— Алекса уехала. Заполучив камень, она потеряла всякий интерес к нашим местам. А я догадался, что ты так и скрываешься тут.
— Отличное убежище от солнца. Для бродяжки, как я, почти реальный дом.
Моё сердце сдавила щемящая грусть. Можно ли назвать домом это сырое, пропахшее гарью, здание? Почему женщина, сделавшая нам много добра, должна прятаться тут, зная, что в любой миг за ней могут явиться безжалостные байкерши-охотницы?
— Послушай, Кристиана, как только стемнеет, приходи ко мне в гости. Мы станем пить чай с…
— Я не явлюсь к тебе в гости. Я давненько уже не пью чай. Но в любом случае благодарю, что пригласил.
Настала пора прощаться, но я не хотел уходить и оставлять Кристиану одну.
Заместо этого я подошёл поближе, присел на пол и, желая отодвинуть прощание, спросил:
— Как это этот стрёмный кристаллик способен уничтожить нас всех?
— Сам по себе камень не опасен. Он только частичка магического камня, который явился в наш мир в далёкие года. В течении всей человеческой истории люди пытаются завладеть кристаллом, веря, что он даст им неограниченную власть. В действительности кристалл является ключом, который открывает врата между миром живых и мёртвых. Тот, кто завладеет камнем, сможет превратить землю в ад. Пару раз подобное почти удавалось… Шрамы на теле реальности никогда не исчезнут… — Пробубнив неясную фразу, Кристиана умолкла, думая о чём-то своём.
— А дальше?..
— Попытки завершались неудачей, ведь постоянно появлялись люди, которые преграждали путь злу. Как-то они разбили камень, лишив его волшебной силы. Но ключ нельзя уничтожить. Осколки кристалла всегда стремятся соединиться воедино.
— А нельзя было выкинуть эти осколки в океан, замуровать где-нибудь?
— Ни море, ни где-либо ещё, ничего не удержит осколки. Они так и так окажутся у людей. Лишь воля человека может открыть путь адским демонам. И лишь воля человека может помешать частям камня соединиться. Но те, которые будут охранять осколки, станут страдать. Кристалл притягивает несчастья и боль. Потому я не хотела длительно оставлять его у Тимофея. Хорошо, что камень достался охотнице, я бы по-любому не сумела его удержать. И кому известно, к кому бы тогда он попал? Кровавая Алекса способна на ужасные вещи, но она делает их во имя добра. Эта женщина искренне презирает всё, связанное с тьмой. Много лет назад от колдовства умерли родители Алексы и теперь она мстит, выжигая пламенем зло. Пока осколок у Кровавой Алексы, тот, кто жаждет раскрыть врата, будет в пролёте.
Кристиана смолкла. Мои глаза понемногу привыкли ко тьме и я внезапно увидел, насколько у неё больной и несчастный видок.
Возможно, вампирша испытывала голод, и я тут был неоправданным риском. Но всё-таки я не хотел думать о том, что сейчас мы навсегда распрощаемся.
Кристиана в задумчивости смотрела выше моей головы.
— Но всё-таки… — пробормотала она.
— Ты о чём?
— Я подумала, что человек невольно проникается духом того, с чем сражается. — Она невесело улыбнулась. — Остаётся надеяться, что кристалл у надёжного человека. Это же последний осколок камня и кое-кто почти собрал головоломку дьявола.
— Кто?
— Для тебя её имя значения не имеет. — Вампирша плотнее завернулась в плед. — Хватит болтать. Я устала и хочу побыть одна. Днём мне трудно бодрствовать.
Я вынужден был встать и пойти к выходу, озарённому светом солнца.
Про себя я искал причину остаться.
— Поспеши, папа очень хочет тебя увидеть. После того, как вас украли, ему дали совет возвратиться в город, но он остался. Я случайно услышала, как он говорил кому-то о твоей пропаже, и, допетрив, в чём дело, отправилась к ферме. Не вынуждай его ждать. Прощай, Стас.
— Прощай, Кристиана.
Я понял, что больше никогда её не увижу и с тяжёлым сердцем неторопливо вышел из разрушенного дома. Палящее солнце слепило мои глаза, привыкшие к темноте…
Часть третья. Праздник мёртвых
События, случившиеся в Борисовке чуть не испоганили все каникулы.
Как только я вернулся из вампирского плена, папа торопливо покинул дачный посёлок, решив там больше никогда не появляться. По приезду в город я продолжительно разговаривал со следователем, который вёл дело о похищении людей маньячкой-<<вампиршей>>.
Положение спас длительный, в один месяц, отдых на море.
Посещение курорта позволило отлично провести отдых и выкинуть из головы неприятные воспоминания. Только подобное к Кристиане не относилось. Я думал о ней каждую ночь, воображая красивое и грустное лицо вампирши. Мы возвратились домой 31-го августа. Я с нетерпением ждал первого сентября, чтобы поскорее отправиться в школу, в новый учебный год, потому что истосковался по своим школьным друзьям. Печалило лишь то, что по расписанию первым уроком поставили биологию, которая наводила страх и на двоечников, и на отличников. Первый учебный осенний день был тёплым, солнечным, но в воздухе уже сквозило лёгкой тоской в предверии длительной зимы.
Однако, впадать в меланхолию не было времени: знакомые, встречавшиеся на улице, отвлекали от грустных мыслей. Мальчишки и девчонки сильно изменились за лето — стали выше, взрослее, загорели на славу. Смотря на радостную толпу около школьных дверей, было ясно, что практически все смогли толково распределить короткие месяцы лета. До первого звонка на урок оставалось пока минут 15, но класс уже заполнился учениками. В центре внимания одноклассников стал посетивший этим летом Италию Витя Барышев.
Гордый Виктор сидел на столе и раздаривал друзьям мелкие сувениры и то и дело рассыпался непонятными фразочками.
— Буон джёрно, Акуличев! — Он заметил меня и энергично помахал рукой.
— Привет, синьор иностранец!
— Осторожно, Сергуня идёт! — раздалось за спиной.
В класс вошёл Сергей Ивойлов, за которым всегда шли мелкие происшествия. Вот и сейчас неуклюжий и рассеянный Ивойлов успел задеть на парте чьи-то тетрадки и они упали на пол, ко всему прочему он наступил кому-то на ногу.
Увидев меня, он тут же сообщил:
— Ты представления не имеешь, Стасик, в какие приключения мы попали! Помнишь двоюродного брата Полины Толкачёвой, Зига?
— Помню, — кивнул я.
Его невозможно забыть. Как только Зиг приезжает в Москву, всё вокруг переворачивается кверх ногами.
— Так вот, я, Полинка и Зиг провели отдых на Чёрном море и попали в невероятную историю!..
Только я уже не слушал Ивойлова — пытаясь быть незамеченным, в класс тихо проскользнул Женя Ханов. Хотя, в таком виде он навряд ли мог стать невидимым — его волосы, немного отросшие за лето, были выкрашены, как у гомосека, честное слово, в насыщенный алый оттенок! Я не видел Ханова с июня и потому мигом заметил, как он сильно изменился. Женя побледнел, осунулся, его взгляд был рассеянным, а движения порывисты и резки. Нелепый гомофобный оттенок волос придавал ему вообще странный, <<потусторонний>> видок. Звонок прозвенел. Все мигом расположились за своими партами, напряжённо прислушиваясь, когда станут слышны шаги приближающегося к классу учителя биологии. Только вместо грозного Нурлана Александровича в класс влетел растрёпанный и, как всегда, опоздавший Панкратов.
— Нурлан Александрович заболел! — Его слова перекрылся рёвом восторга. Тимофей громко хлопнул рукой по столу и, едва шум чуть сбавился, добавил: — Его заменит какая-то женщина.
За дверью стали слышны уверенные шаги, и стоило Панкратову усесться за своей партой, как в класс биологии вошла та, о ком он говорил.
— Здравствуйте! Я ваша новая преподавательница биологии, Александра Вла…
— О! — послышалось в середине ряда и Ханов, лишившись чувств, стал медленно сползать со стула.
Бесцветные глаза Кровавой Алексы отразились изумлением.
Она зорко осмотрела класс и негромко произнесла:
— О, старые знакомые… Какая приятная неожиданность!
Только я и Панкратов обратили внимание на реплику новой учительницы. Больше никто. Все были заняты упавшим в обморок Хановым. Спустя минуты две он зашевелился, застонал и открыл глаза.
Я поднял руку:
— Александра Владимировна, можно мне проводить Ханова в медпункт?
Она не возражала. Я подхватил Ханова и вывел его из класса.
— Охотница пришла за мной, — прошептал он.
— Нет, скорее всего, Женя. Алекса сама удивилась, когда увидела нас.
— Нет! Она сожжёт меня вместе со школой!
***
Ханов рыдал. Я успокаивал его и думал о том, зачем к нам в школу явилась охотница на вампирш. Она оказалась тут не случайно, но вряд ли стала бы изображать школьную учительницу лишь затем, чтобы разделаться с Хановым. Наверное, Кровавая Алекса преследовала другие цели, неизвестные нам.
Женя умылся в мужском туалете, пригладил волосы рукой и отважился приблизиться к кабинету биологии.
Он робко постучал в приоткрытую дверь:
— Я могу войти?
— Да.
Алекса продолжала объяснения. Я сел за свою парту и открыл тетрадь…
***
Никита Данилович не отличался оригинальностью и начал год с сочинения на тему <<Как я провёл лето>>. Ивойлов, сидевший около меня на уроках литературы, тут же начал делиться впечатлениями о летних каникулах. Серёжка был известным фантазёром, ему не шибко верили, но с интересом слушали. На сей раз он решил поразить мою фантазию совсем фантастической историей о призраках, которые обитают в зеркалах. Я слушал его рассказ, думая о том, что событиям, произошедшим в Борисовке, не поверил бы даже Ивойлов.
— …тогда Зиг вылез из окошка клуба и спустился по пожарной лестнице…
— Ивойлов! — Окрикнул Никита Данилович. — Ещё слово — и пойдёшь болтать свои истории за дверь! Ханов!
Женя побелел и испугано поднял глаза на учителя.
— Ханов, поднимись! Ты на кого похож?! У нас школа, а не ночной клуб! Оказался бы на твоём месте какой-либо Барышев, я бы не удивился, но ты… Завтра чтоб привёл волосы в норму, либо я вызову твоих родителей!
Ханов, сидевший передо мной, опустился за парту и обхватил руками голову. Время подходило к середине урока, и я, перестав обращать внимание на происходящее, вплотную занялся сочинением. Чтобы получить <<5>> у Никиты Даниловича, нужно нафантазировать незатейливый сюжет о конструктивно проведённых месяцах лета.
Допустим, сообщить о том, как я помогал дедушке окучивать картошку, перекапывать землю, косить траву. Эта информация совсем не соответствовала действительности, но производила положительное впечатление на нашего учителя литературы. Слова ровно складывались в предложения, ложась на бумагу, работа шла, но тут что-то внезапно укусило меня в руку. Я отмахнулся и продолжил строчить, когда какое-то призрачное насекомое опять кинулось на моё запястье, что я не смог сдержать испуганный возглас.
— Акуличев!
— Я уколол палец, Никита Данилович.
Перевернув страницу, я удивлённо посмотрел в тетрадь — страница вымазалась в чём-то красном.
Пятна были схожи с кровью.
Несколько мизерных ранок на руке припухли и кровили. Ещё пара была на указательном пальце.
Вспомнив о кровососках, я внезапно решился на откровенность.
Я пихнул Ивойлова локтём и прошептал:
— Сергей, тебе известно, кто наша новая учительница биологии? Только никому не говори. Она охотница на вампирш. Упырихи зовут её Кровавой Алексой и боятся не меньше солнца. Она меня и Панкратова вызволила из вампирского плена и чуть не сожгла Ханова на костре.
— Да ладно! — Ивойлов буквально вытаращил глаза. — Поведай подробнее!
— Ивойлов! Акуличев!
Я склонил голову над тетрадкой и задумался, переписать ли снова испорченную страницу либо попытаться стереть алые пятна ластиком.
***
Около ворот школы меня окликнул запыхавшийся Панкратов. Мы не виделись со времени приключений в Борисовке, и ощущалось, что ему хочется поделиться со мной новостями, накопившимися за лето.
Некоторое время мы шли в молчании, но затем Тимофей забежал вперёд и заискивающе произнёс:
— Стасян, просьба есть к тебе. Могу сказать, вопрос жизни и смерти.
— Что произошло?
— Ты такой способный и талантливый! Умоляю тебя, нарисуй портрет Кристианы, ведь у меня нет ни одной её фотки.
Не было необходимости объяснять мне значение его просьбы. Когда Панкратов увлекался очередной киноактрисой, он собирал все фильмы и сериалы с её участием, искал интервью в журналах и на вполне сносном английском писал письма в фан-клубы. При этом он говорил, что его жизнь разбита, вздыхал, переживал, но при этом чувствовал себя довольно счастливым. Теперь на месте актрисы оказалась такая же далёкая и недосягаемая вампирша, чья недоступность вполне устраивала Тимофея. Я хотел признаться, что сам постоянно накидываю на каждой бумажке профиль Кристианы, но зачем-то промолчал.
— Ну так что, Стас? — прервал мои раздумья Тима.
— Это не просто, знаешь ли. Мы виделись мельком, в полумраке, и я совсем не умею рисовать портреты!
— Стасян, миленький, попытайся. Я должен её видеть, я не могу без неё жить!
— Тим, вспомни, про скольких знаменитостей ты говорил то же самое.
— Ой, не сравнивай! То были мимолётные увлечения, а это моя первая и настоящая любовь!
Болтая, мы незаметно дошли до двора Тимофея. Я присел на скамью и рассматривал детишек, играющих в песочнице.
— Пойми, Кристиана — вампирша, — убеждал я Панкратова. — Мне самому её жалко, знаешь ли. В нашу последнюю встречу я хотел помочь ей хоть как-то улучшить жизнь, но… Она — вампирша, и тут больше обсуждать нечего!
— Стас, зайди ко мне на минуту, — внезапно попросил Тимофей.
Я спешил домой, но оставлять Панкратова одного после такой беседы было жестоко. Мы пешком взобрались на 4-ый этаж. Тима отпер дверь и проследовал к себе в комнату. Интерьер комнаты мог произвести неизгладимое впечатление на слабонервного. На столе, полках и диване валялись книги и DVD в ярких обложках, стены были обвешаны плакатами, с которых на меня глазели окровавленные и клыкастые лица…
— Впечатлило? Теперь я собираю всё, связанное с вампиршами. Тут вот список фильмов и сериалов, пока не попавших в коллекцию. У тебя таких нет?
Я помотал головой:
— Папа не переносит американские фильмы и сериалы.
— Возможно, ты всё-таки смотрел фильм <<Вампирши>>?
— Я не помню.
— Такое кино нереально забыть, я полтора часа находился в шоке. Вообрази, охотницы устроили налёт на дом за городом, в котором прятались вампирши. Стас, я ни разу не видел настолько жестокого отношения к этим несчастным! В них стреляли специальным оружием, а затем с помощью лебёдки вытаскивали на солнце! Ужас!
— Это выдумка.
— Выдумка! Думаешь, Кровавая Алекса поступила бы по-другому? Если Кристиана погибнет, я умру от печали. Мы обязаны быть вместе! Ради любви я готов пожертвовать всем, стать таким, как она. — Синие глаза Панкратова засияли от подобной идеи. — Я хочу разделить её судьбу. Мы уйдём во тьму, станем вечно страдать и любить…
— Скажи про это нашей новой учительнице биологии, она прикончит тебя заранее, для профилактики! — разозлился я.
Упоминание об охотнице разрешило нам сменить тему беседы, и мы начали обсуждать причины того, зачем байкерша появилась в нашем тихом городе.
Прощаясь, Панкратов пожал мне руку:
— Ты нарисуешь портрет Кристианы?
— Попытаюсь.
Явившись домой, я отложил в сторону невыученные уроки и приколол к мольберту чистый бумажный листок.
Сосредоточившись, воскрешал в памяти внешность Кристианы. Но в скором времени мне уже было не до темноглазой вампирши — в душе поселилась знакомая и беспричинная печаль, пальцы сильно стиснули карандаш. Чужая воля и до этого овладевала мной, но ни разу до этого я не испытывал во время рисования подобного страха, отчаяния и гнетущего ожидания, что скоро случится беда… Рисунок нарисовался за пару минут, а когда странное состояние прошло, я длительно не мог очухаться. Я сидел без движения с закрытыми глазами и опять переживал этот ужас. Когда-то дядя Лёня говорил, что мои видения предрекают то, что будет.
Сейчас кошмары приобрели отчётливость, реальность, и это означало одно — зло приблизилось и пришло время для того, чтобы какое-то ужасное пророчество сбылось.