лапы от стаи диких псов и поцапавшись с вороной, я была как никогда близка к тому, чтобы сдаться. Терпения во мне никогда не было достаточно. Но когда вечером я
вернулась в управление, на вопрос волка: «Как?» — упрямо повторила то, что говорила
каждый день:
— Завтра точно найду.
И на пятый день, на закате, не веря своему носу, я действительно нашла. Не в
бедных кварталах или сомнительных подворотнях, не там, где ожидала найти и где так
усердно искала.
А в мирном жилом районе, где снимали квартиры и комнаты обычные люди.
Четырехэтажный домик из белого кирпича выглядел как игрушечный.
В окне первого этажа можно было увидеть нежно-голубые шторы в цветочек, на
третьем этаже сразу под всеми пятью окнами висели кованые подоконники с
присыпанными снегом ящиками, в которых летом цвели цветы.
В таком доме не было места человеку, способному похитить маленькую
беспомощную девочку, но запах, смешанный с сигаретным дымом, шел именно из этого
дома, из приоткрытого окна на первом этаже.
***
В управление городской стражи я неслась не чувствуя лап и жалея, что у меня нет
крыльев, когда на пути возникали сложнопреодолимые преграды. Как бы замечательно
было просто парить над крышами домов, вместо того чтобы метаться между людьми, слыша вслед ругательства и обещания страшной расправы.
И почему я не пернатой родилась?
Трехэтажное здание управления, основательное такое, из серого камня, находилось
прямо напротив Центрального Банка страны, на центральной, самой большой и
популярной среди горожан площади.
Людей у главных дверей управления всегда было много, это я усвоила еще в
первый день. И больше никогда не ходила этим опасным для мелких зверей путем, предпочитая обходную дорогу, которой пользовались стражники, доставляя или забирая
преступников: по тихой мрачной улочке, неожиданно хорошо освещенной и чистой для
подобного места.
У задней двери управления часто стояла усталая лошадь, запряженная в повозку с
демонстративно зарешеченными окошками. Волк говорил, что для стражи повозки делают
особые, укрепляя каркас и добавляя заговоренные стальные прутья не только на окна, но и
под обшивку. Еще он говорил, что раньше использовались клетки, установленные на
телегах, и был в этом какой-то существенный минус… но дальше я его, как правило, уже
не слушала.
Сегодня лошади не было.
Я пролетела мимо двери, завернула за угол и, с разгона вспрыгнув на узкий
подоконник, забралась по раме на козырек и по стене, цепляясь когтями за выступы и
трещины, доползла до нужного окна. Поскреблась в стекло и через несколько секунд уже
грела отмороженный хвост в кабинете командора.
Мой сбивчивый эмоциональный рассказ он выслушал с невозмутимым видом, потом так же спокойно приказал своему помощнику собирать отряд.
Сам он, конечно же, собирался ехать вместе с отрядом и ловить негодяя. Слишком
велик был интерес волка в этом деле, и некому было запретить ему во всем этом
участвовать.
— Я с тобой, — прошептала я, когда за помощником закрылась дверь. — Я
полезная.
— Конечно, со мной. Как мы без тебя его найдем? Только без глупостей.
— Так точно, босс! — радостно тявкнула я. — Но вообще-то, мог бы уже начать
мне доверять. Я нечисть разумная, сообразительная, способная и очень талантливая.
— Хм-м-м, — ответил он и поднялся, неторопливо собираясь.
***
В квартире на первом этаже жил наш непойманный похититель — мерзкий тип с
прокушенной рукой. Я его по забинтованной ладони узнала, заметила посеревшую, давно
не обновляемую повязку, когда мужик в окно от стражи бросился, и даже заскулила от
восторга.
Не ошиблась! Нашла!
Развивалось все не совсем так, как я себе представляла, но получалось даже
интереснее.
На лестничной площадке стонали снесенные магической ловушкой стражники, в
дверном проеме, вцепившись в косяк рукой и чудом удержавшись на ногах, хрипло
ругался волк, прижимая ладонь к обожженным светом глазам.
А преступник уходил…
С улицы послышались требования сдаться, потом странный звук и сразу за ним
сдавленные стоны.
— У него артефакт, — прохрипел Хельму.
И я запоздало сообразила, что мне сильно повезло.
Во-первых, потому, что волк, как только узнал, из какой квартиры пахнет
преступником, велел мне оставаться на улице. Во-вторых, потому, что я не послушалась и
увязалась следом, но кралась позади, под действие артефакта не попала, единственная
осталась невредимой и могла продолжать преследование.
— Я его поймаю! — пообещала волку и, в три прыжка преодолев маленькую
комнатку, выпрыгнула в окно.
Стражники лежали прямо на дороге, держась за головы и жалобно постанывая, прохожие жались к домам на другой стороне улицы, со страхом и одновременно
нездоровым интересом вытягивая шеи, чтобы заглянуть в оскалившийся осколками стекла
оконный проем.
Запах вел меня в переулок между домами.
Туда я и собиралась бежать, когда рядом со мной приземлился Хельму.
— Веди, — коротко велел он.
Сейчас волк выглядел совсем жутко. Кожа его посерела, глаза запали и покраснели
из-за лопнувших сосудов. Губы посинели… Не волк, а жутик полудохлый.
— Тебе бы к целителю.
— Веди! — рявкнул он, добавив немногим спокойнее: — Сейчас сам не справлюсь.
Не чувствую запахов.
— Слушаюсь, босс, — неохотно сказала я.
След был четким, идти по нему было легко, и я могла бы прибавить скорость…
если бы не Хельму.
Он не успевал за мной, шатался и рисковал упасть в каждом из узких проходов
между домами, что мы прошли, но упрямо брел вперед.
Это могло бы беспокоить меня очень сильно, но даже не в самом лучшем
состоянии волк оказался достаточно быстрым, цель мы догоняли.
На одном из перекрестков наша жертва наступила на осколок, и воздух наполнился
запахом крови, а на грязном, подтаявшем снегу появились приметные красные пятна.
— Неудачник, — пробормотала я довольно. Когда окно собственной квартиры
выбивал и в снег выпрыгивал — не поцарапался даже, а тут на осколке какой-то бутылки
так себе ногу распорол…
— Поторопись, — хрипло велел волк, цепляясь побелевшими пальцами за стену.
Выглядел он как человек, которому уже совсем некуда торопиться и осталось только лечь
вот прямо тут и отойти к предкам. Чем бы его в той квартире ни приложило, сильная была
штуковина.
Я промолчала, оставив свои наблюдения при себе, и начала активнее перебирать
лапами. Хельму сначала серьезно отстал, но скоро подстроился под новый темп и нагнал
меня, нарушая зловещую тишину пустых подворотен хриплым натужным дыханием.
Закат окончательно потух где-то на середине нашей погони, погрузив всех нас в
зимнюю ночь. По сравнению с летней она была не такой глубокой и непроглядной, и
только поэтому я смогла разглядеть в снегу у стены одного из домов блекло
поблескивающий бок странного камня.
— Смотри, — я подхватила его и вернулась назад, к упрямо идущему за мной
волку, — странный какой, а?
Камень и правда был странным. Он будто состоял из двух частей, неровно
скрепленных посередине. Синий прозрачный камень и красный держались вместе за счет
черной матовой закаменевшей субстанции. Даже мне с моими скудными познаниями в
магии было ясно, что камешек этот был создан человеком и, судя по выцарапанным на
одной стороне символам, сделали его не для красоты.
— Амулет, — сказал Хельму, лишь мимолетно глянув на исцарапанный бок, и
засунул камень в карман кителя. — Двухзарядный. Пустой.
— Это мы сейчас что, самого настоящего артефактора преследуем? — удивилась я.
В моем представлении все артефакторы были утонченными, обязательно
немолодыми дядечками, с аккуратной бородкой, ухоженными руками и поблескивающим
на длинном носу пенсне — как тот один-единственный их представитель, что как-то
повстречался мне. И пахло от них химическими реагентами и крепким кофе, а не злобой и
дешевым табаком.
— Не думаю. Я видел момент активации. — Волк еще раз потер глаза — за
увиденное ему пришлось заплатить. — Едва ли этот человек часто держал зачарованные
предметы в руках. Работа с амулетом была бестолковой и неловкой.
— Зато действенной, — не смогла промолчать я. — Все твои люди остались
валяться там же, где их амулет и настиг. Да ты сам скоро свалишься.
Волк скрипнул зубами и будто назло мне ускорился.
Можно подумать, у него были силы на подобные глупости…
Когда до нашей цели оставалось буквально двести метров, Хельму держался уже
исключительно на чистом упрямстве, а я готова была молиться матушке природе, луне и
любым человеческим богам, лишь бы он не свалился к ногам нашей жертвы. Неловко
получится, право слово.
В конце очередного переулка нас ждал тупик, высокая стена, ржавая лестница и
мужик, упорно ползущий по ней наверх. На крышу.
Загрызу, решила я на бегу, длинными прыжками покрывая расстояние, разделяющее меня и лестницу. Нет, сначала прожарю до хрустящей корочки, а потом
загрызу…
Волк что-то крикнул мне в спину, но я не расслышала, а останавливаться и
переспрашивать не было времени.
Лестница под мужиком стонала и шаталась.
Я спешила изо всех сил, но настигнуть его смогла уже только на крыше.
Вцепилась с аппетитом в его ногу, прокусив штанину, и с удовольствием вгрызлась
зубами в жесткое жилистое мясо.
Мужик ахнул, глухо матерясь, схватил меня за шкирку, желая оторвать от своей
ноги, — вероятно, куска мяса ему для меня было не жалко, потому что разжимать челюсть
я не планировала и он должен был бы это понимать.
Когда пропахшие табаком пальцы сжались на моем загривке, я глухо рыкнула и на
выдохе резко выпустила на свободу пламя. Огонь обжег внутренности и вырвался наружу.
Мужик бессвязно взвыл и отдернул руку, позволив мне основательно вцепиться
всеми четырьмя лапами в его ногу.
Штанина подо мной занялась мгновенно, и скоро запах горящей ткани смешался с
вонью от жженых волос и жарящегося мяса. Мужик вопил на одной ноте, размахивая
ногой, чем только сильнее разжигал огонь.
Спустя несколько мгновений он додумался рухнуть в снег, мне пришлось
отпустить ногу и смотреть, как он, скуля и матерясь, барахтается, сбивая пламя.
Небольшой холщовый мешочек, выскользнувший из кармана его штанов, я
заметила, но ослепленный болью, основательно прожаренный похититель этого даже не
почувствовал.
— Что ты с ним сделала? — хрипло спросил Хельму, с трудом забравшись на
крышу.
Я была уверена, что сил ему не хватит, и теперь испытывала приятное удивление.
И даже немного им гордилась.
Волк умел впечатлять.
— Покарала, — отчиталась радостно, отступая в сторону и загораживая собой
мешочек. — А ты не торопился.
Хельму что-то невнятно рыкнул, подошел ко все еще подвывающему похитителю и
какое-то время его разглядывал.
— Он Эдит ударил, — сочла своим долгом нажаловаться я.
Лицо Хельму потемнело.
— Давай его тут быстренько порешим, а в управлении скажем, что не поймали, а?
Тишина затягивалась, мужик затихал, волк всерьез рассматривал мое предложение.
— У него могут быть важные сведения, — наконец неохотно отказался он и совсем
неласково вырубил поджаренного одним ударом.
— Скучный ты, — вздохнула я. — Есть же второй. Его я бы тебе тоже нашла.
— Разговорим этого, — ответил волк, медленно, тяжело закинув обмякшее тело на
плечо. — Получится быстрее.
— Тебе же так неудобно.
— Его нужно как-то спустить. — Волк дернул плечом, поправляя свою ношу. —
Возвращаемся.
На самом краю он опасно покачнулся, заставив мое сердце на мгновение
остановиться. Сомнений не было: с этим ненормальным волком я очень сильно рисковала
в скором времени из рыжей превратиться в седую. Перспективка не радовала.
Пока Хельму спускался вниз вместе с поджаренным, у меня было время
посмотреть, что такого интересного хранилось в мешочке.
Потянула за тесемку и задохнулась от восторга.
— Сокровища, — сдавленно прошептала я, жадно вглядываясь в мерцание
камешков. Это были не просто блестяшки, это были блестяшки, полные магии.
Драгоценные камни, кольца, цепочка с изумрудом… Все такое красивое, вкусное, удивительно-невероятное.
Из всего этого богатства особенно выделялись золотые часы. Они были самым
большим сокровищем, но совершенно не магическим.
Что забыли обычные, пусть и дорогие, часы среди этих богатств, я не знала, но
спустя несколько мгновений, когда снизу послышался недовольный голос волка, поняла
страшное: все это мне придется отдать ему.
Потому что это у-ли-ки. Отвратительное слово, от которого горчило на кончике
языка.
Все… но, возможно, стоит просто предположить, что часы, бесполезная, в
сущности, вещица, уликой не были. Потому что они без магии. Наверное, по ошибке
попали в мешочек.
И нет смысла отдавать и их тоже, только волка ими запутаю. Он решит, что часы
сильно важные, начнет искать, уйдет совсем не в ту сторону, потому что не будет знать, что на самом деле это всего лишь блестяшка. Моя прекрасная блестяшечка…
— Анха! Мне тебя долго еще ждать?! — рявкнул снизу злой волк.
Я вздрогнула, воровато огляделась и быстро закопала часы в снегу.
— Я скоро вернусь за вами, мои золотые, — пообещала, нежно похлопав лапкой
снежный холмик, стянула тесемкой края мешочка, ухватила его зубами и быстро
спустилась вниз, к нетерпеливому оборотню.
— Это что? — спросил он.
Поджаренный лежал у стены прямо в снегу, Хельму сидел рядом с ним, бледное
лицо пошло нездоровыми красными пятнами, и я бы непременно забеспокоилась, не
приметь снег, прилипший к вороту кителя.
Я бы на месте волка растираться снегом из сомнительной подворотни не стала, а я
тарса, нечисть дикая и не то чтобы брезгливая… здравомыслящая просто.
— Это вот его. — Я протянула мешочек волку, махнув хвостом в сторону
похитителя. — Выпал, когда он по снегу катался.
— И что там? — спросил волк, уже заглядывая внутрь.
— Блестяшки, — выдохнула я, алчно следя за покачиванием мешочка.
— Хм-м-м…
— Нам бы вернуться, — напомнила я, с трудом переведя взгляд на лицо Хельму.
Ночи я не боялась, особенно в такой представительной, пусть и потрепанной, компании, но дома ждала Эдит, а мы уже серьезно задержались.
— Да, — сказал волк, попытался подняться, но не смог.
Коротко выдохнул, нахмурился и попробовал еще раз. И еще.
— Все, ты сегодня находился, — сказала я, когда у него ничего не вышло и с
четвертого раза. — Посиди здесь, а я кого-нибудь из твоих приведу.
— Анха…
— Серьезно, босс, тебе сегодня больше всех досталось, подумай немного о себе.
Он упрямо поджал губы и собирался попробовать в пятый раз.
И я решила его не щадить.
— А не хочешь думать о себе, подумай об Эдит. Ты уже и так на свеженький труп
похож, будешь упрямиться, свеженьким трупом и станешь. Не думаю, что мелкая это
оценит, вроде бы только ты у нее и остался.
Хельму отвел глаза и коротко велел:
— Поторопись.
— Так точно!
В одиночку, без необходимости подстраиваться под оборотня, обратно я вернулась
быстро и, только выскочив к дому, поняла, что нас не было от силы минут двадцать.
Выбитое окно все так же щерилось осколками стекла, оглушенные стражники стонали
уже из повозок целителей, а по улице прохаживались стражники свеженькие, здоровые.
Кто бы их ни вызвал, он очень упростил мне задачу.