Одна из бомб упала во двор, на котором утром происходили казни, и вырыла воронку в тридцать метров в диаметре. От сотрясения в Гофбурге полопались все стекла, и несколько осколков стекла упали в кровать, в которой спал Карахан.
Поднявшиеся ввысь аэропланы красных тут же вступили в бой с неприятелем, и над городом при лунном свете разыгралось воздушное сражение.
В этом сражении итальянцы потеряли семь бомбометов и тринадцать легких аэропланов. На одном из боевых итальянских аэропланов в качестве пилота находился маститый итальянский поэт Габриель Д’Аннунцио, впервые совершивший полет над Веной в 1918 году во время борьбы австрийцев и итальянцев у Изонцо.
На следующий день мы вспомнили о том, что во времена первого полета Д’Аннунцио сбрасывал в Вену итальянские прокламации. Теперь речь шла ие о театральном жесте, а о более существенном. Муссолини послал поэта в полет, снабдив его большим количеством бомб и взрывчатого вещества. Д’Аннунцио выполнил возложенную на него задачу и поплатился жизнью за свое мужество.
Карахан продолжал из Вены руководить подготовкой боев на итальянском фронте и часто вылетал на аэроплане на фронт.
На севере продолжавшие развивать наступление войска достигли Познани. Наступавшие из Лодзи и Кракова войска перешли немецкую границу и заняли Бреславль.
3-го февраля полчища Карахана натолкнулись у Коллина в Эльбетале, в пятидесяти километрах от Праги, на остатки чехословацкой армии, находившейся под командованием генерала Гайда.
Красным уничтожение остатков героически сопротивлявшейся армии обошлось в шестьдесят тысяч людей.
Через два дня красные заняли Прагу, и 8-го февраля войска Карахана заняли Пильзен, в котором находились огромные орудийные фабрики, изготовлявшие во время войны 1914 года исполинские сорокадвухсантиметровые орудия.
– Занятие Пильзена, – пояснил я Спиду, – самое крупное достижение Карахана в этой войне. Пильзен – это арсенал центральной Европы.
– И одновременно город, в котором водится лучшее пиво в мире, – подхватил Спид. – Под пивоварней находится подземное озеро пива, а крыша на доме бургомистра выложена окороками. Вот где нам следовало бы разбить свое бюро.
6-го февраля, после долгих мытарств, Уайт Додж прибыл в Вену и сообщил нам о наступлении советских войск, миновавших Трансильванию, на Белград.
– Я ожидал, что сербы будут защищать свою столицу, – продолжал Додж, – но после того, как красный Наполеон уничтожил три четверти их армии под Прессбургом, им ничего другого не осталось, как без боя очистить город. Королева Мария вместе с маленьким Михаилом бежала в Белград к супруге Александра, и обе королевских семьи вылетели из Белграда на аэроплане. Я полагаю, что в настоящее время они находятся у короля Зогу в Албании. О местонахождении Кароля ничего не известно, и я полагаю, что и он направился туда же. Югославия целиком во власти красных – бои там закончены. Распри между сербами, кроатами и словенами привели к тому, что красным удалось без особых усилий занять всю страну. Все эти народы мечтают об автономии, и советское командование обещало им ее. Примерно таково же положение в Греции с македонцами. Болгария пытается сохранить нейтралитет, но это явно безнадежная попытка. Король Борис покинул страну.
– А что с Венгрией?
– Она в руках красных, – ответил Додж. – И венгров винить в этом не приходится. Версальский договор разоружил их, и теперь, когда они очутились в окружении победоносных красных войск, они не смогли оказать сопротивления. В Будапеште снова у власти красные, как во времена Бела-Куна. Адмирал Хорти бежал. По пути на Прессбург Карахан не встретил сопротивления. Не следует упускать из виду, что мадьяры в прошлом азиаты, и теперь многие сочли нужным уверять, что состоят в кровном родстве с полчищами Карахана.
Каждый новый день приносил множество сообщений – пороховой погреб Европы взлетел на воздух. Мои сообщения в Америку порой достигали двух тысяч слов. Все происходившее в центральной Европе нагнало на западные страны и Америку ужас.
В то время, как на итальянском фронте шла подготовка к решающему сражению, центр военных действий передвинулся на север.
Я поручил Марго руководство нашим бюро в Вене и вылетел с Биннеем в Берлин. Со времени вторжения в Силезию Германия дважды, хоть и не особенно решительно, протестовала против нарушения ее нейтралитета.
Лондонская и парижская пресса откровенно сообщала, что между германским правительством и Караханом существует тайный договор, предусматривающий пропуск красных армий через Германию.
Берлинская пресса категорически запротестовала против этого обвинения и переложила всю ответственность за происходящее на Францию и Англию, лишивших по Версальскому договору Германию какой бы то ни было возможности сопротивляться.
В полночь мы снизились на Темпельгофском аэродроме, и я поехал по пустынным улицам в отель „Адлон“, в котором помещалось бюро „Чикаго Трибюн“.
Загрид Шульц, наш корреспондент, владевший множеством иностранных языков, находился в этот поздний час у себя в бюро.
– Я рад вашему приезду, – сказал он. – Право, пора, чтобы Чикаго сменила меня. В течение последней недели мне приходилось работать по двадцать часов в сутки. Мы накануне путча – все данные указывают на это.
– Я доверяю вам, Зигрид. Кто мог бы быть лучше вас осведомлен обо всем этом? Ведь вы предсказали все восстания, разыгравшиеся в Германии после свержения кайзера.
– Но это восстание превзойдет все прежние, – заметил Зигрид. – Наши красные сильнее сейчас, чем когда-либо, тогда как правые организации сильно ослаблены. После разгрома Штальгельма в восточной Пруссии коммунисты – единственная организованная сила, и поговаривают, что они сумели проникнуть даже в рейхсвер и ряды полиции. Затем у нас царит очень большая неприязнь к бывшим союзникам. Страна претерпела многое и совершенно безоружна. За все это ответственность возлагается на Версальский договор. И все, что может освободить Германию от версальского преступления, – так называют здесь этот мир, – будет встречено с распростертыми объятиями.
– Но разве Германия уже забыла об ужасах французской оккупации и расквартированных на Рейне неграх? – спросил я. – Разве Германия не знает, что войска Карахана сформированы главным образом из азиатов, впервые празднующих победу над белой расой? Неужели ваши мужчины не понимают, что означают для этих полчищ белые женщины?
– О да, – ответил он. – Германии суждено было испытать много тяжелого, и поэтому она предпочитает видеть войска Карахана в качестве союзников по оружию, чем в качестве врага-победителя.
В соответствии с предсказаниями Шульца на следующий день в Берлине произошел государственный переворот. Тысячи демонстрантов, в большинстве своем члены германской коммунистической партии, вышли на Унтер-ден-Линден и миновали Бранденбургские ворота.
Правительственные войска, занимавшие улицы, не оказывали им сопротивления.
Без пролития капли крови столица Германии перешла на сторону Карахана и попала в руки коммунистов.
В Гамбурге, Бремене и Штеттине состоялись демонстрации в честь Карахана – портрет желтого завоевателя несли впереди процессии вышедших на улицы с красными флагами.
К вечеру правительство Германии вышло в отставку, и было объявлено о диктатуре пролетариата, возглавляемого агентом третьего интернационала Эрихом Шульценбергером.
Это изменение политического строя Германии, происшедшее 10 февраля 1933 года, явилось немаловажным событием для всей остальной Европы.
В восточной Пруссии, Саксонии и Баварии образовались большие отряды рейхсвера, примкнувшие к наступлению Карахана и направившиеся вместе с его войсками на запад.
Бннней и я вылетели обратно в Вену. Несмотря на то, что мы прибыли на рассвете, мы застали в Гранд-отеле ожидавшую нашего прибытия Марго. Лицо ее было серьезно:
– В Вену прибыла жена Карахана, – объявила она нам. – Я хотела сообщить вам об этом до прихода Бойера. Карахан запретил ей выезжать из Москвы. Я предполагаю, что ему уже известно об ее отъезде, но вряд ли он осведомлен о том, что она прибыла в Вену.
– Где она? – спросил я.
– Она в моей спальне, – ответила. Марго. – Она прибыла в ночь после вашего отъезда в Берлин и осведомилась о вас. Я представилась ей в качестве вашей секретарши и сказала, что вы вылетели в Германию. Она объяснила мне всю тяжесть своего положения и сказала, что хочет подождать вашего возвращения в Вену. Удалить ее отсюда я не решилась. Надеюсь, я ничего скверного не натворила.
Приезд Лин создавал ряд затруднений, которые могли повлечь за собой непредвиденные последствия. Для меня Лин была белой женщиной, американкой, ринувшейся в самый центр ужасов войны и попавшей между жерновами военной машины. Ее муж возглавлял эту бойню и одновременно являлся отцом ее детей.
Я вспомнил о том унижении, которому Карахан подверг ее в последнюю нашу встречу в Москве. Чего можно было ожидать от него сейчас, когда он узнает, что она последовала за ним на фронт и, нарушив его запрет, вздумала явиться к нему в ставку?
И как он будет реагировать на мой поступок, когда узнает, что несчастная женщина нашла убежище у меня?
Я было хотел принять определенное решение и сделать вид, что мне ничего неизвестно об ее прибытии и уклониться от встречи с нею, но в это мгновение дверь в соседнюю комнату отворилась, и на пороге предстала Лин Карахан.
– Пожалуйста, пройдите с ней в соседнюю комнату, – взмолилась Марго. – Бойер может ежеминутно прийти сюда.
Я схватил протянутую ко мне руку Лин и последовал за ней в соседнюю комнату.
– Я знаю, что мне не следовало этого делать, – сказала она. – Знаю, что это может иметь ужасные последствия, если он застанет меня у вас. Ведь он в своем гневе дьявольски жесток.
– Так почему же вы приехали сюда?
– Для того, чтобы находиться поблизости от него, хотя бы я и рисковала тем самым навлечь на себя его гнев. Я знаю, что мое присутствие здесь излишне, но я не могла поступить иначе. Я более не та девушка, которую вы некогда знавали. Я стала иным человеком – я его жена и мать его детей. Он превратил меня в свою рабыню. И я люблю его.
И снова я поразился силе этого человека, сумевшего поработить эту некогда непокорную и своевольную американку и превратить ее в азиатскую покорную женщину.
– Чем я могу быть полезным вам, Лин? Ваше присутствие здесь несколько усложняет положение вещей. Агенты Карахана несомненно выследят вас. Что я могу сделать для вас?
– Ничего. Разрешите мне остаться в комнате Марго. Я буду столоваться там и не стану выходить из нее. Никто меня не увидит. Все новости проходят через ваше бюро, и здесь я смогу все знать о том, что происходит вокруг него.
Одновременно я и понимал и не понимал ее желание. И в то же время я был бессилен предпринять что-либо. Я разрешил ей остаться в комнате Марго, и Лин поблагодарила меня со слезами на глазах. Возвратиться в бюро я успел за минуту до появления Бойера.
– Как хорошо, что вы возвратились! – оживленно сказал он. – Нас ожидают большие события. Карахан поведет нас к трону цезарей. Мы отправляемся путешествовать – нас ожидают омытые лунным светом каналы Венеции, звон гитар, итальянские озера и путь на Рим.
– Когда?
– На рассвете мы выступаем на фронт. События в Германии создали временное затишье на северном фронте. Теперь мы начнем наносить удары на юге. Завтра утром взовьется занавес, и начнется следующий акт.
Так оно и было. 16 февраля Карахан начал наступление на итальянском фронте, и я стал свидетелем того, как второй Аттила огнем и мечом разрушал колыбель западной цивилизации.
5
18 февраля 1932 года бомбой, сброшенной с аэроплана, был убит Бенито Муссолини, находившийся в ставке итальянской армии в Удино.
Это произошло на третий день после начала наступления красных на итальянском фронте. Наступлением руководил лично Карахан.
Италию охватили отчаяние и ужас. Америка и Западная Европа, очутились лицом к лицу с новой опасностью.
Радикальные и антифашистские организации, со смертью Муссолини, развили энергичную деятельность. Фашистские войска стойко сражались пытаясь оказать сопротивление красным, наступавшим на юг от Инсбрука, Лиенца и Клагенфурта и в западном от Аграма направлении.
Австрийские и словенские дивизии, наступавшие под руководством генерала штаба Карахана, были исполнены ненавистью к Италии, и первый город, подвергшийся захвату неприятеля, был Фиуме. Затем пал Триест, и неприятель, вышедший в долину Изонцо, заставил сдаться важный в стратегическом отношении город Герц.
Вместе со Спидом Бинеем я был свидетелем – отчаянного воздушного сражения, длившегося десять часов…
За два дня до смерти, Муссолини, лично принявшему участие в воздушном бое, суждено было пережить гибель большей части своего воздушного флота и быть свидетелем полного перевеса неприятельских воздушных сил.
Карахан также лично принял участие в этом историческом воздушном сражении.
В Милане фашистская жандармерия казнила пятнадцать итальянских коммунистов, но несмотря на столь строгие мероприятия, правительству не удалось оградить страну от террористических актов, направленных в ущерб ее обороне.
Политические осложнения в тылу нанесли существенный удар итальянской армии и вынудили ее к отступлению.
Уличные волнения во Флоренции повлекли за собой невозможность защищать город и сдачу генерала Мартино с его отрядом.
Отныне путь на Рим был свободен. Ровно через неделю, 6 марта, Вечный Город пал не оказав сопротивления.
Находясь на каменной балюстраде, Бойер, Бинней и я наблюдали за кратким, но ожесточенным сражением на площади Св. Петра. В этом бою под колоннадой Челлини пали самые надежные защитники Ватикана – швейцарцы и французы.
Строгая дисциплина, существовавшая в армии красных, спасла художественные сокровища Ватикана от разгрома. Но судьба наместника, св. Петра, висела на волоске.
Решение Карахана пощадить жизнь Пия XI было истолковано католиками как чудо, ниспосланное свыше в ответ на многочисленные мольбы верующих.
– Это решение Карахана отнюдь не является результатом его мягкосердечия, – сухо заметил Бойер. – Если бы Карахан, приказал убить папу, то за этим последовало бы избрание кардиналами нового папы, где-нибудь вне пределов нашей досягаемости. Пока Карахан держит папу у себя в плену, он располагает возможностью контролировать его действия.
– А чего ради держать папу в плену? – спросил я.
– А почему бы и нет, – ответил Бойер – не впервые папы попадают в плен. Итальянцы держали папу в плену в течение пятидесяти лет. Не впервые глава католической церкви живет на положении узника. До 1929 года папа добровольно был ватиканским узником.
Накануне падения Рима королевская семья, во главе с королем Виктором Эммануилом, выехала в Неаполь и ступила на борт крейсера „Триест“.
Впоследствии она нашла убежище в Лиссабоне. Карахан занял Квиринал, и Бойер простер любезность до того, что отвел там помещение и для меня с Биннемом.
В течении целой недели я просиживал ночи наполет над подробными сообщениями о происходящих событиях. Город непрерывно оглашался ликующими возгласами победителей, праздновавших свое торжество. В сообщениях я подробно описывал массовые казни старинных итальянских родов и мытарства американских туристов и студентов, тщетно пытающихся выбраться на родину через переполняемые порты Бриндизи, Неаполь и Геную.
Думая об опасностях, которым подвергались застрявшие в Италии американские туристы, Бинней и я не могли перенестись мыслями к Марго Дениссон, оставшейся в Вене и участь которой отягчалась безрассудным прибытием в Вену жены Карахана.
Это обстоятельство, что в Вене помимо Марго находится и Уайт Додж, также не способствовало хорошему настроению Спида, не раз просившего у меня разрешения доставить Марго в Рим… Но нас успокоил по обыкновению своему улыбающийся Бойер.
– Карахан с первого дня прибытия его жены в Вену знал о том, что она спряталась у вашей секретарши..
Спид и я обменялись удивленными взглядами.