- Даже не начинай обвинять меня, Сорг! - гневно отрезала девушка, а зверь открыл глаза и рыкнул в мою сторону. - Я не убивала старика.
Я растерялся.
- Кто же тогда?
Девушка странно посмотрела на меня. Затем нахмурилась и неспешно, изучая мою реакцию, произнесла:
- Скорее всего, это Белый. Объединимся и атакуем его!
- Брось! Вы всегда с ним цапались. И ты позволяешь этому влиять на свои выводы?
- Я ничего такого не позволяю, просто он чудовище и это совершенно в его стиле, Сорг!
- Убивать учителей?
- Убивать! Убивать невинных!
- Ну, у остального человечества другое мнение на этот счет, все же эти твари...
Лицо Лаэри исказилось гневом. Я почувствовал, как нечто окутало разум черной пеленой и стало ввинчиваться в виски.
В почерке удара сквозили две линии, словно меня атаковала пара сплетенных воедино сознаний: человеческое и животное, разум Лаэ и Vorl-а.
Атака смяла щиты и проникла дальше. Девушка не разбираясь отбросила личину, которую я поддерживал на поверхности сознания. Она рисковала: оставь я ловушку в ложной сути, Лаэ, не заметив ее, была бы отрезана от собственного тела.
Так, в общем-то, и произошло: когда она коснулась истинной памяти и принялась подавлять мою волю, ловушка захлопнулась.
Я ощутил, как стали рушиться грани ложной сути. Воля Лаэ оказалась временно заперта "под завалами" личины и лишена энергии тела.
Ментальным клинком я пронзил ее сознание и...
Я сразу понял, что эта личность истинная.
Во-первых, потому что Лаэ была Сестрой зверя, животная суть все еще занимала важное место в ее психике, а у животных не бывает осознанных ими личин.
А во-вторых:
Отец держал меня за горло. Из его провонявшего брагой рта вырывались пьяные слова о том, что он будет делать со мной дальше...
На миг я утратил концентрацию, и Лаэ яростно вышвырнула меня из своей психики.
Я жадно хватал воздух. Когда ты видишь чье-то воспоминание, ты не только наблюдаешь его, но и переживаешь всеми органами чувств.
- Если ты расскажешь им, - тихо сказала Лаэ, - то, обещаю, я обрушу на тебя не только силу этого малыша, а подниму из глубин недобитого учителем Алого левиафана.
Она развернулась и зашагала прочь, Vorl засеменил следом.
<p>
***</p>
Однажды homo sapiens достигли того, что позже назвали "Скрытой критической массой". Некоторые сводят это к превышению человеческого населения, другие - к более абстрактным категориям, вроде планетарного опыта. Так или иначе, появились мы, homo animus. Не было ни постепенной мутации, ни длительной адаптации. Случилось принципиально иное, лавинообразное преобразование сознания, в первую очередь на уровне информационном. Лишь некоторая мутация эпифиза физически свидетельствовала об изменении вида. На Земле, наконец, дооформилось и родилось то, что раньше лишь проявляло себя на зачаточном уровне. Истории, связанные с метафизическими переживаниями, психо-энергетическими проявлениями, воспоминания о прошлых жизнях, связность людей посредством коллективного бессознательного - все это были лишь проявления не рожденного, но формирующегося младенца, изредка "пинающего мать в живот". Появился полноценный информационно-энергетический элемент, окольцовывающий разум. По сути, Осознанное перестало быть заложником Бессознательного, а эмоции и инстинкты - оковами разума. Возникший элемент стал не барьером, но символической связью между теперь уже двумя полноценными, равными образованиями: бессознательным и осознанным. И этот элемент назвали Второе дитя или же, по-простому, Душа.
<p>
***</p>
Волны с рокотом бились о камни. Визжащий ветер кричал нам, чтобы мы убирались прочь. Океан пришел забрать то, что хотел, но мы вознамерились ему помешать. Лаэ, конечно, ладила с этими тварями, но остальное человечество для них являлось не более чем кормом.
Я и Белый приближались к гигантскому темно-зеленому Itli.
Членистоногая тварь "присосалась" к берегу, на котором стояла крошечная рыбацкая деревушка, и ждала, пока ее симбионты завершат подготовку к трапезе.
Они жили на теле гиганта, защищаясь тем самым от крупных хищников, а взамен помогали Itli питаться вкусным сухопутным деликатесом. Будучи невероятно шустрыми и малозаметными, симбионты выбирались на сушу и атаковали жертв, парализуя тех ядом. После чего на берег прибывал и сам Itli.
- Белый берет гиганта, один! - услышал я монотонный голос своего спутника.
Так получилось, что все мы: и я, и Лаэ, и Кай, и даже Хем были, ну... одинаковыми, что ли. Все мы делились друг с другом своими историями, мыслями, дружески сокращали имена друг друга.
Все, кроме Белого. Он всегда говорил о себе в третьем лице и называл нас полными именами. Никогда толком ничего не рассказывал, лишь изредка вставлял короткие комментарии. Белый любил оружие и Белый любил драться... и, наверное, Лаэ была права, считая, что он любил убивать.
Высокий, массивный, с бледной кожей, холодными синими глазами и короткими светлыми волосами, он олицетворял собой родной Льдистый остров, население которого утверждало, что сохранило традиции и память о столь далеких временах, которые иным и не снились.
Воин крепко сжимал в правой руке топор с алым лезвием, а левой поддерживал лямку сумы, из которой торчала семерка гарпунов.
На берегу в неестественных позах лежала дюжина людей. Невдалеке парализованную худую женщину тащили к воде двое симбионтов.
Над головой потемнело, и я бросился в сторону - мгновением позже огромное щупальце, увенчанное клыкастой пастью, обрушилось рядом. Я с выдохом ответил рубящим ударом, одновременно усиливая атаку энергетическим витком. Тот, окутав мое предплечье, перешел на металл и, слившись с мечом, вонзился в тварь.
Лезвие утопилось в щупальце, пасть мерзко булькнула и судорожно дернулась. Я ударил вновь и практически рассек конечность пополам. Щупальце взметнулось вверх, орошая меня с ног до головы липкой белесой кровью.
В сознании запульсировало острое чувство опасности. Я развернулся, нанося вслепую перекрестную двойку мечом. Клинок пронзил подкравшуюся тварь - упав под ноги, она скрутилась в комок и больше не шевелилась.
Покров бестий пропускал свет через себя и казался прозрачным. Размерами не больше метра, они, подобно Itli, представляли собой систему сокращавшихся щупалец.
Заметив еще пару тварей, я рванулся к ним, формируя в сознании два ложных раздражителя: те, сорвавшись с "привязи", устремились к симбионтам. Твари, бросив свою жертву, стали конвульсивно дергаться и бить щупальцами по воздуху. Я прикончил их короткими ударами меча.
Перекрывая вой шторма, по округе разлетелся гортанный, глубокий гул, несущий в себе ярость: в теле Itli торчал гарпун. На мгновение я невольно залюбовался картиной, достойной старинных саг: исполинская тварь, яростные волны и вторящий им ураганный ветер сосредоточили свой гнев на одинокой фигуре, гордо выпрямившейся перед натиском стихии. Белый, словно сорвавшийся с древнего барельефа герой, сиял переполнявшей его психической силой. Он уклонился от рухнувшего рядом щупальца и с ревом бросил искрящийся энергией гарпун в гиганта. Чудище вновь издало рокочущий гул, и в нем к ярости добавилось острое ощущение боли и, кажется... страха.
С разных сторон к Белому устремились несколько щупалец. Воин вскинул руку с топором вверх - молочное марево накрыло его тело. Щупальца обрушились сверху. В наэлектризованном воздухе шарахнуло так, что высвободившаяся мощь разбросала симбионтов в стороны.
Это выглядело противоестественно: ноги Белого подогнулись, но он устоял. Маленькая белая точка на фоне огромного монстра.
Щупальца охватили молочную сферу и принялись сжимать ее. Я почувствовал сложную эмоцию Белого: он колебался, просить ли моей помощи. Казалось, еще миг и щит, окружавший воина, лопнет.
Сформировав в сознании клинок воли, я вонзил его в разум монстра. Простая и эффективная, словно молот, энергия обрушилась на меня в ответ.
Едва сдержав удар, я все же контратаковал и стал ввинчиваться в сознание твари, закидывая его ложными раздражителями, проникая в области страха, боли и инстинктов.
Белый, почувствовав слабину чудовища, нанес собственный удар. Я увидел, как его сознание двигается параллельно со мной, вгрызаясь все глубже в агонизирующий мозг Itli.
И тогда я решил, что время для честных игр прошло.
Я создал крошечное, едва заметное ответвление от своей воли и направил его назад. Затем неторопливо прощупал щиты и аккуратно заглянул внутрь разума Белого.
Сдохни, выродок Ермунганда! Я буду рвать тебя, а ты будешь страдать, и все твои братья и дети умрут! Я настигну и вырежу ваше племя. Буду пожирать сердца, мочиться на ваши трупы. Бойся, червяк! Какой сладкий страх, я выпью его, выпью вас всех. Вы будете вечно страдать и ползать у моих ног, как и подобает червям перед ногами Бога!
Это было...жутко. Столько радости и упоения было в этих мыслях, столько неестественной, демонической любви. Это чувство едва не поглотило меня - еще немного, и я бы бросился грызть разум самого Белого.
Купируя эти мысли, я стал аккуратно касаться каждого из сегментов памяти: воспоминания, связанные с запахами, с болью, похотью, воспоминания о Лаэ, о Хеме, обо мне, о Гвиру. Стоп! Я стал углубляться в надежде заметить воспоминание, пульсирующее ярче остальных. Если он убил своего учителя, то мозг выделит это.
Я нащупал нечто, связанное со смертью Гвиру. Волнение захватило меня: мне хотелось узнать ответ и, при этом, я страшился его.
Это было воспоминание о похоронах учителя... и я ничего не почувствовал... ни боли утраты, ни сожаления, ни гнева, ничего... Белому было просто плевать, плевать на смерть наставника. Как это вообще возможно? Неужели он действительно настолько... чужой?
Нечто скользкое набросилось на меня и принялось душить: один из симбионтов сумел подкрасться ко мне незамеченным, несмотря на то, что я не отключал восприятие тела и на половину.
Я максимально напряг мышцы шеи и передал твари ощущение нестерпимого жара, исходящего от моего тела...
Несмотря на то, что симбионт разжал хватку и бросился прочь, я не успел - ужасный холод распространялся по телу. Заваливаясь на землю, я заметил, что поверженный Itli грузно упал на пенящуюся воду.
Я попытался блокировать яд, но в этот самый момент понял, что кто-то мешает мне: вглубь меня смотрел Белый. Когда я отвлекся на симбионта, воин, конечно же, ощутил "удар в спину" и атаковал в ответ.
- Ты помог Белому, хотя Белый говорил, что все сделает сам, - он на мгновение задумался, - долг уплачен.
Хватка Белого спала - я последним усилием воли распространил энергию по сосудам, выжигая яд.