Еще несколько долгих минут, лира рыдала с подвываниями.
– Посмотри ауру крови, Эни! – пытаясь перекричать голос подруги, гаркнул Киф.
Затихнув на несколько мгновений и поняв о чем говорит друг, Энира перешла на магическое зрение. Аура Сарахи была тяжелого фиолетового, почти черного цвета. Над пятнами засохшей крови витала легкая дымка едва различимых синих, зеленый, красных цветов. Одна аура ярко переливалась глубоким бордовым сиянием (скорее всего, ранили фархара), но следов Сарахи не было.
Лира тут же прекратила рыдать, однако последствия истерики вылились в виде неконтролируемой икоты. Убрав от себя руки Юхана, Энира подошла к закрытому сундуку и, подняв тяжеленную крышку, заглянула внутрь. Она знала, какие снадобья представляют для Сарахи особую ценность. Осмотрев груду склянок, девушка осознала, что самые драгоценные ведьмины сокровища исчезли. Вряд ли их могли забрать фархары, зелья человеческой савиры представляли для них малый интерес, значит, их забрала сама старуха.
Болезненные путы отчаянья ослабили свою хватку, и лира облегченно выдохнула. Развернувшись в сторону выхода, она глянула на насторожившихся друзей. Они подозрительно на нее смотрели, не зная, ожидать ли нового приступа истерии. Последние несколько месяцев, Энира часто ловила на себе подобные их взгляды. Находясь в пропасти горя и боли внутри себя, снаружи это выглядело как полнейшее безразличие (в общем-то, на чувство других ей и, правда, было безразлично). Сейчас же эти взоры, словно на больного ребенка, не понравились лире до чрезвычайности.
– Здесь нет следов крови Сарахи. Либо ее защитили квихельмы, либо она сбежала до того, как пришли в ее дом, забрав свое добро, – недовольно сведя брови, объяснила Энира, завершив монолог икотой.
– Логично, – успокоившись, произнес Юхан. – Она же савира… Вот только почему она не предупредила квихельмов?
– Скорее всего, она предупреждала, – как бы между прочим, обронила лира. – Либо ее не послушали, либо видение пришло ей слишком поздно.
– Что у тебя в руке? – неожиданно, перескочил на другую тему Киф.
Поняв, что левая рука зажата в кулак, девушка опустила взгляд, попутно отметив, что все кисти расцарапаны, а на разорванной рубашке местами проступают полоски крови. Сразу же пришло неприятное ощущение стянутой боли. Поморщившись, лира разжала пальцы, обнаружив там смятую записку Сарахи. Развернула ее.
«тебе нужен дамаск»
С минуту тупо рассматривая непонятное слово и пытаясь найти в известных ей языках хотя бы знакомое, Энира, в итоге, раздраженно спросила:
– Что такое дамаск?
Лица парней съежились в непонимающие гримасы.
– Что это? Предмет? Фрукт? Болезнь какая? – не унималась лира, резким движением показывая друзьям мятый листок. – Сараха написала, что нам это нужно.
– А больше она ничего не написала? – осторожно поинтересовался Киф.
Направившись к сундуку у противоположной стороны, Эни коротко бросила через плечо:
– Нет.
Больше всего девушку волновало, как попасть в Запретные Леса. Ведьма знала Эниру, а Энира знала свою ведьму, поэтому была уверена, что этот самый дамаск как-то может помочь попасть во владения вейланов, либо укажет путь. А значит, уже вырисовывается план действий.
Перекопав весь сундук и отыскав лишь две маленькие бутылочки с черной жидкостью внутри, Энира разочаровано сморщила нос. Засунув драгоценные находки в карман, она встала и уверенно направилась к выходу, не переставая с раздражающей периодичностью икать.
Стоило ей перешагнуть наполовину вывернутый порог и очутиться на улице, как лира встала, словно вкопанная. Метрах в пятнадцати от хижины ведьмы, полукругом стояли десять лысых мужчин. Все одинаковой комплекции здоровых быков, облаченные в черные одежды, лица в шрамах, в руках оружие на любой вкус. Эни никогда не видела мортенийцев, так сказать, в натуральную величину, но что-то ей подсказывало, что эти бравые ребята относятся именно к ним. Обычно, люди, впервые увидев лиру, поражаются, восхищаются, пугаются, а эти даже бровью не повели. Значит, знали о ее существовании, возможно, даже по ее душу и пришли.
Вылетевший вперед Киф, грубо толкнул подругу за спину. Юхан встал рядом. Квихельмы вытащили мечи.
– Ларо, Хмор, девчонка на вас, – на ардальском языке бесстрастно произнес мортениец в центре, с самой жуткой физиономией. Поняла его лишь Энира.
– Эни, мужиков берем на себя, с бабой разбирайся сама, – сквозь зубы скомандовал Юхан, пока наемники, словно хищники, подходили ближе.
– Какой еще бабой? – вытаращив глаза на мортенийцев, севшим голосом, спросила лира.
– Та, что справа! – рыкнул Фалемот, после чего они с Кифом бросились на убийц.
Пока квихельмы каскадами отбивались от умелых воинов, успев даже одного ранить, Энира, остолбенев, воззрилась на «женщину» справа. Она видела жесткие черты лица, лысую голову, мускулистые руки, мощные ноги, маленькие злые глаза, более выраженную, чем у остальных, талию и… грудь! Да. Это всё же была женщина. Лира и не знала, что они вербуют особей женского пола.
Очевидно, мортенийку звали Ларо. Хмора взял на себя Киф, поэтому ловить (или убивать) Эниру ей придется одной. Лира Бэр очень хорошо помнила уроки Тэйпа, знала куда бить, как уходить из захватов, поэтому, как только Ларо приблизилась на расстояние десяти шагов, Энира резво развернулась и задала стрекача в дом Сарахи. Она ж не дура, в самом-то деле, драться с этой дикой медведицей.
На бегу подхватив сломанный табурет, девушка с силой бросила его в окно на другом конце комнаты. Она знала, что если будет перелазить через проем, то вся изрежется не до конца выбитым стеклом, да еще потеряет столько времени, что ее просто поймают, а что приказано делать мортенийцам с ней, лира знать не хотела. Хардраг (будь он благословенен!) научил Эниру великолепно бегать, прыгать и лазать. Поэтому, набрав достаточно скорости, лира сильно оттолкнулась, вытянулась струной в прыжке, чтобы пролететь через окно и выпрыгнуть уже на улицу, с другой стороны дома. Но осуществить задуманное не получилось. Крепкая рука обхватила ее за лодыжку и дернула назад.
Энира бухнулась животом прямо на раму, кажется, выбив легкие из своего тела. Ее потащили внутрь дома. Живот будто прострелили раскаленной стрелой, в левом боку оказался внушительный осколок стекла. Хватая ртом воздух, а руками всё, за что можно зацепиться, лира с грохотом упала на пол, расквасив нос. В глазах потемнело, в ушах зазвенело, так что осознание, что ее перевернули на спину, пришло не сразу. Простое зрение дало осечку, поэтому Энира спешно перешла на магическое. Первое, что она увидела, это алую ауру Ларо, стремительно направившую часть себя в сторону лиры. На конце алой была слабая аура серебристо-желтоватого цвета – цвет металла.
Инстинкт самосохранения сработал помимо воли. Эни быстро откатилась и тут же вернулась обратно, с размаху пнув воздух с рубиновой аурой. Грузной тело упало рядом. Не останавливаясь, лира схватила попавшийся под руку кусок стекла и всадила в мортенийку. Надеясь, что попала куда-нибудь в глаз, сердце, печень, Энира тяжело поднялась и сразу же упала, получив сильный удар в ногу. Поцеловавшись с полом левым боком, лира закричала. Кусок стекла, что торчал в ней, вошел еще глубже от удара.
Ничего не соображая, Энира лишь услышала на ардальском: «Сдохни, тварь!»
– Вирнас, фирмут, звирт!
Стоило произнести эти три волшебных слова, которые лиру заставил запомнить Тэйп, лоб, затылок и позвоночник девушки пронзила такая адская боль, что от собственного крика зазвенело в ушах. Воздух вокруг стянуло, будто высасывая из кожи все соки. Секунда, и раздался треск, взрыв и тишина.
Не в силах более терпеть эту невыносимую боль, колотившуюся внутри черепа, Энира крикнула слово-ключ, отменяющее действие медальона:
– Санрив!
Разрывающее чувство в голове исчезло. Что произошло, лира не знала. На нее больше никто не нападал, но даже если бы напали, сил на борьбу не осталось. Не замечая льющихся слез, девушка потянулась дрожащими руками к стеклу в своем боку.
Огласив комнату новым криком, Энира с трудом вытащила осколок, поранив еще и ладони. Было так больно, что она, не стесняясь, рыдала навзрыд. Именно поэтому ей не сразу удалось вспомнить, что у нее есть квихельская исцеляющая настойка. Прыгающими пальцами лира нащупала крохотную бутылочку черной жижи, найденной у Сарахи в сундуке. Стекло сосудика не разбилось, благодаря магии. Целебная настойка была слишком дорога и ценна, а учитывая, что она предназначалась для квихельмов, которые постоянно находились в смертельных битвах, маги Квихла нашли способ защитить хрупкое стекло.
Жидкость отвратительного ядреного, прогорклого вкуса тяжело упала в желудок. По венам тут же полился огонь, идущий к повреждениям. Больнее чем получать раны – это только их очень быстро заживлять. Бесконечно долгую минуту, лиру корежило на полу, пока адское пламя по всему телу не затихло.
Еще пару минут пришлось потратить на осознание себя в этом мире и пространстве, после чего Энира на трясущихся ногах поднялась. Она глянула на распластанную возле стены мортенийку, изрезанную какой-то страшной силой так, что на лице не осталось человеческих черт, а некоторые части тела вовсе лежали чуть в отдаление. Измученное сознание отметило все эти факты, но в ужас не пришло.
Раны затянулись не до конца, пройдет еще много часов, прежде чем от них не останется и следа. Страдания они, конечно, еще приносили, но по сравнению с уже перенесенной болью – это были легкие, невесомые мотыльки. Доковыляв до выхода, Энира увидела развернувшуюся бойню. Пятеро мортенийцев валялись мертвые, а вот четверо всё еще вели бой с квихельмами. Киф уже практически разобрался с атакующим его одним ардальцем, а вот Юхан ушел в глухую оборону, пытаясь спасти свою жизнь от одновременно нападавших на него троих мужчин.
Про себя застонав, лира бросилась к Фалемоту. Находясь в трех шагах от цели, она громко крикнула:
–Вирнас, фирмут, звирт!
Первый раз, действие амулета Хардрага Энира не видела, зато теперь оценила по достоинству. Голову опять прочертила полоса боли, но за счет квихельской настойки она была не так остра. Проскользив оставшееся расстояние по сочной траве, лира врезалась в Юхана, как раз в тот момент, когда перед глазами вспыхнул белоснежный барьер магического щита.
Два мортенийца ударили защитный купол своими мечами. Сталь одного оружия растворилась сразу, словно кусок масла растаяло в кипятке, заставив своего владельца непонимающе посмотреть на оставшуюся культяпку рукояти. Металл второго звонко врезался в преграду, по инерции отскочив обратно.
– Куда они делись?! – ошарашено произнес на ардальском мортениец, который до этого отдавал распоряжения.
Это было последнее, что он произнес в своей жизни. Щит неожиданно треснул и с уже знакомым дребезгом разлетелся острыми шипами, уродуя тела мортенийцев.
– Карда-а-аш! – изумленно протянул Юхан, задыхаясь от продолжительной битвы.
Оторвав взор от тошнотворной картины разорванной плоти, Энира глянула на друга, поняв смысл фразы мортенийца. Юхан стоял полупрозрачный, а посмотрев на свою руку, лира поняла, что полностью невидима.
– Санрив… Киф! – испуганно воскликнула Энира, переведя взгляд на друга.
Гальморт как раз вытаскивал один из шипов щита из своего плеча. Похожий шип торчал у него и под ребрами, а щеку прорубила глубокая кровавая борозда.
– Прости! Ты так хорошо справлялся, по сравнению с Юханом, что я совсем про тебя забыла.
– О, приятно слышать, – беззлобно произнес Гальморт, со свистом выпустив воздух, вытащив очередной осколок из икры.
То, что его зацепило всего несколькими снарядами, было просто настоящим чудом. Его сопернику повезло много меньше. Торчащий длинный шип из его уха красноречиво говорил о причине смерти.
Лира быстро подбежала к другу. Выяснив на практике, что ее ладони несут успокоение ранам, Энира суетливо приложила левую ладонь к ребрам Кифа, второй же уверенно выдернула шип. Достав оставшуюся бутылочку, несколько капель драгоценной настойки квихельмов она размазала по ране. Лир Гальморт удивленно уставился на подругу, до этого не подозревая о ее способностях. Как только она убрала руку, Киф зашипел.
– Надо убираться, – раздался за спиной голос встревоженного Юхана.
Лира даже не успела головы повернуть, как почувствовала, что ее бесцеремонно дернули, ставя на ноги. Кифа ожидала та же участь. Возмущенная таким обращением и тем, что даже не дали дух перевести, Энира недовольно спросила:
– Господин! А куда мы так спешим?
– Один из этих лысых шакалов что-то передал через переговорник, – игнорируя ехидный тон, ответил Юхан. – Что же интересного он мог там передать, как думаешь? И как скоро сюда понабежит еще парочка десятков лысых голов?
Посчитав слова друга более чем убедительными, Энира резко поменяла тон, обратившись к Гальморту:
– Пошевеливаемся, Киф, пошевеливаемся! Я вижу, что ты ранен. Нас, знаешь ли, тоже в бока не целовали.
– По твоей кровавой маске под носом, я это уже понял, – хмыкнул лир Гальморт, направившись в сторону пятнадцатого поля.
Глава 4.
Похищение
Восточный султанат
Керибюс, столица
3038 г.
В десять утра, таверна «Дикая Роза» была пуста. Лишь тщедушный старичок, просидевший всю ночь в углу зала, выпивая, теперь благополучно оглашал окрестности своим храпом. Остальные посетители с рассветом разбрелись кто по домам, а кто по своим номерам. Поэтому свидетелей развернувшейся за стойкой бара сцены не нашлось.
– Рикка, мое терпение подходит к концу. Ты вынуждаешь меня прибегнуть к крайним мерам! – пытаясь открыть задвинутую на магическую защелку дверцу барной стойки, прорычал черноглазый мужчина в дорогой одежде, что очень не вязалось с окружающей обстановкой.
На противоположной стороне, облокотившись спиной и локтями на стол, залилась громким смехом молодая девушка, запрокинув голову. Мужчина жадно впился взглядом в белоснежную шею и дальше заскользил вниз к глубокому декольте синего платья, оголяющего мягкие плечи и высокую грудь. Оттолкнувшись от столешницы, девушка плавными движениями, словно качающаяся лодка на мягких волнах, направилась к разъяренному богачу.
Подойдя почти вплотную, она, сначала, ленивым движением перебросила ярко-рыжие, словно жидкий огонь, волосы, а после, томно вздохнув, соблазнительно улыбнулась.
– И каковы же будут крайние меры, Жан? – не сказала, а мурлыкнула Рикка, смотря в темно-карие глаза, которые уже почернели от безумия и похоти.
– Если ты не скажешь мне «да» добровольно, я выкраду тебя и сделаю своей насильно! И никакие силы мира не остановят меня, даже твой отец!
Риккарда (или, как чаще звали ее в миру, Рикка) шаловливо провела пальчиком по худой щеке, покрытой сизой щетиной. Мужчина тут же жадно схватил девушку за талию и грубо прижал к себе, проклиная дверцу барной стойки. Рикка вновь заливисто рассмеялась.
– Полноте, мой милый гран, – пытаясь оттолкнуть от себя Жана, кокетливо проворковала она. Однако гран лишь крепче прижал Риккарду к себе, бесцеремонно схватив ее за ягодицу.
Как бы ни были опасны подобные игры, Рикка всегда их любила. Сейчас мужчина начал терять над собой контроль, а значит, щекочущую нервы игру пора переводить в порядком надоевшие занудные объяснения. Умело вытащив из-за пояса грана Савожа маленький кинжал, девушка ткнула острием в шею мужчины.
– Ты не сделаешь этого, Рикка, – хриплым не от страха, а от вожделения голосом проговорил Жан, по-хозяйски сжав мягкую желанную плоть.
– Ты будешь удивлен, гран, – обволакивая взглядом своих черных глаз, щедро подведенных сурьмой, манко улыбнулась девушка, попутно надавливая на рукоятку кинжала.
На шее Жана выступила кровь. Мужчина испуганно отпрянул и прижал ладонь к месту укола.
– Как ты посмела!? – в бешенстве выпалил гран, увидев кровь на своих пальцах.