- Итого семь, - сказал дед.
- Что семь? - не понял Алексей.
- Семь комнат, а у нас восемь сейчас.
- Так у нас одна уборная, одна ванная, а теперь у каждого свои удобства и балконы с лоджиями. Выйдешь, деда, на балкон и будешь на всех свысока смотреть.
Ужин длился долго, Юра взял фотоаппарат и начал фотографировать семейное застолье. Вдруг за окном во дворе прозвучал какой-то взрыв, глухой, не сильный, но что-то ударило в стекло. Роман, Алексей, Тамила бросились во двор. Алина схватила на руки ребенка, Галя и Наташа сначала подбежали к окнам, а потом тоже вышли во двор. Дед, сидевший напротив окна, сказал Юре:
- Смотри, Юрчик, в стекле дырка. Ты ее сфотографируй.
Юра навел объектив на окно и сфотографировал. Со двора вернулась вся семья.
- Что там взорвалось? - спросил Юра.
- Да не понятно, - сказал Алексей, - то ли петарду кто бросил...
- Какую петарду? - спросила Алина, прижимая к себе Кристину. - Мы одни на всю округу. Кто сюда проберется по этим руинам? Как после бомбежки.
- А вы на окно посмотрите, - сказал Юра.
В обоих стеклах образовались сквозные отверстия, и края их оплавились как от очень высокой температуры.
- Чертовщина какая-то, - сказала Наташа. - Надо бы разобраться.
- Некогда разбираться, - Тамила начала убирать со стола. - Завтра, слава богу, уедем отсюда.
На следующий день, двадцать девятого декабря, Роман и Алексей не пошли на работу. С самого утра все были в хлопотах по упаковке постелей, разборке мебели. Машина должна была прийти в десять, в одиннадцать ее еще не было. Роман звонил по телефонам, которые дал ему бригадир, но там никто не отвечал. На бумажке был указан и адрес фирмы, которая находилась в другом конце города. Алексей с Юрой поехали туда. Они вернулись уже после трех часов и сказали, что по этому адресу действительно находится фирма, но там все закрыто и никого нет, спросить не у кого.
- Что же делать? - растеряно спросил Роман.
- А ничего, - спокойно сказал Артемий Власович, - расставляйте все по местам.
- Да ты что, отец?! - Роман даже крикнул. - Когда же мы переедем?
- А никогда, - старик пошел в свою комнату. - Леха, Юричк, несите сюда мою койку. Галюня, постели деду.
- Что ты молчишь? - Роман удивленно смотрел на Тамилу.
- Никуда мы отсюда не уедем, - сказала Тамила, и в голосе ее было столько безысходности, что все разом замолчали и перепугано смотрели друг на друга.
Все вещи не распаковывали, но необходимое поставили на место.
На следующий день Роман хотел заказать грузовую машину, но Тамила сказала:
- Погоди, Рома, пока эти фирмачи не объявятся.
- Ты же сама хотела поскорее уехать отсюда, а теперь ждать предлагаешь, - недоумевал Роман.
- Говорю тебе, не спеши.
Новый год встречали в старом доме, а третьего января в их разрушенный переулок приехало столько людей, сколько бывало в нем только в дни свадеб и похорон. Здесь были все семь семейств, ранее проживавших в Кирпичном переулке, милиция, репортеры. Оказалось, что фирма выдала фальшивые ордера, и второго января приехали настоящие хозяева тех квартир. Договоры на обмен были составлены так хитро, что из них выходило: строения куплены за бесценок как обветшавшие. Где делись фирмачи - неизвестно, но эти участки они уже перепродали, а так как на них ничего нет, то хозяевам и претендовать не на что. Бывших соседей Прохоренко поселили временно в какие-то бараки на окраине города, а делом занялась прокуратура. Новые хозяева участков постепенно вывезли строительный мусор и уже к весне начали приезжать архитекторы и планировать постройки престижных коттеджей. Дом Прохоренко очень мешал, но его пока старались не замечать, и хозяевам ничего не предлагали.
В конце апреля Юра отснял все кадры фотопленки и отдал ее для проявки и печатания карточек. Когда он пришел забирать заказ, девушка нашла его карточки и сказала:
- Погоди минутку, тебе лаборант хочет сказать пару теплых слов, - она подошла к двери в подсобное помещение и крикнула: - Алик! Пришел номер двенадцать-пятьдесят восемь-сорок два!
Из подсобки вышел мужчина лет тридцати с длинными волосами и бородкой. Он посмотрел на Юру и сказал:
- Слушай, пацан, предупреждать надо, а то меня Кондратий чуть не хватил. Сижу в темной комнате, лежат у меня в ванночке с проявителем твои фотки, и вдруг вырисовывается это. У меня нервы крепкие, но и я того...
- Что - это? - не понял Юра.
- А ты что, не знаешь, кого снимаешь? - Алик достал из конверта фотокарточку окна и ткнул ее Юре.
Юра взглянул на фото и вскрикнул от неожиданности: через оконное стекло на него смотрело зловещее, прозрачное лицо без туловища на уровне нижней части рамы. Более страшного лица Юра в жизни не видел. Трудно было определить женское оно или мужское, круглые глаза смотрели в упор, тонкие губы растянулись в недоброй улыбке.
- Ч-ч-т-то это? - заикаясь, спросил Юра.
- Это ты меня спрашиваешь? - удивился Алик. - Забирай фотки, и чтоб больше я тебя не видел, сам печатай своих монстров.
Юра принес фотографии домой. Вечером, когда все были дома, Юра положил конверт с фотографиями на стол и сказал:
- Помните, когда за окном зимой бахнуло? Я сфотографировал дырочки в окне, и вот что вышло.
Тамила первая взяла в руки фотокарточку, вскрикнула и бросила ее на стол. Наташа схватила ее и зажала рот рукой.
- Кто это? - спросила Галя.
В это время закричала Алина. Она так громко кричала, что все вскочили со своих мест и бросились к ней. Алина билась в истерике, а на полу валялась фотокарточка. Первым поднял ее Роман.
- Что же это? - в глазах его плясал страх.
На фотографии были Алексей и Алина с маленькой Кристиной. Они сидели на диване в этой самой комнате, и Алексей держал на руках четырехмесячную дочь. Через лицо Алексея крест-накрест проходили водяные полосы, а лицо Кристины было точно таким же, как за стеклом, только маленьким.
Тамила подошла к внучке, она лежала в кроватке и перебирала ручками подвешенные игрушки.
- Кристина, - Тамила серьезно смотрела на девочку.
Та улыбнулась Тамиле и продолжала играть яркими медвежатами и шариками.
- Нет, это так оставить нельзя, - сказала Тамила. - Есть же кто-то, кто в этом разбирается. Я завтра же займусь этим. Черт знает, что в доме творится.
Ночью Тамила вдруг подумала, что ее Алешу, как и Кристину, облило в детстве водой с потолка. И брата Романа тоже, но она почти ничего о нем не знает. Он умер молодым, а как, почему, она никогда не интересовалась Тамила надела халат и пошла в комнату свекра. Старик сидел в кресле и читал книгу.
- Папа, уже утро скоро, а вы не спите, - сказала Тамила.
- Мне на работу не идти, - ответил свекор, откладывая книгу, - а вот ты почему не спишь?
- Папа, от чего Семен умер? - спросила Тамила, садясь на кровать старика.
- От чего умер? - Артемий Власович снял очки. - У него обнаружили белокровие, положили в больницу, и он оттуда уже не вышел. Очень скоро рак крови его уничтожил.
- А сколько ему было лет, когда он умер?
- Он на четыре года старше Ромы был, а умер в тот год, когда Рома с армии вернулся. Значит, двадцать четыре года. Да, в ноябре ему бы двадцать пять было, а он в июле умер.
Тамила взялась двумя руками за воротник халата. Алеше сейчас двадцать четыре, только-только исполнилось.
- Папа, а где его фотографии?
- Да зачем тебе это все, Тома?
- Мне нужно, папа. Я потом скажу.
- В материной сумке. Она все его карточки из альбома вынула и у себя держала.
Тамила взяла старый ридикюль под крокодиловую кожу с металлическими замками. Там в отдельном маленьком альбоме лежали фотографии младенца, малыша, первоклассника, подростка, юноши, солдата. Семен был похож на мать, а Роман на отца. Тамила положила альбомчик на место, и вдруг в кармашке ридикюля увидела бумажный конвертик с надписью "Фото". Она вынула шесть неразрезанных фотографий на паспорт. На всех лицо Семена было перечеркнуто крест-накрест прозрачными полосами.
- Это Семен перед больницей на новый паспорт снялся, а когда он умер, мать пошла получить его карточки, - старик опять надел очки и протянул руку за фотографиями. - Вот, а ей фотокарточки не отдают, мол, не качественные, надо перефотографироваться. А мать плачет и говорит: "Некому перефотографироваться, умер мой сыночек. Это его последние снимки, отдайте мне их, какие уже они есть". Вот видишь, полоса здесь водянистая. Видно, с пленкой или с бумагой что-то было не в порядке.
- Папа, можно я возьму эти снимки? Мне надо ненадолго, я потом положу обратно.
- Бери, если надо, - сказал старик.
Утром все разошлись, кто на работу, кто на учебу. Тамила зашла в комнату сына и невестки. Алина еще спала, а Кристина лежала в кроватке и смотрела в потолок. Тамила нагнулась над кроваткой и, не отрывая взгляда от внучки, позвала:
- Алина, Алина, я сейчас уйду. Закрой за мной дверь, - девочка внимательно на нее смотрела.
- Куда вы, мама, в такую рань? - сонно спросила Алина.
- Я иду к специалисту, который наведет в нашем доме порядок, - Тамила наблюдала за ребенком.
Кристина с улыбкой смотрела на бабушку. "Давай, давай, попробуй навести порядок!" - явно говорило выражение ее лица.
- К попу, что ли? - Алина села в постели.
- Нет, есть у меня один адрес, - Тамила врала на ходу, не отрывая глаз от лица ребенка. - Это ученый, он уже многим помог от нечисти в доме избавиться. И нам поможет.
Тамила увидела, как глаза пятимесячного ребенка налились ненавистью. Девочка заплакала. Алина взяла ее на руки, достала грудь всю в синяках и ранках.
- Что это у тебя? - с тревогой спросила Тамила.
- Ой, эта девчонка закусает меня до смерти, - Алина вскрикнула.
Маленькая ручка вцепилась в тело, а десны с четырьмя зубками до крови прикусили сосок. Тамила с размаху ударила девочку по щеке. Та от неожиданности выпустила грудь.
- Мама, вы что? - Алина удивленно смотрела на Тамилу.
- Хватит ее грудью кормить, - сказала Тамила, - отлучай от груди сейчас же. А ты, мерзавка, у меня получишь, - она опять увидела ненавидящие глаза. - Алина, я скоро вернусь, смотри за ней.
Алина непонимающе глядя на свекровь, закрыла за ней дверь.
Тамила обратилась в горсправку, и ей дали адрес Центра помощи в нестандартных ситуациях. Сотрудник центра назвался Геннадием Михайловичем, доктором физико-математических наук. Он выслушал Тамилу, посмотрел фотографии, позвал своего коллегу, немолодого мужчину. Они вышли в соседнюю комнату, а потом предложили Тамиле сейчас же съездить к ней домой. По дороге Геннадий Михайлович спросил, цело ли стекло с отверстием и, узнав, что его заменили на новое, очень расстроился.