Жертва хочет поиграть?
Если бы медведь мог улыбаться, то сейчас на его морде расплылась бы довольная улыбка. Он любил играть… Любил почти также, как тот, чей голос иногда раздавался в этой комнате. Сначала раздавался голос, а потом появлялась еда. У медведя даже выработался рефлекс, и слюна появлялась сразу, как слышались знакомые металлические нотки.
— Вы нетерпеливы, Экзекутор, — укоризненно заметил голос. — Вы не даете договорить. Видите ли в чем дело – медведь свободен в передвижениях только на пять метров. Ещё шесть метров и дистанция будет достаточной для полной свободы.
— Подождите, но как мы потом выйдем? За дверью же крысы и выход перекрыт? — спросил Кирилл, когда остановился возле Марины.
— Ты что делаешь? — прошептала Марина
— Увидишь, — одними губами произнес Кирилл в ответ.
— Не волнуйтесь, Экзекутор. Выход будет вам открыт, как только вы правильно ответите на вопросы.
— Будь наготове и старайся держаться подальше от зверя, — прошептал Кирилл.
Медведь маленькими глазками следил за мужчиной. В маленьком мозгу уже проносились сцены того, как худощавое тело будет подмято под мохнатой массой, раздадутся жалобные крики, и огромные, как плошки для воды, глаза самки будут с ужасом следить за пиршеством могучего зверя. Суставы с ласкающим уши звуком будут выходить из сочленений, а кости захрустят под напором клыков. И сладковатая красная жидкость будет плескать на стены, на останки прошлых гостей, на визжащую самку. А потом очередь дойдет и до неё…
Никто ещё не покидал эту комнату.
Никогда.
— Начинаем, Экзекутор. Итак, первый вопрос: в США дату первого июля две тысячи третьего года записывают так – семь, точка, один, точка, две тысячи три, а в других странах один, точка, семь, точка, две тысячи три. Если не знать, в каком формате записано число, то сколько дат в году можно истолковать неправильно?
И снова эта музыка…
Медведь почувствовал, как у него опять начала выделяться слюна. Если бы он слышал об опытах профессора Павлова, который фиксировал рефлексы у собачек при помощи сигналов, то мог бы подобное констатировать и у себя. Эта музыка означала, что вскоре проклятая цепь увеличится на целый метр и он станет ближе к пище.
Он станет ближе к гостям.
Sator arepo tenet opera rotas…
— Да это же просто. У нас нет тринадцатого месяца, а это значит, что неправильные даты могут быть только до двенадцати. Двенадцать на двенадцать будет… будет… Блин, ну подскажи же, а то башка вовсе не варит! — воскликнула Марина.
Медведь снова вскинул брыла в подобии улыбки — самки всегда самые громкие. Но и самые вкусные…
— Сто сорок четыре, — ответил Кирилл, не отрывая взгляда от медведя.
Какой же большой… В нынешнем состоянии он вряд ли с ним справится…
— Точно, сто сорок четыре! — вскинулась Марина и крикнула в сторону динамика на стене. — Слышишь, урод? Сто сорок четыре!
— Вы согласны, Экзекутор? Сейчас не нужно ничего нажимать, достаточно лишь вашего согласия. — Кирилл думал две секунды.
Всего две секунды, но они показались Марине такими долгими, что уже успела состариться, умереть и снова родиться, чтобы оказаться с прирожденным убийцей в одной комнате.
И под прирожденным убийцей она понимала не только медведя…
— Да, я согласен с Мариной.
Музыка стихла, и медведь сделал шаг вперед. Как и ожидалось – цепь протянулась следом. Металлический поводок стал длиннее!
Медведю почудилось, что глаза у самки сейчас вывалятся из орбит и поскачут в его сторону. Эти два, похожие на мармеладные шарики, лакомства так забавно лопаются под лапой…
— Вы ошиблись, Экзекутор, — после фразы последовал веселый смешок. — Неужели всё так быстро закончится, и вы не покажите хорошую игру?
— Продолжай, — прорычал Кирилл.
Неправду говорят, что животные отводят взгляд, когда на них смотрит человек. Неправду. Этот медведь смотрел так откровенно, словно уже вонзил клыки в незащищенное горло и медленно сдавливал пасть, с профессорским любопытством наблюдая за исходом жизни из временного пристанища.
— Но как? Я же правильно назвала, — пыталась протестовать Марина. — Сто сорок четыре раза можно истолковать неправильно.
— Экзекутор, объясните своей подруге правильный ответ?
— Да, сейчас объясню… в двенадцати месяцах есть такие дни, которые при любом раскладе будут приняты одинаково. Первого января, как ни крути, но прочитается как первое января. Так же и второе февраля, — задумчиво сказал Экзекутор.
— И ты знал?
— Нет, — пожал он плечами в ответ.
Кирилл смотрел на медведя. Ведь ходили же охотники против этого зверя с рогатиной и как-то побеждали. А что ему остается? Тоже выйти один на один с хищником и… Вот это вот пресловутое «и» не давало вдохнуть свободно.
Медведь настороженно взглянул на мужчину. Что-то было не так. Обычно люди кричали, плакали, падали на колени и ползали по полу, а этот… Этот человек смотрел на него так, как будто медведь был едой, и это он собирается вцепиться в мохнатую глотку.
Странный человек, может, у него и мясо невкусное? Ну да, вон какой жилистый. Да что же он так смотрит?
– Экзекутор, вы начинаете меня разочаровывать. Хорошо, спишем это на волнение. Я загадываю вам следующую загадку. Напоминаю, что у вас осталось всего две попытки. Дальше медвежонок дотянется до любой точки комнаты. Вряд ли вам удастся долго от него бегать – медведь достаточно проворен. Слушайте вторую загадку. Что своим детям никогда не дает их собственная мама, но всегда дает папа?
Марина почувствовала дрожь в коленях. Вот если было такое состояние, когда мозг впадал в ступор, отказывался работать, то это состояние наступило именно сейчас. Возможно, будь она в другом месте и в другое время, она бы смогла отгадать эту загадку, но не сейчас. Сейчас ни одна мысль не лезла в голову. В голове царила паника, колени выбивали чечетку, зубы выстукивали ритм кастаньет.
Снова заиграла эта жуткая музыка…
Кирилл сдвинулся чуть вперед, до медведя оставалось меньше полутора метров. Если зверь бросится, то…
— Я не знаю ответа на вопрос,— спокойно произнес Кирилл.
— Я не тороплю вас, Экзекутор. Песня ещё не закончилась.
— Я не знаю ответа…
Марина поежилась, когда по спине промчался табун мурашек. Ноги стали ватными и почему-то перестали держать тело. Она тихо сползла по стене.
— Может быть ваша спутница знает? — спросил голос.
— Звездюлей? — наобум ляпнула Марина.
— И вы не правы. Ну что же, музыка закончилась…
Медведь услышал последние аккорды и встал на задние лапы, чтобы при ослаблении цепи броситься вперед и зацепить дерзкого человечишку. Экзекутор чуть присел.
Вот он, миг, который неминуемо должен случиться. Цепь поползла из стены…
11
«Два медведя в одной берлоге не уживутся»
Русская пословица
Григория Седова вряд ли можно было назвать успешным молодым человеком. Скорее всего его жизнь так и катилась бы по наклонной до тех пор, пока кто-нибудь не нашел замерзшего забулдыгу возле мусорных контейнеров, и его тело не сожгли в городском крематории Архангельска.
Да, вероятнее всего так бы и было, если бы не шанс, который подарила ему Вселенная «L.i.L».
Как-то так с детства получилось, что его сразу же определили в когорту «неприкасаемых». Детская жестокость не знает предела, ведь дети ещё не умеют анализировать и сравнивать чужую боль со своей. Маленький Гришка не обладал хорошими физическими данными, харизмой, дружелюбностью, поэтому мелкого карапуза с длинным носом не обижали только что животные. Животные его любили, даже самые лютые псы становились ласковыми, когда мальчишка без боязни подходил к ним. Так Гришка узнал, что животные гораздо лучше людей.
С детского сада он частенько приносил домой синяки и ссадины. Вечно пьяная мать не замечала не то, что синяки, а даже самого сына, порой пыхтя под новым «ухажером» в присутствии Гришки. Секса в Советском Союзе не было. Это елозание и шлепки плоти вряд ли можно было назвать сексом, более подходило слово из четырех букв, которое так часто упоминала мать. Так будущий хоррорщик Мясник узнал о том, что и куда надо совать, чтобы появились дети.
Во дворе Гришку дразнили, добавляли синяков, отбирали те игрушки, которые он притаскивал из сада. Он пробовал бить в ответ, рычал, как маленький волчонок, но ребята лишь смеялись над слабыми толчками и били уже сильнее. Били того, кто слабее и над кем можно вволю поиздеваться. Так Гришка узнал, что если хочешь получить меньше боли, то не нужно сопротивляться.
Вряд ли в такой неблагоприятной среде мог вырасти хороший и добрый мальчик, который весело скалится с баннера рекламы зубной пасты. Нет, в школу пришел несчастный, но всё ещё не теряющий надежды на лучшее будущее мальчишка. Он думал, что в школе будет по-другому. Да-да, ведь так много хороших фильмов, в которых дружные мальчишки и девчонки помогали нуждающимся и защищали слабых. После пары недель Гришка узнал, что в фильмах всё врут.
В его класс попали другие ребята из садика, в параллельные классы ещё и ещё. Весь тот кошмар и унижения пришли из детского сада в школу. Ничего не изменилось, всё стало только хуже для вечно неумытого мальчишки, от которого пахло потом и мочой. В школе хороводили хулиганы, они были старше Гришки и тогда он узнал, что если хочешь получить меньше боли, то нужно не только не сопротивляться, но и быстро бегать.
Тройки ему ставили из жалости и учителя переводили из класса в класс только затем, чтобы избавиться от вечно поцарапанной хмурой мордочки с длинным клювом. Он рано научился курить. Его не раз ловили на воровстве, отводили в детскую комнату милиции, где здоровенная тетка басом пыталась наставить на путь истинный. Гришка плакал, и тетка в погонах смягчалась, угощала конфетами. Так Гришка узнал, что если умело притворяться, то могут простить даже большой грех.
Худо-бедно дополз до старших классов. Мать продолжала пьянствовать, денег не хватало, так что пришлось подрабатывать грузчиком в местном рыбном магазине. С девчонками не везло – они сторонились прыщавого воняющего селедкой парня. Гришка злился. Его характер и так к тому времени испортился, а вид одноклассников, прогуливающихся под ручку и увлеченно вешающих лапшу на розовые уши одноклассниц, вызывали в нем тоску и разочарование. Он озлобился на весь мир. Так он понял, что никому не нужен и это состояние вряд ли сможет когда измениться.
После девятого класса он ушел в ПТУ. Там тоже было не сладко. Преподаватели плевали на учеников, ученики плевали на преподавателей, но все упорно создавали видимость обучения. Гришка начал пить. Пил по-черному, иногда просыпаясь вовсе не в тех местах, где засыпал. Во время пьянок он был храбрым, чувствовал себя героем из боевиков. Мог рассказывать собутыльникам о любовных похождениях, которых не было, о битвах, которые выигрывал одной рукой, о приключениях, которые когда-то увидел по телеку. И страшно злился, когда собутыльники не верили ему. В одну из таких вспышек злобы он пырнул тупым ножом старика Григорьича. Наблюдая за вязкой бурой жижей на руках, Гришка искренне улыбнулся. Так он первый раз в жизни испытал нечто вроде счастья.
Он улыбался даже тогда, когда его забирали полицейские. Улыбался на суде, вспоминая, как приятно текла по замерзшим рукам теплая кровь. Улыбался, когда его завели в камеру к мужчинам с наколками. Тогда ему дали понять, что радость от убийства человека разделяют не все люди.
Отсидев положенный срок, Григорий Седов вышел тем самым человеком, которого в тюремной иерархии назвали «опущенным». Как оказалось, жизнь так и не повернулась к нему передом. Его ждала только низкооплачиваемая работа, комнатушка в общаге и полная потеря человеческого вида.
Ждало горькое одиночество, если бы ему однажды не попался мужчина, похожий на профессора из кинофильма «Приключения желтого чемоданчика». Мужчина заехал на ночной шиномонтаж перекинуть летнюю резину на зимнюю. Слово за слово, из багажника вынырнула бутылка, монтажник Григорий рассказал про своё прошлое этому благодарному слушателю. Михаил Анатольевич участливо кивал и поддакивал. До тех пор, пока на свет не появилась «аскорбинка». Так жизнь Григория Седова наконец-то изменилась…
— Ты можешь показать всем этим сволочам, что они ошибались. Ты можешь доказать, что гораздо лучше их! У тебя в подчинении будут животный мир и с его помощью ты вознесешься над человечеством, — улыбался профессор, когда вторая бутылка подходила к концу.
— И-и-их, краси-иво рисуешь, батя, — сказал тогда Григорий. — А по факту – чо ты мне втираешь?
— Да у нас эксперимент проходит. — Профессор достал из портфеля большую таблетку. — Когда тебе кто-нибудь сделает плохо, то ему станет в десять раз хуже. Это эффект Барокунса, слышали о таком?
— Не, не слышал, но… Но я согласен показать этим чертям… Этим пидорам… Ик… Чо нужно делать?
— Всего лишь проглотить и тогда…
Григорий не дослушал, что будет «тогда». Слишком много «тогда» было в его жизни, чтобы обращать внимание на ещё одно. Пластиковый пакетик полетел в сторону, а сама таблетка хрустнула на зубах. Через пять секунд Григорий Седов перестал существовать для всего мира, а Вселенная приобрела нового хоррорщика с никнеймом Мясник.
И сейчас этот Мясник смотрел, как очередные финалисты в последней комнате становились ужином косолапого. Медведь никогда не подводил. Он был финальным боссом в квесте. Самым лучшим, непроходимым боссом…
Григорий сидел за стеной в соседнем помещении. Сдерживающая медведя цепь накручивалась на барабан в углу и повиновалась небольшому пульту управления. Вперед-назад. Всего две кнопки на желтой коробочке. Всего два кусочка пластмассы могли решить участь человеческой жизни.
Медведь поднялся на задние лапы. Он уже видел, как подминает хрупкого противника и вонзает клыки в горячую плоть. Клейкая слюна протянулась ниточкой с выпяченной нижней губы. Это будет простой поединок. Даже не поединок, а обычная кормежка...
Григорий следил за финальным действием с большого экрана. Его комната была светлой, с хорошим освещением, с мягкой плюшевой мебелью. Кругом красовались кружевные салфеточки. Михаил Анатольевич как-то сказал, что вязание успокаивает и Григорий полюбил это нудное перебирание маленькими крючками. Даже сейчас он сидел в кресле на покрывале из белых ажурных салфеточек. Само вязание отложил в сторону, так как не хотел упустить ни мгновения из происходящего на экране.
На счет медведя у Кирилла были свои планы. Он проскользнул под лапищами с антрацитово-черными когтями и со всей силы воткнул заостренный конец кости в то место, где у медведя должно биться сердце. Режим замедления времени включился сам собой, поэтому проникнуть под мохнатые бревна не составило труда. Увы, на этом везение Экзекутора закончилось.
Человеческой силы, даже такой прокачанной, как у Кирилла, не хватило для пробития толстой шкуры. Острый конец скользнул по меху и с хрустом сломался. В руке остался расщепленный обломок берцовой кости, пригодный только для броска.
Медведь отпрянул. Впервые в его карьере людоеда он встретил подобное сопротивление. И это ему понравилось. Он снова взмахнул лапами, пытаясь поймать Экзекутора.
— Кирилл, осторожно! — воскликнула Марина, когда когти прошли в считанных миллиметрах от кожи спутника.
Экзекутор досадливо мотнул головой и обрушил на морду медведя ураган ударов. Он прыгал, как кузнечик возле огромной горы меха. Кулаки достигали цели, но только раздражали животное, не нанося ощутимого эффекта.
Медведь глухо зарычал, словно жалуясь невидимому хозяину на непонятного противника, который не хотел просто стать ужином, а больно бил по носу. Удары по корпусу не приносили никакого вреда, смягченные жировой прослойкой, а вот носу было больно…
Правая лапа снова поймала воздух, а вот левой удалось зацепить за костюм прыгающей жертвы. Когти сжались. Экзекутор рванулся прочь, но легче было выпрямить подкову, чем вырваться из медвежьей хватки.
— Кирилл! — прозвенел в воздухе девичий крик, когда медвежья пасть резко опустилась.
Если бы медведь мог улыбаться, то сейчас бы на его губах заиграла веселая улыбка. Жертва поймана и теперь можно приступить к еде. Пусть бултыхается и сопротивляется – распаренное мясо вкуснее…