Прихватив толстый сук, спрыгнул на узкий пляж с невысокого обрывчика. Попробую подкопаться под берег, глубоко не получиться, обвалиться, но дождь косой, даже небольшого углубления будет достаточно. Ковырнул пару раз глину палкой... Нет, ветер вдоль реки, и дождь заливает сбоку. А если привалить к обрыву длинные сучья, и навалить на них решетку из прутьев? Если обмазать решетку глиной, получится нечто вроде полуземлянки. О, не нужно таких сложностей, сплету нечто вроде большой корзины, и залезу под нее.
Прихватив наломанные сучья, я полубегом рванул к ивняку. Если все нормально, завтра с утра попробую повторить разжигание костра, сучья пригодятся. Немного неудобно, что дрова и ивняк с мордой в ручье на приличном расстоянии, непонятно, где лучше устроится. Ладно, сейчас главное быстро сплести корзину, пока окончательно не задубел. А глину можно накопать и на берегу ручья, он не везде одинаково узкий, буквально рядышком с ивняком берега немного расходятся, там можно подкопаться под берег. Да, что до мутного ребенка, то он проследовал за мной к коряге, а потом вернулся назад.
Еще через час интенсивного личнополезного труда я, оглянувшись еще раз на малыша, который явно не испытывал никакого дискомфорта от нелетной погоды, закатил готовую корзину на толстую подушку елового лапника и подлез под нее сам. К этому времени я от ветра и дождя, переходящего в мокрый снег, уже не чувствовал ни рук, ни ног, но оказавшись под двухметровой ивово-глинянной конструкцией, сразу понял, что работа была не напрасна. Избавления от дождя я, понятно, не ощутил, ибо моя одежда уже насквозь промокла, да и слой лапника подо мной не отличался сухостью, но отсутствие ветра сказалось на моем самочувствии и настроении самым положительным образом. Через несколько минут лежания калачиком меня почти перестало трясти, я понемногу угрелся и уснул.
А утром жизнь показалась и вовсе почти прекрасной. В моей берлоге оказалось почти жарко, края тяжелой корзины продавили уступчивый лапник и практически герметизировали убежище, которое неплохо прогрелось от дыхания. За ночь одежонка моя полностью высохла, и даже голод пока не чувствовался.
Как говорил в свое время д"Артаньян своему слуге, "кто спит, тот обедает". Я и сам замечал не раз, вечером почувствуешь голод, но поленишься возиться в позднее время потрошить холодильник. Утром встаешь, есть не особо и хочется. Вот и теперь, я чувствовал себя не только обогретым, но и вполне сытым после "сонного обеда". Но долго так продолжаться не будет, поэтому, хоть и нет никакого желания выползать из теплой норки...
Надо! Толкаю край корзины вверх так, что она переворачивается, вскакиваю, и возвращаю маленькую юрту на место, пусть подстилка будет сухой, вдруг еще захочу полежать. О, а ребенок, о котором я совсем забыл, сидит так же, как и вчера, только еще ближе, подобрался метров на двадцать. И это, все-таки, мальчик, отсюда уже видно, так же, как и то, насколько он худой, кости буквально выпирают. Интересно, если я сейчас рвану, он успеет убежать? Все же я взрослый мужик, пусть и немолодой, и спринт у меня никогда не шел, но он-то ребенок. Но это так, мысли вскользь, бегать за ним не собираюсь, так же, как и ломать голову, как и где он переночевал. Чувствует он себя прекрасно, видно издалека, хотя погода по-прежнему мерзкая, со вчерашнего даже еще похолодало.
А вот что меня по-настоящему интересует, так это наличие рыбы в морде. С замирающим сердцем подхожу к ручью... вот, зараза, ничего. Ни-че-го! Хочется выдернуть плетенку из ручья и растоптать к едрене Фене. Да так и придется сделать, чего ей в ручье мокнуть, рыбе мешать. Мне дальше идти надо, торчать здесь, ожидая, когда система заработает, нечего. Если за ночь ничего не наловилось... нет, может, рыба ночью спала, а сейчас выйдет прогуляться, и наловится... Смешно, но не в моем положении.
Стоит ли разводить костер? Наверное, нет, я пока не замерз, готовить на завтрак нечего, так что ж время терять? Отмашу вдоль речки километров пятнадцать-двадцать, и займусь прутоплетением, как вчера. Вот только стоит ли возиться с мордой, и как решать продовольственную проблему? Ладно, по ходу движения буду думать, а заодно высматривать на берегу и в воде ракушки, лягушек, тритонов и прочую мелкую живность. Сегодня это в меня точно не полезет, а потом, скорее всего, пойдет за деликатес. Жаль, что яйца птички вчера не подобрал, даже если они уже наполовину высиженные, и саму наседку следовало прибить камнем, может и попал бы. Больше мне вчера птиц на гнездах не попадалось, видел еще двух зайцев, сиганувших от меня после того, как я подходил к ним метров на тридцать, но тут мне ничего не светило.
Собираться нечего, имущества никакого, вперед. Я перепрыгнул ручей, но не успел сделать и десятка шагов, как сзади послышались чихающие звуки. Оглядываюсь.
- Чхе! Чхе! - Парнишка в крайней ажиотации тычет пальцем в морду. Чего это он так возбудился, поглядим.
Возвращаюсь, мальчик отбегает, вглядываюсь в темную воду, ничего, опять чувствую разочарование, ведь надеялся в душе, что пацан углядел нечто недоступное моему несколько ослабленному взору. Но в одном он прав, нечего засорять русло ручья мусором, пусть и природного происхождения, сам же хотел вытащить морду, да замечтался.
Цепляю прутья пальцами, тяну, перехватывая все выше, и выкатываю морду из ручья. Когда большая часть ловушки оказалась наверху, оставшаяся вода в морде начала закипать от бьющейся там рыбы. Охренеть. Пять-шесть мелких светлых рыбок, ну просто совсем маленьких, и две темные, большие, просто огромные. Как те карцевские раки, что по три рубля и по пять, только у меня все сегодня, и бесплатно.
Выводит меня из ступора мальчик, потерявший всякое терпение и осторожность.
- Вха! Вха! - Стоит прямо за мордой, и совсем не боится, только ноздри расплющенного носа подрагивают.
- Сейчас, малыш, не суетись, позавтракаем.
Раздвигаю прутья решетки, запускаю руку, выбрасываю на песок первую мелкую рыбешку, парнишка хватает ее и бежит, на ходу запихивая в рот. Молодец, ничего не скажешь, никаких с ним хлопот, ни жарить, ни варить, ни даже чистить не надо, пошло с головой и кишками.
Останавливается и смотрит со страхом, ерунда, не боись, на тебе еще одну, бросаю в его сторону. Подскакивает, хватает, ест, готово. И остальную мелочь тоже. Ну и ладушки, хватит тебе.
Совесть слегка попискивает, скормил ребенку всю... некондицию, как собаке, ну да ладно, ее дело попискивать, а мое сожрать одну крупную рыбину, вторую оставив в стратегическом резерве. Надо создавать запасы, если до вечера, нет, до завтрашнего утра наловится еще, то потом можно будет несколько дней продолжать движение, не отвлекаясь на добывание пропитания. А пацан, конечно, молодец, если бы не он, я бы шагал сейчас в счастливом неведении и ломал голову над теперь решенной проблемой. И за это можно бы отгрузить ему чего повкуснее рыбной мелочи, но обойдется, всегда приятно немного сэкономить, особенно, если не на своем желудке.
Острой щепкой протыкаю несколько раз шею крупной рыбы, отламываю голову и бросаю мальчику, грызет с хрустом. Вспарываю, нет, разрываю щепкой живот и выпускаю кишки, потрошу вторую, промываю в ручье. Теперь можно и костром озаботится, тем более, я уже опять порядком вымок и продрог.
Повторяю все вчерашние манипуляции со щепками и сучьями, достаю сухую траву, высекаю искры из камней. Вчерашний день - не сегодняшний день, вернее, наоборот, сегодня все получается лучше. Через десять минут высекания и раздувания показывается первый робкий язычок огня.
Костер капризничал, дымил, и не желал разгораться, с сухим топливом была напряженка, тонкие сучки промокли насквозь, толстые были относительно сухими только на изломанных концах, их и пришлось скармливать огню. Ничего, придется повозиться, но результат будет.
- А ты чего сидишь? - Поднимаю на парнишку слезящиеся от дыма глаза. - Осмелел, три метра для тебя уже безопасная дистанция? Сиди, сиди, не дергайся, и не пялься так на рыбу, ишь, глаза горят, не получишь ничего, хватит. А головой чего крутишь, кого высматриваешь, родителей? Или врагов? Молчишь? Тоже мне, заслуженный партизан. Не понимаешь по-русски, покашляй что-нибудь на своем, аборигенском, мало ли, что я не пойму, ты вот тоже ничего не понимаешь, а я с тобой разговариваю, вот и ты поболтай. Рожа у тебя, если честно, просто обезьянья, трудно, должно быть тебе в школе приходится, травят сверстники небось, беспощадно, а глаза умные, точно не дебил, только дикий ты, парень, до невозможности.
От костра больше дыма, чем огня, обсохнуть возле такого нереально, тем более дождь продолжается, но завтрак я себе приготовил, рыба была местами обугленной, местами едва теплой, однако ощущение сытости дала с избытком, а мальчик немедленно подобрал и сжевал обглоданный костяк и шкуру, выброшенные мною на песок. Потом я обложил мхом последнюю рыбину, неглубоко прикопал и перенес на него костер, навалив в него побольше сучьев, чтобы дольше не потух. Теперь, если верить читанному когда-то рассказу, рыба за три-четыре часа прокоптится, ну а до вечера тем более. Сейчас можно и под корзину, на лапнике здесь было сухо с самого начала, да и одежда моя промокла еще не насквозь, поэтому я угрелся довольно быстро.
- Чхе! Чхе! - Послышались снаружи знакомые звуки, не иначе мальчик опять увидел рыбу в морде.
- Эй, не вздумай лезть за рыбой, я все вижу! - Заорал я. Вылезать не хотелось, я проткнул пальцем дырочку в сырой глине корзины, пониже, чтобы не затекала вода. Мальчик постоял на берегу ручья, но потом дисциплинированно отошел, нормально.
Спать не хотелось, в голову лезли мысли о друге детства Женьке Чагине, попросившем проводить нужных ему людей к Рыжему озеру на Пещерный фестиваль, и о том, что при следующей встрече надо бы начистить его толстую морду. Во всяком случае, попытаться, ибо этот кабанище зело силен. Вспомнился не к месту ждущий меня где-то водитель Миша. Думалось о странном перемещении из бабуринского леса в неизвестную тундру, о непонятном мальчике. Удивлялся тому, что не простудился после вчерашнего пребывания под дождем и на ветру. Вспоминал, как легко подхватывал насморк и кашель дома, и, напротив, без последствий переносил всевозможные переохлаждения в дальних поездах. Видимо, организм мобилизуется в непривычных условиях, вот только надолго ли хватит мне этой мобилизации здесь.
Когда я в очередной раз выглянул в наблюдательное отверстие, то заметил, что погода усовестилась, дождь перестал, да и ветер притих. Выбрался наружу, точно, погода по местным меркам распрекрасная, самое оно для прогулок, тем более я просох и отогрелся.
- Пройдемся, малыш? Да успокойся ты, никто к нам не подкрадывается, чего шуганный такой? Как тебя звать, кстати? Имя Маугли мне не нравится, слишком тропическое. Может, Киш? По моему, тебе подходит. Нет, рыбу доставать из морды я не буду, там она лучше сохранится. Мало ли, кто в наше отсутствие позарится, а прятать ее некуда, и с собой носить не хочу. Ну, вперед, труба зовет!
Как ни странно, Киш и вправду поплелся за мной, а не остался разорить в мое отсутствие морду, как я опасался.
- Далеко ходить не будем, - объяснял я Кишу цели променада, - поднимемся на холм, оглядим тундру. Холмик так себе, но до этого я вдоль берега шел, так и вовсе ничего кроме склонов холмов не видел. Смотри-ка, а чьи это косточки белеют под скрытым за тучами солнцем?
- Мхэ. Сьхо. - Вдруг откликнулся Киш, сопровождая свои слова красноречивыми жестами, сначала изобразив возле лба крутые рожки, а затем положив нечто в рот и пожевав.
- Ты думаешь, буренку съели? Да, череп с рогами в наличии. И втоптанные в грязь клочья шерсти, рыжей, длинной, свалявшейся и грязной. Овцебык, нет? Интересно также, чья это работа. Смотри, тут раздробленные трубчатые кости, именно раздробленные, а не разгрызенные, некто добывал костный мозг, и я подозреваю, что это были твои соплеменники. Они же и завалили бедное парнокопытное. Или это были волки. Знаю, что они в тундре водятся, ходят слухи, что забегают иногда на север соседнего Мымринского района белые тундровые волки, говорят, что они очень большие, гораздо крупнее лесных.
Киш больше не подавал дельных замечаний, и я болтал за двоих.
- Судя по всему, драма разыгралась давненько, еще в прошлом году. Нынче в округе травоядных стад не наблюдается, и значит, хищникам здесь делать тоже нечего. И все же, не лишним будет вооружиться, чтобы наши с тобой косточки тоже не оказались вот так же разбросанными по тундре. Эти острые обломки от трубчатых костей идеально подойдут на наконечники стрел, копий и дротиков, прихватим их с собой. И шерсть нам пригодится, помоги собрать.
Киш, несмотря на мои настойчивые предложения помочь, валяет дурака, но я справляюсь и без него. Тюк получился объемистым и веским, если просушить, было бы легче нести, а так, да, тяжеловато придется, но ноша своя, и недалеко. Оставлю пока вновь приобретенное имущество здесь, на обратном пути подберу.
- Вот такие дела, Киш. Овцебык медленно бегал, слабо бодался и был закономерно съеден. Вот и мы с тобой вряд ли отобьемся от волчьей стаи или крупного медведя, но ведь не предлагать же себя добровольно на завтрак разным зубастым тварям, как думаешь? А чего это с тобой?
- Кхе! Кхе! - Киш пригнулся, показывал вдаль рукой, и издавал вполголоса кашляющие звуки.
- Чего ты там увидел? Рыбу? - Я тоже присел и говорил шепотом. - Нет, рыба по-другому была, птица, наверное?
Киш кхекал и совал мне в руки свою палку. Я внимательно вглядывался вперед, но ничего не видел.