Похожие на бесконечно далекие седые свечки, звезды искрами холодно подмигивали астронавту, отражались в визоре. Фиолетовый вдруг понял, что даже если бы сгреб в кучку всё свое красноречие, то не смог бы прорекламировать космическое пространство ёмче, чем одним словом: «Затягивает».
— Долго загорать планируешь, турист? — теперь тон Синего был обеспокоенным. — Иди на правый борт, а то Желтый пропал, молчит там.
— Если рот разевать — метеор залетит, — немедленно отозвался третий член группы, невидимый за корабельной громадой.
— Иду, — правильнее было сказать «лечу и карабкаюсь». По специальным скобам Фиол начал перебираться туда, куда ему велено, и вскоре заметил навигатора.
Проклятье, Желтый в открытом космосе на фоне металлической угловатой громады сиял еще лучше, чем когда-то капитан. Позади него отсвет далеких двигателей выстраивался в половину гало, горящего синим адским пламенем. Зеркальный визор казался черным провалом на шлеме, поглощающим пространство, как всевидящее око. «Око» полыхнуло, когда Желтый глянул на товарища.
— Любуешься, что ли? — добродушно осведомился он.
— Как вообще проверять датчики? — вместо ответа спросил рекламщик, сраженный проницательностью.
— Ручной сканер поднеси…
— Хорош помощничек, — проворчал Синий.
Из десяти датчиков один оказался разбитым от случайного удара о космический хлам, и еще один отключился по неведомой причине.
— На борту починю. Будет, чем заняться перед сном, — разбитый аппарат ехал в поясной сумке Неба. — Все в порядке, парни?
— Не терпится вернуться в дружный коллектив, — Желтый поднял большой палец вверх.
А Фиолетовый промолчал, потому что по нему было видно — мутит.
Рекламщика вращало да крутило еще и в буфере, где включилась гравитация вместе с подачей воздуха, и даже в отсеке обеззараживания, пока Желтый и подоспевший откуда-то Красный вытряхивали его из скафандра. Кроме них в комнате никого не осталось, и Фиол закашлялся, утирая слезящиеся глаза. В ушах зазвенело, скрадывая звуки, а два ярких пятна что-то говорили, но астронавт не понимал ни словечка.
Через четыре минуты приступ отступил так же быстро, как и нахлынул, и Фиолетовый обнаружил себя почти висящим на Желтом — нос утыкался в плечо оттенка белкового брикета, прям хоть кусай.
— Я в норме, — заверил Тенёк, отстраняясь. — Это, наверно, паническая атака была.
— Как тебя с хворью на борт пустили, — презрительно скривившись, Красный с щелчком опустил забрало.
Но Тенёк не обиделся на его отвращение, потому что устыдился собственного недомогания:
— Впервые такое, честно…
— Лучше приляг, — серьезно посоветовал навигатор. — Помочь дойти до спальни?
— Сперва надо найти ребенка, — ибо пришедший в себя родитель очухался настолько, чтобы заметить — никакое «маленькое счастье» его не встречает, не бежит навстречу… Ударила страшная мысль — пока он болтался в невесомости, малыша поймали самозванцы. Тенёк пошатнулся снова, и Желтый не успел даже хватки ослабить, сжав чужие ребра. — Ох, господи…
— Пардон, — захват ослаб. — Спокойнее. Наверняка мини-Фиол отошел водички попить. Или, наоборот, отлить. Найдем.
Но бледность с морды лица Тенька не сразу исчезла. Она только усиливалась, пока оба поисковика, держась друг за друга, быстро ходили по коридорам, каютам, и нигде ни следа детеныша…
«Если это Черный вздумал мне так отомстить, я убью его», — толкнулась в мозгах глухая равнодушная мысль.
— Вот он, — Желтый резко остановился, глядя в сторону. Тенёк тупо проследил его взгляд, отчего-то твердо уверенный, что увидит Смога.
Но нет, перед глазами развернулся кислородный отсек. Около капсулы с раскидистым зеленым растением стояли Лаймовая и ребенок. Женщина что-то рассказывала, положив руку на плечо малыша, и тот слушал хорошо так…
И рекламщику тоже стало хорошо, будто гнойный нарыв проколол и избавился от больного тянущего чувства.
— Тэшка, — позвал он, медленно подойдя и остановившись в нескольких шагах от дитя.
Но кроха не побежал к отцу навстречу, не обнял вернувшегося из темноты. Он восхищенно уперся ладошками в капсулу куста:
— Папа! Тетя Лайм так интересно рассказывала про цветок!
— Этот юный вундеркинд — замечательный слушатель! — не менее восторжено заверила биолог. — Такой внимательный, не перебивает…
«Да. Тебе не хватает матери. Я понимаю», — сатурианский беглец опустил веки. Темно. Поднял. — «Ты устал среди толпы самцов, без единого сверстника. Но ради твоей же безопасности, я тебя заберу».
— Нам пора, Тэшка. Скажи Лаймовой «спасибо», и пойдем, — он протянул навстречу руку.
— Спасибо, — ребенок неохотно покинул женское общество и взялся за отцовскую ладонь.
В коридоре все еще стоял наблюдатель. Проходя мимо, Тенёк отчего-то был уверен, что Желтый насмехнется над ним. Но тот промолчал.
С «тетей Лайм» пришлось опять столкнуться за полчаса до сигнала отбоя, потому что она протрубила тревогу. Не очень уверенно, но вполне настойчиво.
— В чем дело? — наученный горьким опытом экипаж собрался в рекордное количество секунд.
— Капитан не отвечает! Я принесла ему еду, надеялась, что дверь получился открыть, — Лаймовая встревоженно показывала упаковку брикета и бутылку воды. — Но он не отвечал на стук и зов десять минут! Что-то случилось.
— Вот, нашел в хранилище, — Черный принес монтировку. — Используем, как рычаг.
Трое самых крепких налегли на монтировку: Черный, Оранжевый, Красный. Заскрипевшая дверь поддавалась неохотно.
— Почему мы не можем без чипов открыть комнату, но можем выйти в космос? — Лаймовая крутилась возле Фиола и малыша. Зараза.
— Потому что эвакуация с корабля обязана происходить беспрепятственно, с чипами или без, — хмуро отозвался рекламщик. — Процесс сложный, случайно никто никого не выкинет. Вот чипы и не нужны.
— Ох, ясно… Я волнуюсь за Белого…
На это Фиолетовый только промолчал.
Дверь крякнула, половинки покорились и втянулись в ниши. Сразу стало понятно, отчего командир не отзывался: мужчина неподвижно лежал ничком в дальнем конце угольно-черного пустого помещения.
— Кэп! — окликнул Оранж.
— Опустить визоры! Он может быть заразен! — внезапно, но первой боевой фурией в медотсек влетела Лайм. Биология — ее стихия, и вот достойный случай доказать это. — Не подпускайте ребенка!
— Сиди в столовой, — велел Фиол малышу и побежал узнавать, в чем же дело.
Выяснилось, что Белому уже не помочь. Когда мужчину перевернули на спину, то некоторые шарахнулись прочь — от разбитого визора кроваво торчали осколки, густо орошенные какими-то мясными клочьями, раздробленными костями…
Черная дыра в обрамлении кровавых лучей.
Белый несколько часов лежал головой на вентиляционной решетке, отчего кровь вытекла сквозь раскуроченные прутья прямиком в шахту вентиляции.
— У нас опасность заражения, — Лайм повернула к мужу лицо с очень большими глазами и сжатыми в нитку губами. — Если кровь загниет в воздуховоде, нам всем придется худо.
— В крио-отсеке есть специальный робот для чистки вентиляции, — Смог не отводил взгляда от пробоины на шлеме Белого, будто завороженный видом распотрошенной головы.
— Я дико извиняюсь, а никто не хочет обсудить то, что кэпу башку будто ЛАЗЕРОМ РАЗНЕСЛИ?! — не выдержав, Синий это крикнул, заставив вздрогнуть стоящих вблизи.
Молчание длилось недолго.
— Лазер, чаще всего, насквозь прошибает, — возразил оружейник, опустившийся на колено, чтобы огладить затылок грязно-белого шлема. — Здесь же ранение не сквозное.
— Больше похоже на удар копьем, — заметил Фиолетовый, и на него посмотрели. — Я видал много фильмов… Но не могу понять, кто и как сумел бы ударить копьем из узкой шахты, пробив при этом стальную решетку и бронестекло. Это физически невозможно.
— Самозванец протащил на судно какую-то херь, похожую на складное копьё, — резюмировал Оранж. — Теперь есть, что искать! Все вместе проведем досмотр вещей каждого и хранилище перероем! Раз люки не открывались, то выкинуть с мусором он оружие не мог!
— Если только не вынес его в космос на теле, — недобро усмехнулся оружейник и посмотрел на Синего.
Все посмотрели на Синего.
— Да чтоб вы сдохли, уроды, — мужчина в сердцах швырнул об пол монтировку. — Не стану больше чинить ни-ху-я!
— Он не один был в космосе, — скучающим тоном напомнил Желтый. — Нас было трое, на минуточку. Кручу-верчу, в каком скафандре предатель?
Кто-то хихикнул, но Небо заметно успокоился, когда за него вступились.
— Все-таки рекламщик, — Оранж мрачно кивнул. — А потом еще вид делал, что плохо ему, и спасите-помогите…
Тенёк равнодушно поднял визор. Железисто пахнуло густой кровью, но астронавт даже не поморщился:
— Может, и я. Если расскажешь, как я втиснулся в вентиляцию, в которой ни один человек не пролезет, с оружием или без.
Теперь смотрели на геолога, но он быстро нашелся:
— Ты протащил оружие! Но в вентиляцию с ним пролез твой пиздюк! Он и убил капитана!
— Ты сам-то себя слышишь? — с сожалением осведомился навигатор, обращаясь к мужчине в рыжем, как к тяжело больному на голову.
Гомон нарастал, и голоса на полном серьезе начали рассматривать проведение опыта, при котором ребенка Фиолетового запихнут в шахту…
Оплывая ужасом от происходящего, Тенёк понимал, что час смертельной битвы за потомство неумолимо приближается.
— Постойте! — так как угольный скафандр сливался цветом с обгорелыми стенами, Черного упустили из виду, но сейчас он напомнил о себе. — Когда, во сколько, примерно, был убит капитан?
— Судя по загустению крови и трупному окоченению, ночью, наверно, — биолог осторожно попыталась согнуть руку покойника, но не смогла.
— Фиол не мог убить кэпа ночью, — напряженно проговорил Смог, избегая взгляда рекламщика. — И этот его, малой, тоже не мог. Мы все были втроем в одной ячейке.
— И что вы там делали? — помолчав, осведомился Оранжевый, очень недовольный разрушением своей стройной теории.
— Трахались, — пожал плечами Черный. — То есть, мы с Фиолом трахались, а мелкий спал за задвинутой панелью…
«Ах ты лживая тварь!» — поразился про себя рекламщик. — «И это у меня вранье — призвание?» — но он молчал. Негоже было рушить алиби, которое мужчина сейчас старательно плел на троих сразу.
Экипаж задвигался и загудел снова, со странными настроениями. С обреченным и саморазрушительным удовлетворением Тенёк понял, что теперь некоторые сокомандники его будут презирать еще и за пассивность. Восхитительно.
— Но малыш сказал мне, что вы с Фиолом ругались, и что ты его послал! — придирчиво заявила Лайм, не озадаченная заявлениями о мужском сексе. Как биолог и женщина свободных-в-юности-взглядов, она и не с такими явлениями сталкивалась.
— Ну да, — охотно согласился с правдой Черный, которого было уже не остановить. — Я был сверху довольно долго. Он сказал «Теперь ты снизу», а я не люблю быть снизу, и мы чуть не подрались, тогда он меня выгнал. Это уже под утро было. Я сразу вырубился, потому что устал, а он начал разнывшегося малого утешать, это я еще под дверью слышал… А потом он, скорее всего, мылся. Сами понимаете, почему.
«Бля», — вертелось в голове. Тенёк рассматривал грязный пол и чуял, что горят уши. — «На кой шут он меня покрывает даже сейчас и таким вот способом? Какая изощренная месть унижениями. Над трупом капитана. Кошмар».
— Что на это скажешь? — к нему повернулся оружейник, а за ним остальные. Тенёк со щелчком опустил визор, отгораживаясь.
— Без комментариев.
— Ну, рассказ заебись, конечно, — неуверенно подал голос Оранж. — Но это… как бы свидетелей у вас нет, кроме ребенка.
— Ах, извините, будем еще трахаться — позовем всех смотреть! — всплеснул руками Черный и зло подбоченился. — Вы в своем уме, люди? По-вашему, малой Фиолетового взорвал медотсек и повесил Циан? Вы, нахуй, серьезно?
«Иногда он очень умный. Когда преследует какие-то цели», — Фиол тяжко вздохнул. Он уже понимал, что с него потребуют плату за покрывательство, и несложно догадаться, какую именно.
— Ребят, если я сдохну, не обсуждайте над моим телом еблю в жопу, ладно? — жалобно попросил Небо.
— Я тут подумала, и смею предположить, что это могло быть взрывное устройство, а не складное, кхм, копье… — Лаймовая все рассматривала покойника. — Ожогов не видно, но удар большой силы. Честно — я не знаю, чем он убит.
— Кто хочет детально изучить размозженную голову Снега? — осведомился Красный у всех собравшихся сразу и не получил ни одной поднятой руки. — Тогда мы не узнаем оружие.
— Давайте просто похороним его уже, — попросила Лайм и неожиданно всхлипнула. Муж помог ей встать с колен.
Однако, решено было хоронить капитана утром, потому что уже шел второй час «сонного» времени, автоматика пригасила плафоны.
— До утра ведь твоя прога восстановит нам чипы? — осведомились супруги у Желтого.
— Должна. Как раз пойду и проверю ее сейчас, — кивнул тот.
— Я с тобой, — Красный передал монтировку Оранжевому и вышел из медотсека вслед за навигатором.
Остатки экипажа тоже покинули помещение, скомканно и торопливо, словно укоризненный призрак командира прожигал спины неласковым взглядом. Все это было ерундой, привидений не существовало, а людей пугали собственные нервы пополам с воображением…
В столовой Фиол нашел своего детеныша спящим на лавочке и осторожно поднял его на руки. С обилием стрессов он рисковал вырастить психически ненормального юнца.
«Я так виноват…» — Тенёк прижал ребенка к груди покрепче и зашагал мягче, чтобы не шуметь. — «Надо заморозить его обратно. Пусть уж лучше, в самом деле, уйдет во сне, чем станет психопатом, потому что его папаша на огромном корабле среди народа чувствовал себя безмерно одино…»