<p>
ДУХ НЕПРИКАЯННЫЙ</p>
Старый, даже очень старый дом был последним обитаемым жильем в Кирпичном переулке. Из восьми домов, по четыре на каждой стороне, семь уже были расселены. Семья Прохоренко тоже получила ордер на новое жилье. Вещи упаковали, ждали только возвращения отца из командировки. Роман Артемьевич вернулся двадцать пятого декабря, переезд назначили на двадцать седьмое, чтобы успеть подготовить новую квартиру к Новогоднему празднику.
В доме было восемь комнат. Когда-то его построил прадед Романа Артемьевича на окраине нового города, сейчас переулок Кирпичный оказался в тихом центре и заинтересовал компанию по строительству элитного жилья. Все восемь семей, живших здесь, получили хорошие квартиры в новых районах города.
Вопрос о том, соглашаться или нет на такой обмен, в семье Прохоренко даже не стоял.
- Устала я от этой рухляди, - сказала жена Романа Артемьевича Тамила Борисовна. - Трубы вечно прорывают, крыша течет, окна перекошены, полы скрипят. Сколько денег в эту развалюху вбухали, а толку? Из дерьма конфетку не сделаешь. И потом, что мы одни останемся в переулке? Здесь уже и днем страшно, не то, что вечером. И не уговаривай меня! - решительно закончила свою речь Тамила Борисовна.
- Да я и не уговариваю. Только, знаешь, Тома, сердце все же сжимается. И дед, и отец, и я здесь родились и выросли. И наша детвора тоже. Конечно, изжило себя это жилье, но все равно жалко.
- Жалко у пчелки сзади! - Тамила Борисовна за словом в карман не лезла. - Хватит нам здесь грязь месить. Шаг влево, шаг вправо с брусчатки - и по щиколотку в грязи. Здесь даже собаки и кошки жить не хотят, а ему жалко!
Действительно, сколько помнил себя Роман Артемьевич, не было в доме домашних животных. И не потому, что он или его родители не любили их. Сколько раз маленький Рома приводил домой бездомных собак, приносил щенков, но всегда эта затея оканчивалась одинаково: животное убегало, а Рома горько плакал. Как-то дедушка сказал ему:
- Ты не плачь, Роман, у меня вот также было. Я ведь тоже здесь рос. Что не приведу животину - сбежит. Мать корову завела, так она молоко перестала давать и мычала без умолку день и ночь. Пришлось на мясо зарезать. У соседских мальчишек живут зверушки, а у меня нет. И Артемка, отец твой, пробовал живой уголок разводить. Нет и нет. Рыбки подохли, кошка пропала, а щенок так скулил, что отнес Артем его и отдал знакомому мальчику. Так что ты, внучек, не горюй: не в тебе дело.
Дети Романа Артемьевича тоже заводили хомячков, птичек, рыбок. Но мелкая живность вся передохла в своих клетках и банках.
Роман Артемьевич жил в этом доме всю свою жизнь, поэтому ничего необычного не замечал, а вот Тамила долго не могла привыкнуть к скрипу половиц в пустых комнатах, хлопанью форточек и закрыванию дверей при отсутствии сквозняка. Часто она не могла найти какую-нибудь вещь, а та оказывалась в самом неожиданном месте.
- Привыкнешь, - говорила ей свекровь, - я тоже попервах пугалась, а мне моя свекровь, мать Артемия Власовича, то же, что я тебе сейчас говорю, говорила. Домовой у нас, видно, какой-то недобрый.
Тамила была девушкой современной и ни в каких домовых не верила. Она действительно скоро перестала пугаться непонятных, но безобидных звуков. Правда, однажды, когда ее первенцу Алеше было три месяца, произошел необъяснимый случай. Был сухой и жаркий июль. Ребенок спал в доме, а Тамила работала со свекровью в огороде. Она открыла окно в комнату ребенка, чтобы слышать его плач, если он проснется. Тамила была как раз недалеко от дома, когда услышала громкий крик сына. Подбежав к окну, она увидела, что с потолка прямо на ребенка льется поток воды, будто над кроваткой открыли кран или льют воду из ведра. Тамила подтянулась на руках и влезла в окно прямо с огорода, чтобы не терять времени, оббегая дом и открывая закрытую на ключ дверь. Она схватила ребенка на руки, все пеленки, матрасик, подушечка были мокрые насквозь. Прибежала свекровь и, глядя на перепуганную Тамилу, сказала:
- С моим старшеньким, Семеном, такое же было. Еле выходила его: случилось это зимой, а вода холодная. А свекровь моя говорила, что ее девочка умерла от этого - захлебнулась водой.
- Так что же мужики не проверят трубы, крышу? Где-то вода скопилась, - Тамила перепеленала сына, начала кормить его.
Ребенок успокоился. До вечера Тамила не отходила от детской коляски, куда временно поместила Алешу, пока сохли матрасик и подушка.
- А где тогда стояла кроватка вашего сына? - спросила она свекровь. - Здесь же, на этом же месте?
- Да нет, в дальней комнате, где сейчас старая мебель стоит. Я, когда это случилось с Сенечкой, тоже у свекрови спросила, где кроватка ее дочушки была, так она ответила, что не кроватка была у нее, а люлька под потолком висела в той комнате, где сейчас дед наш спит.
- И что, никто ни тогда, давно, ни в вашем случае не полез посмотреть, откуда вода взялась?
- Артем с отцом лазили на чердак и на крышу. Ничего не нашли.
Вечером пришел с работы Роман, и Тамила заставила его подняться на чердак и на крышу. Когда он сказал, что ничего не нашел, Тамила поднялась туда сама. Чердак представлял собой большую комнату над всем домом с покатой крышей. Свекровь содержала его в порядке, так что Тамила сразу поняла, что вода лилась не отсюда. --- Значит, между полом чердака и потолком проходят какие-то трубы, - говорила она Роману.
- Да нет там труб, - отвечал сонный Роман.
Несколько месяцев Тамила была на чеку, но водопад так больше и не повторился. Через три года родилась Наташа, а еще через пять двойняшки Галя и Юра. Тамила уже и подзабыла про тот случай, но вот неделю назад опять произошло то же. Месячная внучка Кристина спала в детской, и вдруг Тамила и невестка Алина одновременно вскочили с дивана - они смотрели сериал - и бросились в детскую. С потолка лилась вода, вроде бы над кроваткой опрокинули ведро. Тамила схватила ребенка, Алина сдвинула в сторону кроватку. Вода сразу же перестала литься.
- Что это, мама? - спросила перепуганная Алина.
- Да будь он трижды проклят, этот Прохоренковский дом! - в сердцах сказала Тамила и, она готова была поклясться, что услышала тонкий тихий смех. - Недолго осталось, скоро съедим отсюда, с этого проклятого места.
- Может, попа позвать, освятить? - спросила Алина.
- Да святили тут уже неизвестно сколько раз, - зло сказала Тамила. - Моя свекровь и бабушка Романа не раз приглашали священника. Да и до них, наверное, тоже, но ничего не помогло. Я в бога не верю, так что звать служителей культа не собираюсь. Если бы мы здесь оставались, то, конечно, я бы этим занялась: надоел мне этот барабашка, а так вот-вот переедим. Гори он ясным пламенем, этот дом.
В ночь на двадцать шестое декабря Тамила разбудила мужа:
- Рома, в дальней комнате какой-то шум.
- Ой, спи, не выдумывай, - Роман натянул одеяло повыше. - Кто там может шуметь? Может, кто-то из ребят...
- Да какие ребята в половине третьего ночи? - Тамила затрясла его, стащила одеяло. - Идем, посмотрим.
Роман нехотя встал, зябко поежился и пошел вслед за женой в дальнюю комнату. Здесь были сложены сумки с вещами, подготовленные для переезда. Когда Тамила включила свет, она глазам своим не поверила: сумки были разорваны, перекинуты, на полу валялись черепки от разбитых тарелок.
- Это кто-то из детей не туда зашел спросонок, - Роман с недоумением смотрел на погром.
Тамила заглянула в комнаты детей - все мирно спали. Утром все молодые Прохоренко заявили, что ночью никуда не заходили и ничего не роняли.
Утром в их переулок нагнали бульдозеры, самосвалы и начали рушить пустые дома. Дом Прохоренко стоял в самом конце, в тупике. Роман Артемьевич подошел к бригадиру и спросил, сколько они будут здесь работать.
- Два дня, - ответил бригадир.
- Завтра мы переезжаем, - сказал Роман Артемьевич: - Как же машина подъедет к нашему дому? Вы же всю дорогу перегородили.
- Слушай, мужик, ну, договорись на день позже, а еще лучше... - бригадир достал мобильный телефон. - Алле, Олег Платонович! Хоменко говорит. Тут последний дом еще не расселен. Да, жильцы хотят завтра эвакуироваться, а мы же не можем свою технику отогнать. Это самый большой дом в тупике. Да, да. Вот я это хотел вам предложить, а вы раньше меня сказали. Все. До свидания, - он спрятал телефон и сказал: - Шеф говорит, что двадцать девятого, с утра мы вас сами бесплатно перевезем и сразу же ваш домишко завалим. Давай отбой своим грузчикам. Наша фирма вам подарок к Новому году сделает.
Тамила сначала расстроилась, а потом, подсчитав, сколько они сэкономят, даже обрадовалась.
- Да ладно, - сказала она за обедом, - день туда, день сюда - какая разница. Переедем двадцать девятого, за два дня все вместе возьмемся, и порядок наведем: мужики будут мебель расставлять, люстры, карнизы вешать, девчонки уют наводить вещи раскладывать, а я на кухне. Сразу и новоселье, и Новый год отметим.
На следующий день Тамила возилась на кухне. Она хотела сделать прощальный ужин в старом доме, и вдруг явственно услышала, как ее кто-то позвал: "Тома". Она обернулась, но лишь потом сообразила, что дома кроме нее никого нет: Роман и Алеша на работе, Наташа в институте, Галя и Юра в школе, Алина с малышкой гуляет во дворе, а дед Артем в своей комнате на другом конце дома, да и не его это голос. Но Тамила все же пошла к старику. Он уже почти не выходил из дому, все больше сидел в своей комнате.
- Папа, вы меня звали? - спросил Тамила.
- Нет, не звал, - тихо ответил Артемий Власович. - Значит, уезжаем завтра?
- Послезавтра, - сказала Тамила и уже повернулась к двери, как вдруг опять услышала тоненький смех и слова: "Никуда вы не уедите". Тамила резко обернулась:
- Папа, вы слышали?
- Что? - старик безразлично смотрел на нее.
- Голос. Кто-то сказал: "Никуда вы отсюда не уедете".
- Да ну? - оживился старик. - Опять ожил?
- Кто ожил? - Тамиле стало страшно.
- Да кто ж его знает, кто? Мне мать моя рассказывала, что, когда сестричка моя старшая умерла, у нее двенадцать лет детей не было, и они с отцом уже отчаялись. Когда вот так тихонько ее голос позвал и говорит: "А ты тяжелая". Мать моя еще этого и не знала. А бабушке моей тот же голос сказал, что ее младшего сына, брата моего отца, на фронте убило. А похоронка только через месяц пришла. Вот с войны никто тот голос не слышал. Он почему-то только с женщинами общается. Но вот моей Дарье он ничего не говорил. А тебе что сказал?
- Сказал, что никуда мы отсюда не уедем. А кто же это, кто?
- Да неизвестно. И мать моя, и бабушка, и Дарья, когда Семена залило, попов вызывали. Они что-то читали, кропили, но без толку. Они, бабы наши, считали, что это домовой. Батюшка говорил, что нечистый. Я не знаю кто, но пока он еще ни разу не ошибался.
- Да как же мы здесь можем остаться? Вы выйдите за калитку: первых четыре дома уже разрушили. Нет их.
- Как это? - не понял старик.
- А вот так. Нет уже домов Андрияновых, Богунов, Залесских и Белоусов. Сегодня мусор от них вывозят, а завтра три оставшихся порушат.
- Это Сиротенко, Николаевых и Бутковцов?
- Ну да. Нас послезавтра вывезут и наш порушат. Как мы можем здесь остаться?
- Это ты спроси у того, кто тебе сказал, а я не знаю.
Вечером следующего дня за столом собралась вся семья.
- Завтра переезжаем, - сказал Роман Артемьевич. - Последняя ночь в родном доме, - голос у него задрожал.
- Да не расстраивайся, отец, - Алексей только что вернулся с работы и клал себе в тарелку все подряд. - Нам за этот дом, глянь, сколько дали: дедуне и Наташке по однокомнатной, вам с малыми трехкомнатную, нам двухкомнатную...