Он продолжил наблюдать. Процессия подошла достаточно близко, чтобы можно было разглядеть их даже через пелену дождя. Во главе шли двое мужчин. Это были люди. Один зунар, а другой со средней или северной полосы материка, как и он сам. Все остальные оказались эльвинами – такими одинаковыми и почти однообразными. Эта форма… Конксурат?! Проныра еще раз вгляделся в мужчину, который громко и грубо скомандовал эльвинам шевелиться быстрее. Без единого сомнения это был сам Грегор Гротт. Какого редрина он тут забыл? Проныра был рад, что не использовал шидию. Тот бы мог почувствовать. Гротт был опасен для таких обладателей, как Проныра, которые нарушали законы и докучали достопочтенным эльфийским вельможам своими трудами праведными. Если он попадется, то всплывет много интересного из его богатой биографии, а что-то на него повесят до кучи, и за все его делишки он вполне заслуживал лишения обладания прямо без суда на этой лесной дороге. И это самое меньшее. Хоть Проныра и кичился тем, что ему нечего терять, лишаться обладания ему не хотелось. Пожалуй, это было самое ценное его сокровище, разумеется, помимо собственной жизни.
Он пригнулся и тихо двинулся следом, скрываемый моросью и стволами деревьев.
Сталь взгляда Проныры вновь вернулась к ящику, который очутился на одном с ним уровне. Тот был обмотан цепями, что крепили его к основанию повозки, запряженной шестью тяжеловозами, которые неторопливо тянули ее, покачивая мокрыми гривами. Достаточно тяжелый, должно быть. А еще монолитный, будто его вырубили из цельного куска. Ни петель, ни замков, ни засовов и задвижек он не заметил. Такого еще ему видеть не доводилось. Как же тогда его открыть? Специальным ключом, кровью владельца, обладанием? Ферра могла бы совладать с чем-то таким. Но точно ли он был сделан из металла? Так. Дороже. Еще дороже. Он уже прикинул кого может это заинтересовать.
Еще Проныра заприметил отверстия по всей его поверхности. Они были для того, чтобы воздух проникал внутрь. Для того, чтобы дышать.
Значило ли это, что перед ним необычная темница? Тюрьма. Клетка. Называйте как угодно.
Есть ли там кто внутри? А коли нет, то кто там окажется? Обладатель? Настолько опасный, что нужна такая защита? Если учесть, что здесь старик Гротт – гроза всех непокорных носителей в Эльфинате, то можно подумать, что это мог быть и эскурид. Остальных он мог бы и не катать на своем вагончике с пони, а разделаться без излишних церемоний. Но зачем везти куда-то эскурида?
А куда они вообще направляются? Рядом только Высьдом. Вряд ли они протащат этот ящик до самой Исцилы, границ севера или востока. Для этого есть другие конксуры. Если только Гротт не захотел обменяться пленниками… Но это навряд ли. Какой в этом смысл? Тем более, известий о поимке кого-то настолько важного источники Проныры не сообщали.
Тогда можно предположить, что в школе появился кто-то, кого они хотят запереть в этом ящике? Один из учеников оказался эскуридом? А может там целая вспышка?
Догадки более строить не пришлось. Одно из колес наехало на камень и клетка качнулась, звякнув цепями. От удивления глаза Проныры расширились, а рот невольно открылся сам собой. Из ящика донесся звериный рык.
Внутри было чудовище.
Глава 6. Грегор из Гроттов
Грегор Гротт поморщился и, развалившись в кресле, чтоб было поудобнее, потер глаза, которые начинали слипаться. Дорога была слишком долгой, усталость давала о себе знать. Путь занял почти месяц. Он уже давно не странствовал и вот тебе – внезапные приключения на седую голову!
Наконец, он добрался до Высьдома. И ничего тут и не изменилось. Птички поют, цветочки цветут, прямо как и этот чертов Катэль, который ни капли не изменился, а вот сам Гротт уже превратился в старика.
Эльф добавил Гротту работы своим “поручением”. Еще и ящик этот делали целую вечность! Конечно, куда им спешить, ведь жизнь у эльфов долгая… Не то, что у людей… Конксур вздохнул:
– Тащите еду и питье, чего встали!? – приказал он эльвинам, которые выстроились перед ним в зале, где всех их расположили. – Может тут и не привыкли к веселью и радушному приему, нам хорошая пирушка не повредит! Мы прибыли, да еще и ящик этот приперли!
Те поклонились и поспешили выполнить поручение своего хозяина. Некоторые из полу-ушастых, как величал их старик, в его ордене были раньше эскуридами, которых Гротт нейтрализовал, но с собой он взял только одного такого. Еще два остались в Гуар Данне. В основном, служили ему и его делу простые эльвины-работяги, которых обладание обделило своим присутствием.
“Треклятые деньки, будь они неладны! Требуется делать слишком многое, – подумал Гротт, он был в плохом настроении, впрочем, как и всегда. Хотя отдых, еда и выпивка могли улучшить его состояние. – Доставить ее, разобраться с вновь появившемся эскуридом, на моей памяти в самом Высьдоме никогда не выявлялись обладатели тьмы! Да еще и взяться за обучение сопливого принца из Гладии. Как вообще все это случилось одновременно?”
Конксур Грегор из Гроттов провел почти всю свою жизнь в землях Эльфината. Его услуги были крайне востребованы и высокооплачиваемы. Он не любил эльфов, а живя вместе с ними его нелюбовь только росла, но они хорошо платили, больше, чем мог предложить кто-либо.
Гротт помнил голодные времена своего детства в Нуде, как его родные умерли от болезней в нищете, и как он остался совсем один. И как был рад, обнаружив у себя обладание, что спасло ему жизнь, вырвав из лап самой смерти.
Это многое меняло. Теперь ему были открыты все пути. А когда во время испытания выяснилось, что он чистый конксур – гордости и радости Гротта не было предела, жаль, конечно, что другого обладания у него не было, но конксурия – это и так величайший из даров. Желать большего – это проявление невероятной алчности. Но Гротт был жадным, поэтому часто думал, что ему мало того, что у него есть.
Учился он прилежно, управлялся с обладанием исправно. И Эльфинат сразу же купил талантливого ученика.
С возрастом Гротт смирился с этим и понял, что все в этом мире можно продать и купить, и настанет день, когда и он сам сможет заплатить за все и вся.
На это потребовались долгие годы, по человеческим меркам, конечно же.
Но цель была достигнута. Грегор стал главой ордена конксуров, после смерти своего наставника, у него были сотни эльвинов в услужении, горы золота, замки, корабли и лошади.
Но все бы это не имело смысла, если не завести семью, которая впредь никогда не будет ни в чем нуждаться.
И Гротт женился. Плодить эскуридов или эльвинов он не собирался, поэтому женщины эльфов его никогда не интересовали. Он вообще испытывал к ним отвращение. И даже в бордели с эльвинами никогда не ходил. Он нашел простую и скромную девушку родом из Гладии, которую отправили работать в погодную башню.
Изабелла, так ее звали…
Старик вспомнил ее лицо и ему стало еще грустнее.
Жена Гротта умерла, никакие эльфийские арборы и люксоры не смогли ее исцелить. Никто не смог. Таков был срок ее жизни. Ничего не поделаешь… Он уже смирился с этим. Их дети выросли, занялись своей жизнью, и все реже посещали ворчливого старика. И он тоже понимал, что пройдет пара лет и его самого не станет. Снова, кроме службы, ничего у него не осталось.
Новые конксуры не появлялись долгие годы, последних он учил так давно, что и не мог припомнить когда, но и они уже довольно постарели. Его ученики: Шорьше – северянин, как и его наставник, стал конксуром Нуда, и Хатидже – зунарка, что отправилась назад в родной Аразих. От услуг его учеников Гладия отказалась, оставшись единственной страной без щита.
“Сколько лет прошло с той поры? Да, больше двадцати точно! И вот, бах! Принц Гладии! Где наши услуги были не нужны! Ойра круглая, все-таки… – Гротт скинул свой плащ и бросил его на пол. Потом стянул сапоги и тоже отправил их в полет. Как же ноги устали от них! Прислуга спешно подобрала его вещи. – Конксур и еще комбинатор с террестрией! Если верить Катэлю… Ваше величество! Позвольте пригласить вас к нашему столу рассыпающихся в пыль поглотителей! Хотелось бы увидеть лицо его папаши – тот еще надменный козел по моей памяти!”
Вернулись эльвины Гротта, которых он отправил доставить еду и питье. Тот наполнил свой кубок и воздел руку, расплескав вино.
– Теперь вы моя семья, бездари неотесанные! Поэтому тост за вас! – выпалил он, жадно пригубив кубок. – Пируем!
– За нашего господина! – раздалось в зале.
– И организуйте музыку! Скучно тут как-то! Мы же не на похоронах!
Эльвины чуть оживились, пользуясь моментом, когда их хозяин был чуть мягче, чем обычно.
– Если мальчишка эскурид толковый, может и заберем его с собой! А теперь – не вешать носы, уши свои острые торчком и напьемся до беспамятства! Мы это заслужили!
После смерти жены, своей единственной отдушины, Гротт начал пить, и тратить все нажитое, вовсе не на благотворительность, хотя мог бы. Судьбы бедняков в их собственных руках! Или же пусть короли поднимут свои задницы с тронов и сделают то, что нужно! – так рассуждал старый конксур. Ему и его семье никто тогда не помог. Не окажись он обладателем, Гротт бы и сам был бы не жилец нынче.
Но всем своим эльвинам он платил жалование, хотя и не должен был. Он не кривил душой, говоря, что они стали его семьей – это действительно было так. В нем было много дурного, начиная от манер, заканчивая характером, но плохим он не был. По крайней мере, так он себе твердил. И иногда, довольно редко, а теперь и все реже, делал что-нибудь хорошее.
Гротт просто лишился цели. Он достиг всего, чего хотел. Обучение таких же, как и он, учеников могло стать новым смыслом жизни. Но конксуры больше не рождались, учить было некого… И он смирился с тем, кем он стал. Ворчун и пропойца, все реже выполняющий работу для Эльфината.
“А эскуриды? – Грофф смотрел на своих эльвинов, подливая себе вино из кувшина. Трех он оставил при себе, и те были ему благодарны. Что сталось с прочими ему не было известно и он отгонял от себя эти мысли. Его это не касалось. Помочь всем он не мог. – Эти паскудники появляются все чаще, потому что, опять же, Эльфинат не может запретить сношаться своим эльфам с нударами… А мне потом разгребать за ними все это дерьмо…”
Но и награда Гротта была высока. А что еще может скрасить мрачное расположение духа, как не гора золота? Золото и роскошь, были долгие годы тем, что двигало им, что заставляло его нести бремя службы… Было и еще кое-что… Надежда на то, что появятся еще такие же обладатели, как и он, которым он сможет передать свои знания и мастерство.
За свою службу Гротт подавил несколько восстаний в Эльфинате. Ведь он занимался не только поиском и отловом, скрывающихся эскуридов. Были недовольные и среди других обладателей. Многих и очень многих он лишил дара. Для того, кто был отмечен этой благостью, жизнь без силы становилась хуже смерти.
Но уже давно ничего не случалось… Того, что могло бы разворошить эльфов и их незыблемые законы. Мир оставался спокойным, тихо плывущим по течению реки времен. Без войн, конфликтов и столкновений.
Никакой опасности больше не было, они подмяли всех под себя, но, все же, продолжают бояться какой-то незримой угрозы. Какой глупец будет связываться с ними? Редрины? Дикари? Гладия и Нуд разорвут союз с эльфами? Нужно быть последним остолопом, чтобы кусать руку, которая тебя кормит и эта длань более чем способна выжечь все дотла! Или затворники джархи решат превратить этих дивных феечек в уродливых образин своей подремой? Эльфинат может развалиться только изнутри…
А чтобы этого не произошло, эскуриды не должны существовать.
Учитывая положение дел, то, что произошло в Высьдоме в эту пору, было настолько невероятным совпадением, что даже не верилось.
Когда все это закончится можно снова выдохнуть, вернуться домой, да напиться вина и пива вдоволь, ожидая дальнейших неприятностей, которые приготовят ему эти эльфы.
Глава 7. Узница
Варлаг отпрянул. Свет желтых глаз все еще разрезал полумрак, впившись ему в самую душу.
– Кто ты? – вполголоса спросил он. Фер, который тоже увидел эти светящиеся глаза, был не на шутку перепуган.
– Такая же, как и вы, – последовал ответ, огоньки погасли и снова вспыхнули. Узница моргнула.
– Ты обладатель? – выдохнул Фер. – Почему они заперли тебя здесь?
– Потому что я слишком ценная… И опасная… – промолвила Фидес.
– Вот так Эльфинат обходится с тем, кто им неугоден! – страх Варлага начал отступать, на смену ему пришел гнев. – Не бойся, мы не такие, как они. Меня зовут Варлаг, а это мой друг – Фер.
– Я рада знакомству, мое имя вы знаете, – ласково ответила она. – Мы уже в Высьдоме? – спросила Фидес.
– Да…
– Понятно. Значит мы прибыли…
– Зачем они привезли тебя сюда?
– Для того же, для чего сюда привозят других обладателей…
– Обучить? Или…
– Лишить обладания? – вставил Фер.
Пленница не ответила.
– Сколько ты уже провела взаперти? – поинтересовался Варлаг.
– Много…
– Тебя привезли с Гуар Данна? Или поймали по пути?
– С Гуар Данна? – переспросила она.
– Ну, Гуар Данн это эльфийское название… – уточнил Фер. – Гарда – так говорят в народе, чтобы было проще.
– Да, оттуда. Но и там я не была свободна…
– Путь оттуда неблизкий… Тебя хоть выпускали?
– Нет.
– Это ужасно!
– Но я уже привыкла… Я слишком долго провела взаперти. А клетка дает воду, если попросить, и у меня тут есть лежанка… Им ее даже не нужно открывать, чтобы… Сделать чистой… Это идеальная тюрьма, которую создали эльфы…
Подумать только! Запереть обладателя в ящике, протащить его через пол материка, не давая даже выйти. Этот Эльфинат зашел слишком далеко! Варлагу было страшно, что то же самое может статься с Фером.
– Фер, ты видел раньше такие клетки?
– Не доводилось… Но думаю, поглотители перевозят своих пленников в подобных…
Фидес затихла. В тишине до друзей донеслось только ее дыхание. Похоже она приблизила лицо к маленьким отверстиям в стенке и глубоко вдыхала воздух вне ящика.
– Ты пахнешь так же… Я сразу учуяла, сперва подумала, что он вернулся… Варлаг сначала не понял о чем речь, но после сразу же догадался. – Как Грегор Гротт, – сказала Фидес.
– Поглотитель? – Варлаг и Фер слышали, что так Катэль назвал его при встрече.
– Что ты о нем знаешь? – спросил юноша. Это могло бы очень помочь, ведь он собирался помешать этому конксуру сделать свое дело. – Он плохо обходился с тобой?
– Нет, не так уж и плохо. Но ему чаще было все равно. Только он был способен открыть эту клетку. Так я думала, потому что не знала, что есть другие… Как он. Но может удастся и тебе…
Теперь и Фер догадался:
– Ты чувствуешь запах обладания? – спросил эльвин. – Никогда не слыхал о таком…
– Это все, что я могу, пока заперта. Ящик сделан так, что не дает мне использовать силу…
Варлагу стало любопытно, чем же пахнет конксурия. И какое обладание у запертой девушки. Это какой-то новый вид? Если ее сила опасна, как она заявляет, то почему бы этому конксуру попросту не поглотить ее? А что Катэль? Он действительно собирается обучать того, чье обладание может навредить другим? Тогда бы почему не оставить Фера в покое? Возможно, что узнице было известно что-то еще, что могло бы помочь самому Варлагу и его другу.
– И чем же я пахну? – поинтересовался юноша. – А мой друг?
– Ты – ничем, будто кто-то украл все запахи, – Фидес помедлила прежде чем ответить. – А он – ночью, которую никогда не прогонит рассвет… Так пахнут атаранги – это значит тени на моем языке… Те, кто возвестит приход вечного мрака на все земли…
Друзья переглянулись. Что за странный язык? В Мэриеле все говорят на одном общем языке. Откуда же эта узница? С Зуна, Аразиха, Холлуны? Или и вовсе С Той Стороны? Фер, услышав ее слова, помрачнел.
– Фер – хороший. Мы не причиним тебе вреда, – поспешил вставить Варлаг.
– Во мне нет сомнений, что это так. И это может быть интересный союз, – промолвила узница. – Но ваш запах слабый, вы еще детеныши…
– Детеныши? – открыл рот Фер. Кто еще так может называть детей? Это было невозможно. – Неужели… Ты – редрин?!