Мой отец был священником. Ну, то есть официально я был сыном Жака-охотника,
а его вдова была поварихой у местного батюшки. Но в деревне всегда все все знают. К тому же моего отца в деревне уважали. Он искренне верил, умел душевно поговорить с людьми, не брал лишку с бедняков, закрывал глаза на поклонение местным духам, но сам активно и честно молился Христу. В общем, он был хорошим священником и неплохим отцом.
Он знал, что ему нечего завещать своим детям, ибо после смерти все его имущество наследует церковь. Поэтому постарался удачно пристроить своих сыновей пока был жив. Старший, Пьер, стал егерем у барона, средний, Жанно, женился на единственной дочке папаши Арно, нашего трактирщика. Ну я, с детства проявлявший интерес к книгам (у отца их было аж две- библия и молитвенник) и навострившей болтать не на только на французском, но и на немецком, благодаря одному охраннику, застрявшему у нас на зиму со сломанной ногой, и даже осилившему с помощью отца начатки латыни, был отдан послушником в местный монастырь. Оттуда, благодаря своим способностям к языкам и подаркам отца, я был послан в нормандский колледж Сорбонны, где и начал учился на артистическом факультете, изучая семь свободных искусств.
То, что я уже выучился читать и писать, а так же говорить на латыни, во многом помогло мне относительно быстро, за четыре года окончить факультет. Жил я в колледже, а деньги на еду и одежду зарабатывал, как и многие другие студенты, перепиской книг.
За время обучения мне удалось познакомиться и с парой молодых монахов бенедектинцев из монастыря святого Михаила, где я рассчитывал принять постриг. А пока выучился, хотя и не до конца, у одного из них арабскому языку. На факультете я довел свою латынь до очень приличного уровня, став одним из лучших знатоков этого языка среди студентов моего курса. Если учесть что к этому моменту еще и выучил начала греческого, то неудивительно, что меня стали называть Луи Полиглот.
Вскоре после того, как мне исполнилось восемнадцать лет я получил известие о смерти отца и матери. Она ушла первой, а он после ее смерти сильно сдал и не пережил зиму. Известие об этом пришло ко мне весной, когда я сдавал экзамены для окончания учебы в артистическом факультете. Дом отца занял новый священники, так что в Нормандии меня никто не ждал. Зато преподаватели сообщили мне, что университет готов за счет церкви позволить мне продолжить обучение на старшем факультете. Их было три - богословский, юридический и медицинский.
Честно говоря, ни юриспруденция, ни медицина меня не привлекали. Я подумывал о богословском, поскольку там много времени занимали рассказы об устройстве мира и о других странах. В то время я рассчитывал принять постриг, и стать библиотекарем в каком-нибудь монастыре, имеющем большую библиотеку. Я знал, что многие монастыри, располагают огромными библиотеками, насчитывающими сотни томов и свитков. Нередко они получали значительный доход, когда переводили книги с арабского на латынь, а затем продавали их.
Однако, все пошло по другому.
Ко мне обратился один из профессоров Сорбоны, Матиас Чех.
Он преподавал на артистическом и медицинском факультете. Строгий и даже безжалостный преподаватель, он много знал.
Говорили, что он был сыном купца, затем воином ушел в крестовые поход, потом долго воевал за Гроб Господень. После ранений приехал домой, окончил университет где то далеко на Востоке, чуть не в Чехии, затем приехал в Сорбонну и стал преподавать здесь.
Он предложил мне работу на лето- сказал, что в одном знатном семействе есть несколько книг и их надо переписать. Я согласился. Потом мы долго кружили по улицам Парижа, пока я совершенно не запутался, хотя думал, что неплохо знал город. Наконец мы попали на небольшую улочку, точнее переулок. Здесь мы постучались и нам открыли дверь.
Матиас провел меня внутрь большого двора, где отвел в комнату. И объявил, что отныне я являюсь его учеником, и членом Ордена Гермеса, хочу я этого или нет.
Испуганный, я попытался бежать при первой возможности. Но стоило мне подойти к забору, как меня охватила чувство, как будто бы меня начали поджаривать заживо.
Чем ближе я подходил, тем жарче мне
Так я попал коллегию Ордена Гермеса, где стал учеником мага.
Первый годы для меня протекали так же как и раньше. Я учился.
Но от университета коллегия очень сильно.
В университете сами студенты выбирали профессора, и каждый профессор четыре раза в год участвовал в открытом диспуте, когда он должен был ответить на любой вопрос.
Здесь все было намного строже.
Обитатели четко делились по разрядам
1) челядь
2) служители-доверенные слуги
3) маги.
Я относился к третьему разряду.
Но внутри каждого разряда так же существовали свои градации.
Так, среди служителей шло разделение по профессиям, среди чародеев на учеников и магов. А среди учеников шло разделение на учащихся различных кругов с первого (начального) по седьмой .
И хотя все представители челяди должны были выполнять приказы учеников, а спутники уважать их, для магов любой ученик был пылью под ногами. Каждый ученик получал знания в зависимости от того, к какому кругу он относился. И только сдав соответствующие экзамены он переходил на другой круг, т.е. получал доступ к новым книгам, лекциям учителей и возможностям для опытов.
Став учеником мага, я стал членом послушником первого круга.
Очень быстро, буквально в течении пары месяцев, я сдал экзамены на знание септиума и знание латыни. После этого я вступил во второй круг, сровнявшись со многими учениками, которые нередко вступали в Орден в 12-14 лет. Определяющим для того, что бы тот или иной ученик был принят, был факт наличия способностей и предсказание о том, что данный ребенок может стать магом. К сожалению, предсказание это неточная наука. Как нам объяснили, предсказатель видит дороги жизни человека, но какую дорогу или тропинку изберет человек, он не знает. Вообще второй круг больше всего напоминал обучение в университете на одном из старших факультетов. Здесь мы получали знания об окружающем мире, его истории и особенностях. Но с точки зрения магов.
Так, мы изучали историю Ордена Гермеса, слушали рассказы о древней магии египтян, вавилонян, персидских жрецов-магов, мистериях фессалийских ведьм и теориях Пифагора, школе платоников и культе Меркурия.
Так же мы получали сведения об основных традициях магии нашего времени.
Нам рассказывали о церковных магах, объединенных в белую лигу.
Нас учили, что хотя они обращаются к магии на основе богословия и веры, но фактически они используют магию похожую на нашу.
Но поскольку ключом к их магии является не понимание, как у Ордена, а слепая вера, то они часто склонны к фанатизму и столкновениям по богословским вопросам, нередко считая друг друга скрытыми или открытыми еретиками. Тем не менее, именно лигеры были для нас самыми опасными противниками или самыми желанными союзниками.
Со смехом были отвергнуты робкие предположения о том, что лигеры контролируют церковь. Было сказано, что их фанатизм делает из них плохих политиков, так что они редко получают даже посты епископов, тем более что на них обычно претендуют младшие сыновья знати.
Нас также ознакомили с новыми теориями о том, что сила лигеров растет там, где много верующих, и возможно, их магия подпитывается верой других людей.
Говорили нам и о круге ведьм, точнее множестве кругов, ковенов и шабашей, которые строились на поклонении старым Богам, в лице которых ведьмы и колдуны поклонялись силам природы. Было сказано, что отдельные члены Круга обладают серьезной силой или могущественными союзниками. Однако там, где маги Ордена повелевали, колдуны и ведьмы подчинялись, перенимая мышление своих повелителей.
Члены круга были сильны своей властью над живыми существами, умением превращаться в животных и союзами с могущественными духами. Наиболее могущественные из них сливались с духами волка и других животных, превращаясь в могущественных полулюдей -полуволков. Но при этом, в отличие от Ордена, они не имели строгой дисциплины и эфективной организации.
Говорили нам и о тех несчастных, кто получал доступ к миру духов без всякой подготовки. Нередко они получали взамен умение видеть то, что было отдаленно от них временем и пространством. Но взамен они теряли свой разум.
Рассказывали нам и об иностранных магах.
Колдуны северян были жадными грабителями и свирепыми варварами, умевшими с помощью рун повелевать духами и душами мертвых, способных превращать воинов в одержимых духами животных сумасшедших. Нам описывали их как свирепых, но простоватых врагов, напоминающих глупых великанов из детских сказок.
Чародеи мавров напротив, были коварными интригами, способными появляться и исчезать в разных местах и манипулировать разумом, на уровне достойном мага Ордена. Впрочем, в прямом бою, как нас учили, они были намного слабее наших магистров.
Кроме магов, мы получали сведенья и о других созданиях других миров. О демонах, обладавших огромным могуществом и желавшими поработить любого, что бы наслаждаться болью, которая для демонов заменяет питье и еде. Нам говорили о коварных малефиках, которые служат демонам, принося им жертвы в обмен на помощь. Но учили что эти инферналисты сами при этом становились рабами демонов.
Рассказывали и о нежити, изгоняемой лигерами, но покорной магам Ордена и северным магам. И о нелюдях, потомках языческих богов, весьма могущественных в отдельных местах, но слабых за их пределами.
Наряду с изучением мира мы активно изучали и различные языки. Даже для меня это было трудно. Кроме четырех известных мне языков, которые я должен был довести до совершенства, я должен был выучить греческий, кастильский и иврит.
Сдав экзамены, я в двадцать один год стал учеником третьего круга.
Теперь я мог покидать часовню. Но магия уже заинтересовала меня.
До достижения этого уровня круга мы почти не общались с магами. Начальные знания нам преподавали ученики шестого-седьмого круга.
Именно теперь, с третьего круга, начиналось наше обучение реальной магии. И если до этого нас учили обычным предметам, то теперь наши наставники брались за нас всерьез. Медитации, зубрежка, участие в ритуалах, снова зубрежка, выполнение различных заданий учителя-все это занимало почти все наше время.
Но основным было изучение точнее, управлении духами с помощью ритуалов и знания их имен.
Именно здесь и выяснялось, кто из нас был по настоящему талантлив в магии, а кто бездарен. Впрочем, могучие маги могли и подтянуть ученика. История бездарного Джарвиса, благодаря своему ментору ставшим настоящим магов, давно стала легендой среди учеников. Но меня никто не подтягивал. Матиас считал, что ученики сами должны добиваться успеха.
Переходом на следующий круг было самостоятельное проведение ритуала. И тут я застрял. Нет, теоретические знания у меня были, как и вера в то, что магия работает. Но у меня лично не выходил ни один, даже самый простой ритуал.
Сначала все считали, что вот еще немного, еще чуть-чуть.
Потом многие мои товарищи перешли на третий, а то и четвертый круг.
Надо мной стали посмеиваться. Надо мной и моим ментором.
Я относился к этому спокойно. Мое положение уже позволяло мне сделать пару гадостей любому, ну ладно, почти любому, служителю. А паре особо веселых учеников я банально набил морду, благо парень я был крепкий. Что касается магов, то тут я ничего поделать не мог, но и сталкивался я с ними мало. А вот магистр Матиас относился к происходящему более нервно. Он упорно пытался научить меня своему любимому мастерству Управления Огнем, но его судорожные попытки и ожоги за непослушание не вызывали у меня никакого энтузиазма.
И вот, когда мне стукнуло уже 25 лет, мастер Матиас взял меня с собой в одно из своих многочисленных путешествий. Добравшись верхом до Орлеана, мы пересели на корабль и поплыли вниз по Луаре.
Затем мы снова сели на лошадей и проехали через Пуату, что бы попасть в Бретань. Здесь мы долго плутали по лесам и горам, пока не оказались в небольшой деревне. Местные жители встретили нас не слишком любезно. Косых взглядов хватало.