– Ан, мне не хочется тебя беспокоить, – я подошла, – но я должна убедиться, что это ты, – я осторожно взялась за край простыни, предположительно в районе головы, и приподняла ее. Затем резко опустила.
– Да, это ты.
Я вздохнула зажмурившись. От вида ее мертвенно- Бледного лица мне стало дурно.
– Дорогая, я не могу увезти тебя, – говорила я вслух, пугаясь собственного голоса. Эхо в помещении было таким сильным, что волосы на голове вставали дыбом.
Увезти ее я действительно не могла. Я даже попыталась, для очистки совести, потолкать тележку, но гроб был для меня слишком тяжелый. А ведь его еще надо по трапу поднять на борт. Одной мне с этой задачей не справиться.
– Не волнуйся, я все равно заберу тебя с собой, – пообещала я, лихорадочно бегая вокруг гроба. И сообразила: руками через простыню начала ощупывать то, что было ее телом. Ткань сразу пропиталась кровью и прочими жидкостями, но я, преодолевая брезгливость и отвращение, искала то, что мне нужно. А нужна мне была хотя бы одна целая, но небольшая часть тела. О голове я и думать не хотела. И вот я наткнулась на что-то довольно острое. Перстень! Обрадовавшись, я определила подробное местонахождение руки, достала ее, и стала думать, куда ее спрятать.
У самой двери стояли емкости для медицинских принадлежностей. К ним-то я и отправилась искать что-нибудь подходящее. В одном из шкафов я наткнулась на пустую пластиковую коробку. В нее-то затем я положила кисть руки Анатабель. До этого я всячески старалась не смотреть на то, что держала в руках. После этого быстро покинула помещение.
Паника, последовавшая за катастрофой, достигла и этого этажа. Вдалеке слышалась возбужденная речь и беготня.
«Наверно пожар», – предположила я, и, глянув на неподвижные тела охранников, решила убрать их с глаз долой. Минут пять ушло на то, чтобы затащить их в хранилище. Это было нелегко. Я устала, вспотела, прическа ужасно испортилась. Но разве это причина портить себе настроение?
Зажав в руке коробку, я помчалась к транспортному отсеку. По пути захватила оставленный в коридоре узелок с вещами. В одном из платьев я спрятала свою ношу.
В отсек вошла без проблем. Вход был свободен. Охранника, любящего спать на своем посту в нем не было. Скорее всего, решил узнать, что случилось. Улыбнувшись такой удаче, я захлопнула дверь, набрала код, состоящий из десяти цифр, какие пришли на ум. На открытие замка у людей Антич уйдет много времени. Возможно, им придется взрывать дверь. Но это уже не мои проблемы.
Затем пулей влетела по трапу на борт безымянного корабля. Пока трап поднимался, я уже колдовала в отсеке управления.
«Контакт с системой внешнего управления шлюзами» – затребовала я.
«Есть контакт», – ответил главный компьютер.
«Приготовиться к взлету. Завести двигатели…»
Автоматика подчинялась беспрекословно.
«К взлету готов. Необходимо подтверждение пилота»
– Подтверждаю, – я резко нажала на пусковой рычаг.
Корабль завибрировал на магнитных подковах, и начал вертикально подниматься. В смотровом экране я увидела, как расходятся в стороны, словно лепестки гигантского цветка, створки шлюза.
– Давай, милый, не тяни. У меня нервы не железные!
Мне казалось, что время тянется слишком медленно.
– Ну, в чем дело? – я взглянула на монитор. – Ах, я забыла про якорь!
На своих комеатах я не использовала систему дополнительного притяжения. Не мудрено забыть о ней. Проделав необходимые манипуляции с командами, система «якорь» отключилась. Звездолет пружиной оторвался от подков и помчался в свой первый полет.
Совершить побег с первой попытки – это что-то! Я пребывала в эйфории, оказавшись за пределами «Пересмешника». Я даже смеялась, глядя на удаляющийся корабль. Это было настоящее счастье! Но нет, улететь просто так я не могла. Я хотела убедиться, насколько серьезно пострадал корабль Антич. Я снизила скорость и развернула звездолет. Ведь мне сейчас ничто не грозит. Обо мне вряд ли кто сейчас думает. На Антич навалилось столько проблем, ей уж точно не до меня.
«Безымянный» так я окрестила свой комеат, бесстрашно устремился к застрявшему в астероиде лайнеру. Лайнер был чудовищно огромным. Он походил на доисторического серебристого мегаллодона, решившего с разбегу проглотить что-то, что с виду казалось маленьким, а на деле выяснилось, что «фрукт» не по зубам.
Его левая часть была проколота, словно шампурами, многочисленными астероидными скалами. Корабль изогнулся дугой, как замершая в агонии акула, и вокруг него образовывался белый туман, свидетельствующий об утечке воды и воздуха. Кое-где вспыхивали искры, но серьезных очагов возгорания не наблюдалось.
Это была довольно удачная, если можно так выразиться, катастрофа.
Удостоверившись, что лайнер не скоро придет в себя от колючего «поцелуя» астероида, я пожелала ему всего хорошего, махнула на прощание ручкой, и только меня и видели.
Следуя данным главного компьютера до Фейяры, я доберусь через двадцать часов. Включив автопилот, я отправилась обживать свое новое жилище. Об Анатабель я не забывала. Нужно было найти подходящее место, где ее воскресить.
В комеате было холодно. Система отопления еще не набрала нужные обороты. И потому, из всех вещей, оставленных перед отсеком управления, одеяла, едва попав в мои руки, тут же перекочевали на плечи. Еще бы! Я в какой-то тряпочке, едва прикрывающей наготу. Хорошо, что в пылу азарта, я совершенно забывала про холод. Было бы обидно в самый важный момент взять и превратиться в ледяную статую.
Процедуру воскрешения решила провести в отсеке, именуемым по моему опыту «столовой», хотя в помещении не было даже стола. Только голые теплоизоляционные стены, мягкий пол, да по центру потолка пара ламп, похожих на днища раскаленных до красна сковородок.
– Извини, Ан, понимаю, ты являлась на этот свет в более уютном месте, но мне, кажется, здесь гораздо теплее, – произнося эти слова, я чувствовала, как от холода меня начинает трясти. Время эйфории ушло в прошлое, ничего не поделаешь.
Я бросила на пол вещи, оставив в руке лишь одно из платьев. Из него я осторожно вынула коробочку.
– Учти, я тебе не скажу, что ты клон. В принципе вы ведь одно и то же, – рассуждала я вслух.
Прежде, чем открыть коробочку, я задумалась: «А что сказать по поводу ее воскрешения? Она ведь будет задавать вопросы…»
– Дорогая, тебя накачали наркотиками и тебя преследовали галлюцинации. И слава Дарьяну, что ты очнулась. Тебя никто не убивал, – я вздохнула. – Какой бред! Я бы не поверила. А ну и ладно…
И, вообще, кто сказал, что разговаривать самому с собой плохая примета? Если бы не холод, мне бы сейчас было бы очень хорошо.
Наконец, я решилась, открыла коробочку, и без лишних церемоний вытряхнула ее содержимое на пол. Мысленно порадовалась, что «Белла» по-прежнему с собой, а значит, неприятностей не будет.
Некоторое время кисть руки лежала неподвижно. Она была покрыта каплями крови, и казалась не по возрасту Анатабель старой и костлявой. Перстень с большим эсмеральдом в окружении сверкающих оранжевых алмазов, казался неуместным. И вдруг кисть зашевелила пальцами, послышался скрип ногтей по полу. Из кисти начала расти рука, затем плечо, и так далее, далее… Я уже не смотрела, ждала, когда все кончится. Даже вышла за дверь, лишь бы не слышать звуки, которыми сопровождался процесс воскрешения.
– Я очень, надеюсь, что у тебя с головой все в порядке. Очень, очень… – шептала я, дуя на руки. Изо рта шел пар, но рукам теплее не становилось.
Неожиданно за дверью раздался душераздирающий женский крик, граничащий с визгом. Я, конечно, ожидала нечто подобное, но от этого крика сделалось не по себе. Просто оторопь взяла.
К моменту, когда крик затих, я взяла себя в руки, и решительно открыла дверь.
Анатабель бегала по комнате, в чем мать родила. В одной руке она прижимала к груди платье, а другой стучалась в стены. Увидев меня, замерла ошарашено. Ее белые волосы, спадающие волнами на плечи, и бледное лицо делали ее похожей на гипсовую статую.
– Ан, это я Лануф, – тихо проговорила я. – Узнаешь меня?
Но вместо ответа она вдруг вновь разразилась оглушающим криком, и заметалась по комнате.
– Анатабель! – не выдержала я. – Прекрати орать и оденься!
Она остановилась, глядя на меня полными ужаса глазами, и дрогнувшим голосом спросила:
– Где я?
– Потом узнаешь. Одевайся. Я буду задавать вопросы, а ты отвечай, понятно?
Она лихорадочно затрясла головой. Я дождалась, когда она начнет одеваться, и задала первый вопрос:
– Ты меня узнаешь?
– Да, нет, нет, да, нет, – растерянно запричитала она. Ее взгляд бегал по сторонам, словно она пыталась найти ответ вокруг себя.
– Так да или нет?
– Да! То есть нет. Ты ведь Лануф? Правда? Или нет? Я ничего не понимаю… – она успела просунуть вторую руку в платье, и, съежившись, села на пол. Потом затряслась в рыданиях.
– Не убивай меня… – проговорила она, – Антич, умоляю…
– Никто тебя не убьет, – твердо сказала я. – И я не Антич. Я Лануф.
– Она дождалась, когда я очнусь, и пришла с мечом. Сказала… – Анатабель уткнулась, всхлипывая в ладони, и со стоном договорила, – сказала, что я не должна жить. Я должна умереть и… – подружка подняла голову, и дотронулась пальцем до шеи, потом с недоумевающим видом провела по ней, имитируя действия меча. Она уже не плакала, ее сотрясала нервная дрожь. – Моя голова отделилась. А я будто в голове, а вокруг зеркала, много, много и я вижу, как Антич рубит мечом мое тело. Я свихнулась, да? – она с отчаянием посмотрела на меня в упор. – Скажи, Лануф.
– Успокойся, Ан. Это галлюцинации, – начала я заранее подготовленную речь. – Тебя накачали сильнодействующим средством.
– Накачали? Кто? Зачем?
– Я накачала, чтобы сбежать от Антич. А то ты со своими вопросами могла все испортить.
– Значит, мы сбежали?
– Да. Можешь больше про Антич не вспоминать.
– То есть, – еще сомневалась подружка, – я не умирала?
– Ты ведь жива. Поверь, я воскрешать не умею.
Анатабель облегченно вздохнула, затем стала вытирать мокрые от слез глаза.
– А я уж решила, что сошла с ума.
– Все вставай. Пошли в отсек управления, там хоть мебель есть. Кресла с нагревателем, а то мы совсем окоченеем.
Я помогла подружке встать, накинула на ее плечи одеяло, дождалась, когда она наденет туфли, и мы вместе вышли из отсека, условно названным мой «столовой».
– Ты угнала корабль? – поинтересовалась Анатабель, усаживаясь в кресло.
Мы почти одновременно включили обогреватели. Я съежилась в кресле в предчувствии первых потоков тепла, которые вот-вот побегут по его обшивке, блаженно замерла.
– Лануф, ты, что спать собираешься?
Ну, не в состоянии подружка понять всю прелесть момента, что поделаешь. Я вздохнула, открыла глаза, подумав: «Уснешь тут».
– Ты, кажется, спросила про корабль, – вяло напомнила я.
– Да. Ты угнала его?
– Угнала.
– То есть Антич за нами гонится? – Анатабель встревожилась.
– Успокойся. Ей не до нас. Я подстроила маленькую неприятность с большими последствиями. Она не скоро придет в себя.
– Куда же мы летим? – она с любопытством уставилась в смотровой экран.
– На Фейяру.
– Зачем?
– Я разве не говорила, что намерена, во что бы то ни стало найти Ирлису?
– Значит, эта девчонка там? – эта Ан хоть и была клоном, но мозги ее оставались прежними. В голосе чувствовалась открытая неприязнь.
– Уймись, Ан, мы должны ей помочь.
– Я в этом не участвую, – решительно заявила она, закутываясь в одеяло. – Можешь выбросить меня за борт.
– Я усмехнулась.
– Прямо сразу?
– Нет, вот согреюсь немного, а то челюсть сводит, а я ведь даже мертвой хочу выглядеть привлекательно.
Мы посмотрели в глаза друг друга, и прыснули от смеха.
– Я не шучу, Лануф, мне до этой девчонки нет дела. И лучше ей быть мертвой прежде, чем ты ее найдешь. Иначе…
– Знаю, знаю, – перебила я, – известие о смерти супруга убьет ее. Это я уже слышала, – и добавила: – Ладно, выкидывать тебя за борт я не буду.
– Вот спасибо! – шутливо бросила подружка.
Но я всерьез предупредила:
– Но будешь мне мешать, закрою в столовой без одеяла и кресла.
– Учту. Слушай, а почему здесь так холодно?
– Ну, что ты такая нетерпеливая? Все-то тебя надо сразу знать, будто первый день живешь.
Анатабель внимательно взглянула на меня и многозначительным тоном произнесла:
– Чувствую я себя как-то странно. Будто у меня огромный провал в памяти.
– Это из-за препарата.
– Да, наверно, – нехотя согласилась Ан. – У тебя найдется что-нибудь поесть?
– Посмотри на складе.
Анатабель кивнула.
– Не буди меня в течение трех часов, хорошо?
– Хорошо.
Подружка поднялась с кресла, и поплотнее закутавшись в одеяло, засеменила к выходу.
Воздух в отсеке уже прогрелся до пятнадцати градусов Цельсия. Мне дышалось легко, и дрожь постепенно прекратила пробирать тело. Чувствуя, как по нему растекается райское блаженство, я закрыла глаза, и уснула. Все же день выдался не из легких, и я порядком устала. А на Фейяре мне вовсе отдохнуть будет некогда.
– Лануф, проснись, – трясла меня за плечо Анатабель.
Я резко дернула головой, и открыла глаза.
– Лануф, – она снизила тон голоса до шепота, – на корабле кто-то есть…
– Ан, – усмехнулась я, – не говори чепухи. Я же просила не будить меня.
– Помню, помню… Но ты спишь уже девять часов.
– Что?
– Да, да. Просыпайся, я приготовила тебе ужин.
Одеяло, которым она заботливо укрыла меня, было таким теплым и мягким, что покидать уютное спальное гнездышко не хотелось.
Я взглянула на показания приборов. Точно я проспала немного ни мало восемь часов сорок восемь минут. Но было такое чувство, будто я уснула только сейчас.
На соседнем столике, свободном от приборов, стоял разнос. Вместо тарелок, еда была разложена в емкости, в которых она хранилась.
– Извини, сервис здесь оставляет желать лучшего, – произнесла Анатабель, заметив мой взгляд, зацепившийся за то, что она назвала ужином.
Я повернула кресло, нажала кнопку автоматического движения, расположенную под подлокотником, и не спеша подкатила к столику.
– Лануф, я его видела… – заговорщическим тоном проговорила подружка, усаживаясь в свободное кресло, чтобы без помех наблюдать за мной.
Я была абсолютно уверена, что на корабле посторонних быть не может, и потому ее слова нисколько меня не встревожили. Больше меня интересовала еда. Выбор был скудным: муссы, каши, паштеты. Как-то неаппетитно выглядела эта консервированная еда, но в том, что она полезна и калорийна, я не сомневалась. И чему я очень обрадовалась так это горячему кофе.
– А вода из отопительной системы? – вкрадчиво поинтересовалась я.
– Конечно, а где я еще могла ее взять? Но не беспокойся, я пропустила ее через очистительный фильтр.
Даже тот факт, что кофе не заварен, как положено, не мог испортить мне настроение.
– Лануф, ты меня совсем не слушаешь, – обиженно произнесла подружка.
– Слушаю, слушаю, – заверила я, макая хлеб в яблочно-земляничный мусс. Вкус был потрясающий!
– Знаешь, я в первый раз столкнулась с ним в коридоре, когда выходила из ванной комнаты. Это был призрак в голубом одеянии. Я успела лишь заметить, как он рванулся к стене и исчез. Я подумала, что у меня все еще галлюцинации, но решила себя проверить. Призрак исчез в стене, за которой была комната, где я очнулась, так туда я и отправилась. Конечно, никакого призрака там не было. Но не это важно. Я увидела, что одежда, оставленная там, разбросана по комнате, словно ее обыскивали.
– А может, это была моя астральная проекция, которая решила, что что-то забыла в столовой? – предположила я, улыбнувшись своей догадке.
– Может и так, но тогда спроси у своей проекции, зачем она взяла «Беллу» и куда ее спрятала?
Я едва не подавилась от ее слов. Мне вдруг припомнилось, что когда мое кресло катилось к столику, «Белла» не упала на пол, и не грохотала следом, прицепленная ремнем к подлокотнику, а ей просто полагалось произвести подобный шум. Не заметить такое событие я просто не могла. «Беллы» действительно не было! И мне показалось, что Анатабель шутит, разыгрывает меня. Это она спрятала ее и теперь ждет, какой будет моя реакция.