- На, деточка, попей парного.
Вера пила теплое молоко, а хозяйка смотрела на нее так, как смотрят на самое дорогое дитя самые любящие матери.
- Спасибо, - сказала Вера, вытирая губы тыльной стороной ладони. - А Максим уже уехал?
- Да, с часок уже, как уехал. Ты ведро с молоком в кухню отнеси, а я Мальвину в стадо провожу и приду.
Вера взяла ведро и вошла в дом. Она слышала, как захлопнулась калитка за хозяйкой.
В кухне стояла растрепанная Люба и пила воду, взятую из холодильника.
- Так ты мне не приснилась? - удивленно спросила она.
От нее очень нехорошо пахло. Вера поставила ведро на стол и села у окна. Ей совсем на хотелось разговаривать с этой неопрятной спившейся женщиной.
- Значит, ты моя дочка. Слушай, Наташа, пока бабки нет, я сбегаю за этим, - она выразительно щелкнула себя пальцами по горлу. - Только ты мне ручку позолоти. Я же твоя мамка.
- Меня зовут Вера. И денег я вам не дам. Вера Никитична не велит.
- Вера, Таня, Маня. Не все ли равно, как тебя зовут? Не велит! - передразнила Люба. - Я твоя мать. А мать ты должна слушаться. Ты, вообще, зачем приехала?
- На вас посмотреть, но вижу, что зря, - сказала Вера.
Она ушла в свою комнату и закрыла дверь. Минут через десять вернулась хозяйка. Она позвала Веру и спросила, где Люба. Вера рассказала об их разговоре.
- Правильно сделала, что денег не дала, - сказала Вера Никитична, - но из дома она улизнула. Опять напьется, дрянь такая. Давай, Вера, поедим и приступим к делу.
- Я еще не хочу есть, - сказала Вера.
- Нет, девонька, на голодный желудок разговоры говорить не гоже. Иди, умойся, поедим, а там и за дело.
- За какое дело? - Вере это начало надоедать.
- За наше общее, - сказала молодая женщина и улыбнулась.
Очень хорошо улыбнулась. Вера молча ей подчинилась: умылась, оделась, поела. После завтрака помыла посуду.
- А теперь идем в комнату, - хозяйка закрыла на замок входные двери, дверь комнаты, окна задернула плотными шторами и включила свет. - Что бы нам не мешали, - сказала она.
- Кто? - насторожилась Вера.
- А никто. То, что здесь я сейчас говорить буду, никто кроме тебя слышать не должен.
Она взяла с полочки альбом с фотокарточками и сказала:
- Давай сначала с семьей познакомимся. Я тебе все про всех расскажу. Так будет легче для общего понимания.
Альбом хозяйка открыла с конца. Последней в альбоме была ее фотокарточка в красивом брючном костюме. Рядом фото, наверное, ее старшей сестры: женщины лет тридцать пять - сорок. На следующей страницы, видимо, фотокарточки их матери и бабушки. Все женщины были похожи, а под фотокарточками стояли даты от тысяча девятьсот девяносто девятого года до тысяча девятьсот девяносто пятого под фотокарточкой старухи.
- Это ваши родственницы? - спросила Вера.
- К этим фоткам мы еще вернемся, - хозяйка перелистнула страницу. - Вот такой Люба вернулась домой. Это было четыре года назад.
С фотографии глядела на Веру еще молодая, но явно битая жизнью женщина.
- А вот Любина мама, твоя бабушка, Наденька. Это она перед смертью, в девяносто седьмом году.
Пожилая, даже старая женщина, сухая, маленькая, кривобокая какая-то смотрела с любительской фотографии.
- А вот Наденька с маленькой Любой.
Вера увидела на фотографии невысокую горбатую женщину, держащую за руку маленькую девочку. Очень на нее была Вера похожа на немногих детдомовских снимках.
- Наденька моя калечка была с рождения, - молодая женщина любовно гладила рукой фотокарточки. - Слабенькая такая, нервная, но другой-то не было, и быть не могло. Люба лет до двенадцати хорошая была девчушка. Ленивая, правда, и к учебе тупая, да Надюшка ее очень баловала. Леня, вот он, отец Любочки, умер, когда девочке пять лет было. По глупости умер. Нас дома не было, повезла я девчонок на майские праздники в Москву, а у него аппендицит схватил. Нас три дня не было, приехали, а он уже не жилец - перитонит, а скорую не вызвал сам - боялся.
- Постойте, в семидесятом году вы возили маленькую Любу и ее мать в Москву? Сколько же вам тогда лет было?
- Сколько было? Да только шестьдесят три года. Совсем еще молодая.
Вера недоверчиво на нее посмотрела:
- Вы смеетесь надо мной?
- Да ты пока вопросов не задавай, а слушай. Скоро все узнаешь. Вот Наденька с первенцем своим Витюшкой, здесь ему два годика. Да... - горько так сказала молодая женщина.
Вера заметила, что есть фотографии женщин, которых она видела в конце альбома, только там они стояли в порядке убывания возраста: старуха, пожилая, средних лет, молодая. А здесь было наоборот: пожилая Надежда со старухой, Люба на руках у пожилой женщины, маленький Витюша и молодая Надежда рядом с женщиной средних лет.
- А это кто? - спросила Вера, показывая на фотографию, где Вера Никитична держала на коленях маленькую угловатенькую девочку с перепуганными глазами.
- Это Наденька. Здесь ей два с половиной годика.
Под карточкой была дата: "1932 год".
- А это кто? - Вера показала на женщину, держащую девочку на руках.
- А это мама Нади, - смеясь глазами, ответила хозяйка. - Вот отец Нади. Он был военный и погиб в финскую войну. А это мама Нади до замужества.
Старая фотография тысяча девятьсот двадцать седьмомго года. Девушка с короткой стрижкой в платье под поясок. Точная копия Веры Никитичны, только лет на десять моложе.
- Вот она же девочкой. Это еще до революции, а вот она же со своей мамой.
На дагерротипе запечатлена женщина лет двадцати двух в полосатой кофточке и длинной черной юбке, а рядом на стуле маленькая девчушка очень похожая на маленьких Надю, Любу, Веру.
- Дальше посмотрим потом, а сейчас на вот, прочти, что пресса пишет. Это сообщение только раз и появилось в специальном журнале "Вестник эндокринологии". Ты его, конечно, не читаешь.
Вера взяла журнал за октябрь месяц прошлого года. Там было напечатано научное сообщение главврача эндокринного центра Москвы. В нем говорилось, что в Подмосковье зафиксирован второй в мире случай омоложения (первый произошел в Германии пятнадцать лет назад): "Жительница одного из Подмосковных городов Вера Л., родившаяся в 1907 году, до 1995 года жила нормальной жизнью и естественно старилась. Однако, с 1995 года по настоящее время (октябрь 1998), то есть за три года, она помолодела примерно на сорок - сорок пять лет, выглядит сейчас как сорокалетняя женщина. Омоложение проходит поэтапно: в год примерно на 12-15 лет. Все функции организма омолаживаются: восстановился менструальный цикл, сердце и другие органы соответствуют теперешнему возрасту женщины. Вера Л. от стационарного обследования отказалась, но разрешила раз в год проводить амбулаторное обследование. Чем вызван подобный феномен, пока объяснить не удалось".
Вера не верила своим глазам.
- Так вы моя прабабушка? Но вам же не сорок лет, а намного меньше, - проговорила она, стараясь быть спокойной.
- Мне сейчас двадцать восемь примерно. С октября по июль почти год прошел. Но теперь всё, остановился процесс. Я этому очень рада.
- Почему остановился? - не поняла Вера. - Откуда вы знаете?
- Знаю. Потому что ты появилась, нашлась, то есть.
- А как это может быть связано? - не поняла Вера.
- На прямую, внученька. Сейчас приготовься слушать и вопросы задавай только в крайнем случае, если уж совсем что не поймешь, а так вот тебе бумага и ручка, и если что не очень спешное, черкни для памяти, а потом спросишь. Главное, верь всему, что я скажу. Ты ведь психолог будущий, так подойди ко всему этому с научной точки зрения. И когда тебе нужен будет перерыв, скажи, не перегружай мозги. Ну, готова слушать?
Вера кивнула. Молодая прабабушка включила бра, а большой свет выключила, села в кресло напротив Веры и начала говорить тихим, спокойным голосом:
- Постарайся понять, деточка, что Земля, на которой мы живем это - экспериментальная площадка Вселенной. Что такое Вселенная? Ну, упрощенно, что бы ты поняла, сравним ее с Землей, а планеты с разными странами. Но на Земле нет единого закона для всех стран и народов, а во Вселенной есть, ему подчиняются все мыслящие жители. Цивилизации этих планет не похожи на земную и очень разные, но все превосходят нашу.
- Вы там бывали? - спросила Вера.
- Нет, конечно, - ответила прабабушка, - но я учу тебя всему, чему учили меня. Ведь в каждый предмет есть вводный курс. Считай, что это подготовка. Жаль, что она проходит в очень сжатые сроки, но у нас нет времени: мы слишком поздно с тобой встретились. Пока все тебе понятно?
Вера кивнула.
- Так вот, - продолжала Вера Никитична, - некоторые планеты остывают или наоборот разогреваются до огромной температуры, некоторые взрываются. Это жизнь. Вспомни из курса истории, сколько государств погибло, сколько народов перестало существовать. Но существуют лаборатории, где моделируют возможные варианты жизни, которые потом можно перенести на те планеты, которые еще или уже не заселены. Земля и есть одна из таких лабораторий. Все, что на ней происходит, подконтрольно, но до поры до времени в это не вмешиваются, чтобы до конца узнать, что же может выйти из такой вот жизни, стоит ли ее воплощать в реальность.
- Значит, мы не настоящие? - спросила Вера.
- Вопрос не существенный, но я отвечу. Что значит, не настоящие? Мы живые существа, развивающиеся, разумные, но не самостоятельные. Нами управляют, или вернее, наша самостоятельность ограничена. Если бы Землей не занимались, она бы давно перестала существовать. А так здесь поддерживается, как в парниках, определенная температура, на которую не влияет климат Галактики. Земля действительно под специальным колпаком. Я все говорю упрощенно, да нам с тобой тонкости в этом не нужны. Это все равно, как гуманитарий для общего развития изучает физику или химию. Только общее понятие. Ну, так вот, сначала Земля была огородом: здесь разводили всевозможные растения, новые сорта и все такое. Потом решили попробовать запустить сюда животных. Некоторые виды растений и животных, давно вымерших на Земле, прекрасно существуют на других планетах. Точно так же и исчезнувшие народы. Если финикийцы, этруски, критяне достигли высокого умственного, технического, культурного развития, то эксперимент на этом закончился. Лучшие экземпляры, а иногда и весь народ переносятся туда, где в них есть необходимость. Но наше земное время и время галактическое не соизмеримо. На Земле прошли миллиарды лет, а в Галактике, к примеру, столетие. Я все говорю упрощенно. Поэтому над Землей еще работают и работают. Пока все понятно, Вера? Если нет, спрашивай, потому что я перехожу к главному для нас.
- Но ведь сейчас на планете творятся ужасные вещи, - сказала Вера. - Происходят теракты, стихийные бедствия, гибнут люди. Это все предусмотрено экспериментаторами?
- Видишь, тебе еще трудно понять и принять происходящее. Меня моя мама начала подготавливать с пяти лет, поэтому в твоем возрасте я уже вопросов таких не задавала. Во-первых, ты смотришь на человека с человеческой позиции: каждый человек - исключительное явление, микрокосмос и все такое, а экспериментаторы смотрят на него как на материал для исследования. Ведь выводят же селекционеры-биологи самую жизнестойкую особь и работают с ней. Ты же не думаешь о миллионе бактерий, которые погибают в организме больного гриппом, принявшего лекарство. А что мы знаем о жизни этих бактерий? Они нам вредны - мы их уничтожаем. Видишь, Вера, жизнь - это борьба за выживание. Сначала так и было на Земле, но потом задачу усложнили - ввели моральные и этические нормы. Жизнь так и осталась борьбой, но эта борьба была ограничена условностями. Вроде как в компьютерных играх: каждый следующий уровень сложнее предыдущего. И запомни: случайностей в жизни не бывает. Любое действие, происшествие, случай, как мы говорим, - звено в цепи закономерностей. Любое событие из жизни каждого человека можно просчитать, но это занимает слишком много времени и не стоит такого труда.