- А если... мальчик?
- Распыляют вместе с родителями, конечно, - пожала плечами метресса. - Любой нефилим - маг, но Дворка-цоха велела: "Да истребятся из общества вашего мужи-маги, ибо станут они вновь господствовать и уничтожат равновесие Сумеречного мира".
Дали ритуально обвела пальцем вокруг своего пупка.
- И... никогда не было случаев, чтобы такой ребёнок... спасся?
Метресса косо взглянула на него.
- Опасные вещи занимают тебя, Гольям-пац...
Через некоторые время она вновь неохотно заговорила, рассматривая суровую Маруху на пололке.
- Я была ещё девчонкой, не замужем, училась... В Замке были супруги - Крася и Сурьям. Обычные. Они поддались Абраку, но об этом долго никто не знал. Поняли только, когда у девы появились явные признаки... что она на сносях. Они бежали - я не знаю, как, но успели достичь отрогов Северных гор. Сёстры настигли их там. Муж и жена пытались драться, но потом оба умерли - сами. Ордену достались только трупы. Но в женщине не было дитя. И его нигде не нашли - хотя искали очень тщательно.
- И куда же оно делось?
- Кто знает, - Дали пожала плечами. - Родилось по пути, надо думать, и они выкинули его в какое-нибудь ущелье - знали же, что всё равно не спасутся...
Гольям молчал, судорожно комкая в руке простыню.
***
Периоды мерно сменялись периодами, бледная Денница изливала над горизонтом вечный призрачный свет, Замок стоял нерушимо, блестящие чёрные волосы Лами отросли уже ниже пояса. Прошло много сражений и ритуалов омовения. Святые супруги по-прежнему сливались духовно, и острый атам мерцал меж ними на ложе.
Это и случилось во время одного из омовений. Гольям сам не заметил, как сделал то, что хотел всю свою жизнь в Замке - поднял мокрую стопу жены к лицу и прикоснулся к ней губами. Ему показалось, что Лами ничего не заметила. Тогда он стал слизывать капельки воды, сбегающие по коже. На подошве она была шершавой, а сверху гладкой и туго натянутой. Он перешёл губами на щиколотки, потом стал целовать голени, колени, положил руку на упругое бедро.
Она не могла не чувствовать этого, но глаз не открывала, и лицо её выглядело умиротворённым. Снизу Гольям видел, что уголки её рта чуть-чуть приподнялись, а губы слегка раскрылись.
Он положил руку на второе бедро и слегка сжал его. Теперь она явно отреагировала - словно потянулась к нему, но глаза так и не открывала. Он решительно продвинул руку дальше по внутренней стороне бедра, поразившись шелковистости кожи, и ощутил податливость. И вдруг Лами разом откинулась на ложе, тихо простонав:
- Гольям!
Его словно бы ударило током. Он рывком вскочил на ноги, зависнув над нагой женой, разметавшейся в ореоле из роскошных волос. Её тело было темнее белизны простыни и чётко выделялось на ней. Гольям смотрел на изящную фигуру девы, и голова его кружилась от страсти.
- Сделай это, - вновь прошептала она.
Атам, сброшенный с ложа его рукой, с негромким стуком воткнулся в деревянный пол и остался торчать, слегка подрагивая...
- Говорят, у нефилимов две души?
Этот её вопрос, раздавшийся спустя эоны, когда они в блаженной истоме лежали на смятых простынях, заставил его вздрогнуть.
- Давно ты знаешь? - глухо спросил он, помолчав.
- После боя с песчаными. Но, наверное, знала всегда - я же твоя жена...
- Да... ты моя жена, - медленно произнёс он. - Моих родителей... настоящих... звали Крася и Сурьям. Я узнал это недавно.
Она слушала, затаив дыхание.
- Приёмные родители не скрывали от меня, что я им не родной. Они рассказали, что отец... приёмный нашёл меня в Северных горах, где искал железную руду для своей кузни. Не знаю, как я спасся, когда настоящие отец и мать умерли там...
- Приёмные родители знали, что ты... нефилим?
- Думаю, знали.
- И волосы тебе не стригли... - она провела ладонью по его голой голове.
Гольям кивнул.
- Но они боялись... Однажды мать увидела, как я остановил в воздухе упавшую чашку, чтобы она не разбилась, меня сильно наказали, а потом отец долго внушал мне, чтобы я никогда больше не делал такого. Но я всё равно иногда делал...
Теперь кивнула Лами.
- Да, я знаю, как трудно удержаться... Но ты сильнее меня - то, что ты сделал тогда в бою... я так не могу.
Он пожал плечами и повернулся к ней.
- У меня не две души, Лами, - выдохнул он. - Она у меня просто... есть.
Когда она спрятала лицо у него на груди, Гольям почувствовал на ней влагу. Плачет...
Они долго лежали, обнявшись, пока он не услышал, что Лами всё время повторяет какую-то фразу. Прислушавшись, разобрал:
- Я больше не отдам тебя ей!
- Я что-нибудь придумаю, - сказал он, успокаивающе погладив жену по спине.
***
Несколько раз он смог отказать Дали-цохе, ссылаясь на плохое самочувствие, но дальше так было нельзя - метресса корчила недовольные гримасы и уже посматривала на него с подозрением. Выход был один - и смертельно опасный.
К этому времени былой почтительный страх Гольяма перед Орденом сменился жгучей ненавистью к нему. Убить метрессу, тем более, ту, что регулярно и деловито пользовалась его телом, словно куском мыла - его совесть это нимало не тревожило. Всё дело было в том, как не навлечь подозрение на себя и жену.
Потенциально способности Гольяна были колоссальны, но он пока плохо умел ими пользоваться. А вот гораздо более магически слабую Лами наставляли с младенчества. Теперь она научила мужа технике мгновенной остановки сердца у человека.
- Ты, наконец, пойдёшь сегодня со мной, Гольям-пац? - Дали ухватила его за локоть в одном из переходов Замка.
- Конечно, Дали-цоха, - поклонился он с улыбкой бледной, как свет Денницы. - Жду этого с нетерпением.
Всё было готово, тянуть не имело смысла.
Он с удивлением увидел на её лице проблеск радости и даже, кажется, скрытой нежности. Метресса лучезарно улыбнулась ему и танцующей походкой пошла по коридору. Гольям проводил её долгим взглядом.
Но в этот миг мир изменился. Ровно горевшие лампионы вдруг замигали и стали гаснуть. Разом настала мертвецкая стужа.
- Призраки! - крикнула Дали, резко остановившись.
Да, снежные призраки с вечных северных ледников преодолели горы на вышних воздушных потоках, спустились в долину на нижних и атаковали Замок. Впереди них катилась вечная зима. Последнее такое нашествие помнили лишь самые старые метрессы. Призраки не могли проникнуть внутрь защищенных могучими заклинаниями стен, но в его окрестностях они уничтожали всё и вся.
Не только Алмазный легион, но и все метрессы вышли из Замка, чтобы сразиться с воплощением холода. На родных для призраков ледяных просторах магия была бессильна - но не здесь. Шедший впереди строй дев двигал щит тепла, невыносимого для призраков - клочков морозного тумана, с визгом проносившихся над землёй, оставляя после себя полосы мёрзлой почвы и оледеневших растений. За девами шли их супруги, пользы от которых, правда, в данном случае было немного - если песчаных рыцарей ещё можно хоть задержать обычным оружием, то с призраками это было бесполезно. Мужья лишь прикрывали спины занятых заклинаниями жён и предупреждали их об опасности. Но не Гольям, который тайно поддерживал Лами своей силой так, что от её заклинаний призраки растворялись в волнах тепла. То, что после грехопадения супругов их боевая связка теряет силы, оказалось очередной ложью.
Метрессы шли в последних рядах, держа над легионом защитный зонт, чтобы призраки не смогли напасть сверху. Но в какой-то момент что-то произошло - Гольям так и не понял, что, может, какой-то из старых колдуний отказали силы. Энергетический зонтик над орденским строем порвался, и враги сверху бросились в открывшуюся брешь.
Тело Гольяма взорвалось болью, словно его кровь обратилась в миллионы мелких острых льдинок, терзающих изнутри. Налетел порыв бешеного студёного ветра, заряженного бритвенно острой ледяной крупой. Многие из воинов Ордена закричали, пытаясь прикрыть от неё лица. Но Гольям видел лишь Лами и послал ей очередной поток силы. С её рук рванулись языки пламени, бесследно уничтожающие летящих в атаку призраков, чей визг уже не воспринимался человеческим слухом.
И тут Гольям увидел Дали. Она лихорадочно делала пассы, пытаясь залатать щит. Пузырь магической силы вокруг неё был мощен, и враги не могли подобраться к ней, хотя её атаковало не меньше десятка.
Гольям понимал, что мысль, вспыхнувшая в нём сейчас, была злодейской. Но он не колебался - прервал поток текущей к жене своей энергии и всю её бросил в сторону метрессы. Защитный пузырь Дали лопнул. В последний момент она поняла, откуда пришёл удар, и посмотрела на Гольяма с великим изумлением. И тут же призраки с визгом облепили её, мгновенно обратив в ледяную статую.
***
Много периодов минуло, но по-прежнему никто не подозревал Гольяма и Лами в инцесте. Однако день катастрофы приближался - Лами имела во чреве. Для них, неопытных в такого рода делах, это стало ясно слишком поздно. И тогда ужас поселился в обоих.
Выход был: секретными путями они узнали, как скрыли рождение дитя родители Гольяма. Стадиях в десяти от Замка, среди хаоса каменистых холмов, находились Скиты - кельи для уединённых медитаций обитательниц Замка. Правда, чаще туда уходили более старшие девы и метрессы. И мужей с собой брали далеко не все девы. Однако магисторка Юди-цоха благословила пару на паломничество удивительно легко.
Что будет, когда родится ребёнок, супруги не думали - главным пока было тайно произвести его на свет. Оказавшись наконец-то вдвоём, без пригляда метресс, они были почти счастливы - ели, спали, гуляли, любили друг друга. Гольям даже перестал брить голову.
Но пришёл день, когда Лами ничком лежала в келье, крича от болей и мук рождения. Гольям стоял над ней, держа за руку, и пытался помочь жене магией. От волнения выходило плохо, тогда он стал помогать просто руками.
И вот на ладони его - чудо, красное, покрытое слизью и орущее. Его сын!
- Нареки его, - прошептала Лами.
Она лежала, как мёртвая, но Гольям ещё не видел у неё таких сияющих глаз.
Удивительно, но они никогда не думали об имени ребёнка. Но оно пришло отцу словно ниоткуда.
- Шамаш! - провозгласил он.
- Да, его зовут Шамаш, - раздался пронзительный голос, и волосы Гольяма, прилично уже отросшие, встали дыбом от ужаса.
У входа в келью стояла сморщенная карлица - Юди-цоха, в окружении ещё нескольких метресс Ордена.
"Прошли через портал", - подумал Гольям.
Это было доступное немногим, очень сильное колдовство.
А магисторка продолжала вещать:
- Падение ваше ведомо было Ордену ещё до того, как яд Абрака постиг ваши души. Ибо сказано Дворкой, благословенной, в сохранённом Орденом тайном пророчестве: "И явится в чистоте чистых нечистая пара, Гольям и Лами, и падут они, и понесёт падшая дева. И родит она мужчину именем Шамаш, что означает..."