Однорукий молча махнул рукой, и из леса вышла группа странников-Инквизиторов. Один нёс на плече двуручный меч с гардой в форме льва. Рослый Инквизитор остановился у смертника, взял в руки меч и застыл в ожидании команды, преданно поглядывая на Однорукого.
Однорукий устало улыбнулся. Но в этой улыбке явно недоставало теплоты:
– Вот тебе и палач. Узнаёшь меч Быка? Не хочешь ли исповедаться перед казнью? Я ведь тебя по клейму на ладони сразу узнал. Да и описание каждого сбежавшего смертника нам раздали. Ты – последний из беглецов. В рапорте отметим, что смертник Орёл при задержании оказал упорное сопротивление, не желая сдаваться. Вот и пришлось нечаянно убить. Как ты не пожалел того офицера Стражи. Так? Может, обойдёмся без формальностей и приступим сразу к казни?
У рэкетира навернулись на глаза слёзы. Он зачастил, торопясь и захлёбываясь словами:
– Что вы, что вы, господин Инквизитор! Как же без исповеди?! И я ведь кое-что такое важное для вашего агентства знаю! На днях у костра ночью подслушал: об адских талисманах, чёрной магии, монахах…
Однорукий заинтересовался:
– Вот как? Ты полагаешь, что это действительно интересно для дела святой Инквизиции?
Бандит не в шутку обрадовался, почувствовав, что есть шанс на спасение:
– Да-да, господин хороший! Это действительно очень-очень важное государственное дело! Я могу всё-всё рассказать, если помилуете!
Однорукий заколебался. Он помолчал и через минуту кивнул:
– Если это точно окажутся важные новости про происки нечисти, я тебя отпущу. И дам два часа времени, чтобы скрыться. А теперь говори.
И Орёл взахлёб поведал всё, что сумел расслышать, когда Треух рассказывал Аспиду то, что он подслушал из беседы двоих путешественников у костра:
– Да-да! Это самая что ни на есть нечисть! Монахи какого-то там культа зачем-то совершили набег на два селения у восточной Заставы и всех поголовно вырезали. Спаслась только эта женщина из клана Кошки. Её настиг монах-чародей, с которым она всё же расправилась, столкнув в ловушку. Так ей повезло вдвойне: когда монах отправился в мир иной, на её шее появился странный Талисман. Дьявольский дар, не иначе! Это важно, господин?
Однорукий пожал плечами:
– Трудно сказать. Продолжай, грешник.
– Да-да, всё самое важное ещё впереди! Сей богопротивный артефакт принёс Кошке магическую способность общаться с любыми птицами и даже со своей лошадью. А также он быстро заживлял раны владельца. Дьявольски быстро. Ведь всем известно, что наши хорошие боги никогда не торопятся излечивать нас! А тут – раз, и раны закрылась! Ясно, что это есть происки демонов! Так вот, совсем недавно, в схватке с послом Империи её попутчик, из Котов или Волков, победил этого чиновника, похитившего Кошку. И надо же – победитель тоже стал носителем демонического Талисмана после смерти посла! Второй Талисман оказался более полезным, так как он принёс в дар владельцу навыки ловкого фехтовальщика. Удивительно, но я своими глазами видел, как он за одну секунду уделал нашего матёрого парня, Быка и Кота-акробата. За одно мгновение! И сам скрылся в лесу. За ним побежали трое, но не вернулись. Наверное, нагнали его и…
– Всё? Маловато, – строго сказал однорукий. – Ничего определённого. Какие особые приметы этих носителей нечисти?
Рэкетир скис, не решаясь признаться, что толком не увидел лиц путешественников и стал придумывать на ходу:
– Нет-нет, господин! Есть и ещё кое-что для вас полезное! Женщина – это толстенькая такая особа, лет тридцать, лицо круглое, как у всех Кошек, брюнетка, глаза чёрные, губы полные, всё время лыбится, картавит. А второй, если поточнее, из Котов, Волков, или Орлов… Среднего роста, лицо в оспинах, шрам на щеке, хромает. Их вам легко будет найти… Им известно только то, что селения уничтожили некие монахи.
– Монахи? Откуда? Какой культ? – заинтересовался Однорукий.
– Они якобы не знают. Посудите сами, милостивый господин: все свидетели погибли, а они отсиделись на одной из Застав и теперь ищут следы, чтобы отомстить за родичей. Подумайте только, какой интерес эти штучки-Талисманы представляют для Инквизиции! А если есть ещё подобные магические артефакты с ещё более мощными дарами? Это действительно важная тайна и стоит моей никчёмной жизни! Вы ведь обещали, да? Да?
Однорукий помолчал в томительном размышлении. Потом медленно кивнул:
– Да. Инквизиция никогда не нарушает своих клятв. Ты свободен и у тебя есть два часа.
Палач молча разрезал верёвки и толкнул смертника на землю. Тот упал, больно ударившись, но тут же вскочил и, не оборачиваясь, побежал к лесу. При этом Орёл торжествовал, не таясь:
– Жизнь продолжается! Да за два часа я буду за пять километров отсюда, да ещё в такой глуши, что только стервятники и найдут меня!
И он оказался полностью прав.
Убегая и тщательно запутывая следы, рэкетир забрался в такую редкую глухомань посреди девственных джунглей, что и сам запутался и заблудился.
Но он не унывал, радуясь, как заново рожденный. Смертник присел в усталости на упавшее дерево, вытирая пот:
– Здесь меня ни Инквизиция, ни Стражи не найдут. Никогда!
И опять оказался прав.
Посидев немного, он почувствовал слабость и ему стало трудно дышать. Потом вздрогнул и упал без чувств в гнилые сучья.
Собрав волю в кулак, он сумел проползти ещё с десяток метров. И больше не поднялся, так как через минуту умер от сердечного приступа.
А вскоре его уже рвали стервятники, которые только и нашли его, как он и пророчествовал совсем недавно.
Рэкетир сам того не ведал, что яд в крови человека, выпившего отраву из фляги агента Инквизиции, через несколько часов свалит его. Насмерть.
А где-то далеко, на шляхе, Однорукий потёр лоб, покашливая:
– Наврал, подлец, в три короба. Ведь у Кошек всегда голубые глаза, тёмных не бывает. И к тому же, что это за бред: «кони разговаривают»?
Потом аккуратно вычеркнул имя Орла из списков разыскиваемых беглецов:
– И воздастся каждому по грехам его…
Один
Треух уверенно пробирался по лесу, стараясь перемещаться по еле заметным охотничьим тропам, ведущим куда угодно, как оказалось, но только не к шляху. Крокодил отбивался от москитов и был уверен, что доберётся до Заставы и сумеет прошмыгнуть через неё. К вечеру он вышел к ручью и основательно подкрепился знакомыми дикими ягодами, плодами и чистой водой.
– Теперь главное, это не наделать новых ошибок, – твердил он себе под нос.
Переночевав на тёплых камнях, он побрёл дальше вдоль ручья, так как тут хотя бы не приходилось всё время продираться сквозь кусты. И вскоре вышел к обрыву, где ручей падал с высоты на камни, вливаясь в другой ручей. Звериное чутьё заставило его оглянуться, и он на мгновение опередил удар дубиной, которая неминуемо размозжила бы ему череп.
Крокодил отшатнулся и пнул ногой нападавшего. Это оказался такой же оборванец, как и он сам. Низкорослый отощавший Енот с безумным блеском в глазах снова накинулся на Треуха:
– Мясо! Мясо! – хрипел он.
– Ты что, людоед? Стой! У меня есть еда! – привычно соврал Треух, спасая свою жизнь.
Енот остановился, учащённо дыша и кривясь:
– Отдай или убью!
– Да, сейчас, – с готовностью отозвался Треух, припёртый спиной к десятиметровому обрыву.
Он сделал вид, что полез за пазуху за едой, а сам быстро скакнул вперёд, хватаясь за поднятую дубину сумасшедшего Енота. Тот не удержался на ногах, и они покатились, пытаясь вырвать оружие друг у друга. Потом Треух сообразил, что в таком ближнем бою от дубины толка мало и выпустил её. Взамен этого он стал остервенело бить кулаками Енота куда придётся. В какой-то момент Енот всё же изловчился и двинул его концом дубины в лоб, расцарапав его. Треух отшатнулся и вдруг почувствовал, как захватило дух: они падают с обрыва вниз, на камни.
И похолодел от ужаса, застыв в ожидании неминуемого удара.
Также застыла в ожидании, может быть и сама Смерть, пришедшая за последним из смертников. Ещё несколько мгновений и…
Удар потряс Треуха своей силой и ввергнул смертника в небытие.
Смерть усмехнулась и забрала душу погибшего, сломавшего шею при ударе об острые мокрые камни.
Это была душа Енота.
Удар пришёлся на безумца, и Смерть из прихоти взяла его, увидев в этом выбор богов.
– Живи, – усмехнулась Смерть. – Я приму бродягу в жертву вместо тебя. Так даже будет интереснее.
И зря.
Явно, что это не светлые боги и не для светлых дел уберегли прожжённого садиста Треуха.
Это оказались происки Демона, который совсем немного подправил падение и спас нужного ему преступника.
Преступника, который распахнёт врата ужаса Ночи Ночей.
Не остались в стороне от происходившего и светлые боги.
Когда Инквизиция ушла от кострища, прихватив с собой голову Аспида и двуручный меч с гардой-львом, светлые боги воспользовались трещиной между мирами, который открыл Демон. А пока она постепенно закрывалась, успели магически направить поток воздуха на место стоянки К-Кэна и Ан-ньи. Тогда ветерок послушно подул в нужном месте и в нужном направлении мягко, но настойчиво. Он раздул едва живой уголёк, чудом не затоптанный Одноруким и агентами Инквизиции. Разгораясь, пламя нехотя стало лизать сухие веточки и траву. Это было немного, но достаточно, чтобы кони, блуждая по лесу, тут же учуяли запах дыма и потянулись к кострищу.
К-Кэн в это время, обессилив от потери крови, ходил кругами по лесу, сам толком не соображая, куда направляется. Да, Талисман очень активно заживлял раны, но потеря крови оказалась такой большой, что даже при его помощи восстановление продвигалось медленно.
«Где ты, хозяин?» – услышал К-Кэн внутренний голос своего коня-другханта.
– Здесь. Вдоль ручья. Вниз. От странников-монахов, – бессвязно ответил К-Кэн, зажимая закрывающуюся рану.
Через несколько минут рядом с ним остановился его конь. Прихватив зубами за одежду, он помог хозяину взобраться на спину, а вернее скорее затолкал его туда. К-Кэн поник и опустился, обняв его за шею.
«Только не заснуть, только не заснуть… Только не…» – твердил он, не давая себе погрузиться в омут забытья, после которого уже не возвращаются в этот мир. Так он продержался ещё десять бесконечных минут, опираясь лишь на силу воли.
Прибыв на стоянку, он застал там Ан-ньи, не намного опередившую его. Она промыла его раны перевязала, наложив повязки потуже. И, укрывшись плащами, они, наконец заснули, надеясь, что в такой сумасшедшей ночи им ещё не скоро удастся побывать.
На рассвете К-Кэн на месте ран обнаружил только вполне прочные шрамы. Ан-ньи усмехнулась, готовя завтрак:
– Ну, хоть теперь ты веришь мне, что Талисман действительно быстро заживляет раны?
«И что кони разговаривают?» – добавил Кусаим, норовисто топнув копытом.
Кони под Ан-ньи и К-Кэном скакали быстро, ровно и без тряски на протяжении несколько часов. Казалось, что усталости они не знали. Первой не выдержала девушка:
– Давай остановимся на отдых, иначе мой зад скоро будет всмятку.
За едой он К-Кэн осведомился:
– Ты говоришь, что этот подонок Красавчик как-то хвастался, что он бог меча? Он был правша?
Она повспоминала и уверенно ответила:
– Да, определённо.
– Это здорово! – оживился К-Кэн. – А я левша. И теперь смогу орудовать обеими руками!
– Почему ты так уверен? – усомнилась она.
– Странно, но эта уверенность во мне настолько сильна, как будто кто-то шепчет мне на ухо.
Ан-ньи сразу насторожилась:
– С этими голосами будь поосторожнее. Я пока не поняла, для чего эти магические Талисманы предназначены. Они явно из одной серии: одинаково быстро лечат раны, они невидимы для всех, защищают от боевой магии, позволяют общаться со своими лошадьми и дают в придачу главный Дар. Это как управление птицами у меня и владение клинком для тебя. Чего создатель этих Талисманов хотел добиться, создавая их именно такими?
К-Кэн пожал плечами, нарезая хлеб:
– Может быть, они просто такие и есть, без всякой скрытой цели. Как, к примеру, топор или вилка. Я не любитель магии, но возразить против наличия чудес не могу.
Перекусив и набрав свежей воды, они направились по шляху в сторону столицы Рая.
Проезжая мимо поворота на свою деревню, Ан-ньи натянула поводья, останавливая коня, и сказала К-Кэну:
– И всё-таки во всём происходящем есть некий скрытый смысл. Кто-то нам помогает. И каждый Дар нам просто необходим сейчас и в будущем.
– И на что он годится твой Дар общения с птицами? – разочаровано осведомился К-Кэн, – чирикаешь с ними?
Ан-ньи не обиделась, а звонко рассмеялась, когда на её ладонь спикировала пичужка:
– Птицы много что могут вспомнить. Они только кажутся бестолковыми «чирикалками». Сейчас мы пройдёмся с ними по окрестностям, и они подскажут и покажут, где мои поселяне припрятали в своё время деньги на чёрный день. Им они уже не понадобится, а для нас они станут средством для мести.
И она отправилась с чащу в окружении облака птиц. Это смотрелось просто невероятно – облачко чирикающих, каркающих и ухающих пернатых вокруг неё. Они вились и стрекотали, бросив все дела, уже вполне счастливые от того, что Ан-ньи была ими довольна. Будто лесная королева со своими подданными шествует по лесу!
К-Кэн покачал головой, стряхивая воспоминание, преследующее его, как наваждение: обнажённая Ан-ньи рядом со сражённым мечом Красавчиком:
«Да что я, влюбился в неё, что ли? И имею ли я право на нежности телячьи? Сначала месть, а потом уж буси-пуси… Любовь – это горная река, в которую легко прыгнуть, но трудно выбраться. И в любом случает, поток немало протянет тебя вдоль берега и потреплет по камням».
Он подошёл к коню и заглянул в седельную сумку, расстегнув её. И отшатнулся, когда ему в лицо ударил отблеск серебряных монет:
«Серебро! Да его здесь столько, что хватит бы на всю жизнь всей моей семье!»
Другая сумка тоже оказалась полной полновесных монет. К-Кэн не стал даже касаться чужих монет и застегнул сумки наглухо.
«Посол-Красавчик ехал от степняков, его охранник всем об этом спьяну хвастал. Явно, что это деньги на какие-то интриги. Грязные деньги на грязные дела…».
Весь в размышлениях, К-Кэн разжёг небольшой костёр и приготовил в котелке горячего чая на свежих травах.
Через час вернулась и Ан-ньи с набитыми карманами, вывалив всё перед К-Кэном: немного золота, много серебра и меди, десяток колец и перстней, кучка цепочек, браслетов:
– Здорово всё перекопали какие-то бродяги. Осталось не так уж и много.
К-Кэн предложил:
– Давай тогда заедем и на моё селение, подберём и там, что найдётся.
Так они и поступила, став богаче на кучку денег и украшений.
К-Кэн подытожил:
– Тут надолго хватит в столице, мы там…
Ан-ньи забеспокоилась, прислушиваясь к себе:
– Погоди… Что-то не то вокруг: холодные магические прикосновения… как будто кто-то незримый шарит по траве…
– Может быть, ищут нас?
– Давай-ка отправляться дальше!
И они поскакали снова в путь, торопясь отъехать подальше от непонятной и опасной магии. По пути путешественники приобрели новую неброскую одежду, более удобное снаряжение для коней. Выносливые другханты неслись ровно и неутомимо. Мимо только и проскакивали посёлки, путники, обозы и всадники, которых они обгоняли. Оба задремали в сёдлах, но опасность выпасть на полном скаку заставила их остановиться на привал. К вечеру они расседлали и поухаживали за скакунами, потом разбили свой лагерь, нарубив веток. Ан-ньи занялась похлебкой, потом отправилась с конями на водопой и умывание. К-Кэн тем временем переупаковал снаряжение.
Ночью Ан-ньи спала плохо: она видела чьи-то призрачные ледяные руки. Они, неторопливо перебирая траву, неумолимо приближались к девушке, которую сковал шок. Когда оставалось несколько шагов, заржал конь, она сбросила наваждение, подхватила спящее тело К-Кэна, и они взмыли в тёмное ночное небо. Вражеские руки замедленно поднялись вверх, но не смогли дотянуться до неё и скоро отстали…