Человек шёл, вскинув голову и сложив руки за спиной. Старинный сюртук, выправка военная, бакенбарды. Прохожие оглядывались. Но, может, человек вышел прогуляться перед репетицией, вживается в роль и сейчас повторяет про себя какой-нибудь длинный монолог, может быть, из Евгения Онегина, а может, это просто чудак...
Иногда прохожий останавливался и рассматривал дома, видневшиеся сквозь заросли акаций и клёнов. Провожал взглядом машины, стайки школьников, парня с серьгой в ухе. Люди спешили, толпа волнами набегала, обтекала, опять набегала. Человек то извинительно говорил:
- Прошу прощения, сударыня...
То неожиданно выдавал скандальным тоном из прошлого века:
- Милостивый государь...
А люди не слышали его. Они обтекали прохожего, как валун в реке, валун старый, замшелый. Хоть человеку на вид было всего лишь лет тридцать с небольшим. Но всё в нём было будто не ко времени и не модно.
Вскоре человек спустился в подземку, сел на поезд и вышел на станции Заречной. Прогулялся по перрону, промаршировал по лестнице. Привычно, так, будто не раз проделывал это.
Было уже темно, зажигались фонари. Мальчишка обогнал и, вдруг притормозив, разулыбался. Раскланялся, поведя рукой, словно взмахнув перед собой шляпой, и сказал:
- Приветствую, Сильвио! Гуляете?
- Здравствуй, Иван, - видно было, что прохожий очень обрадовался. - Откуда и куда путь держите, сударь?
Человек удивился сам себе и подумал, что вряд ли бы задал этот вопрос хотя бы одному из встреченных сегодня людей. Ему было бы не интересно. Но Ванька, соседский мальчишка, это ведь совсем другое дело, душа нараспашку. Он понял, что по-прежнему стоит и улыбается.
- Я был в универе, - сказал Иван, - потом в клубе.
- Доделал своего... хм... робота?
- Не-а! - Семнадцатилетний Ванька был ростом почти с Сильвио, он пошёл рядом, сунув руки в карманы толстовки и сбросив один наушник на плечо. - С ним всё не так. Он становится лодкой и идёт ко дну, перестраивается в птицу и падает камнем вниз.
Сильвио внимательно выслушал. Он не знал, что сказать. Выглядеть глупцом не хотелось. Но ему почему-то было обидно за Ваньку, и он сказал:
- Ну ты, брат, держись. Если бы я в полку объявил, что переплыву речку, то мне пришлось бы её переплыть кровь из носу, иначе был бы такой конфуз, что хоть из полка беги, а бегать я не умею. Остаётся переплыть речку!
Они рассмеялись. Ванька перекинул рюкзак на другое плечо и деланно небрежно сказал:
- А никто даже и не заметит, что мой Тино не получился. Его просто не возьмут на выставку.
Они дошли до подъезда. Сильвио сказал:
- До свидания, Иван. Я ещё постою.
- До встречи, Сильвио. Скоро ли вы появитесь опять?
- Не знаю, брат, не знаю.
"Если и есть, зачем сюда возвращаться, то, пожалуй, чтобы взглянуть на Лизу", - думал он, уже отстранёно улыбаясь и пожимая Ивану руку. Прогуливаясь по этому странному чужому не чужому миру, Сильвио иногда видел, как Лиза идёт по улице. Походка лёгкая, и вечно что-то развевается: волосы, шарфы, плащ. И читает - даже когда прогуливает пса - свои чудные электронные книги, в которых не нужно переворачивать страницы. Сядет на лавочку и читает. Маленький сын Илюша и пёс Бакля породы неизвестной, - вот и все жильцы её квартиры этажом выше. Но больше всего нравилось Сильвио с ней разговаривать. Лизавета Николаевна была учительницей начальных классов и терпеливо отвечала на все его вопросы. Он ей не говорил, кто он такой, а она пожимала плечами:
- Да вы какой-то ужасный двоечник! Но при этом знание войны двенадцатого года на пять с плюсом...
Сильвио улыбнулся, вспомнив её возмущение, и сказал.
- Да, ещё постою, вечер хороший...
Дверь подъезда распахнулась.
Из подъезда выскочил парень. Влетел с размаху в стоявших на крыльце. Машинально отпихнул Ваньку, тот оступился, с треском свалившись в кусты пионов. Сильвио вздёрнул брови и заступил дорогу. Парень пёр на него, подпрыгнул, как-то виртуозно взлягнул ногами, пнул... И был перевернут на спину в два счёта, улёгся на крыльцо в полный рост.
- Вы, сударь, дурак, - раздражённо сказал Сильвио, отпустив ногу в кроссовке и отряхивая руки. - Извинитесь перед мальчиком, и мы будем квиты.
- Да пошёл ты! - прохрипел, поднимаясь, парень и попытался сигануть с крыльца.
Сильвио поймал его за воротник, куртка затрещала.
- Нет, так не пойдёт, жду ваших извинений... Иван?
Но Иван уже выбрался из кювета, с довольной физиономией вскочил на крыльцо. Тут опять распахнулась дверь, и выбежала старушка. В вязаном жакете, с хозяйственной сумкой, она, схватившись за сердце, потрясала телефоном в дрожащей руке.
- Кошелёк! Он украл мой кошелёк! Приезжайте, тут молодой человек его поймал!.. - старушка кричала то Сильвио, то в телефон. - Налетел как коршун, отобрал... справился... позорник!..
Она заплакала.
- Простите, сударыня, - пробормотал, растерявшись от её слёз, Сильвио. - Так он ещё и вор... и подлец. Что ж ты... Она тебе в матери годится.
Всё это время он удерживал парня рукой на расстоянии. Тот крутанулся пару раз как на привязи, но хватка была мёртвой.
- Отпусти, гад!
Парень как-то удачно извернулся и опять пнул.
Куртка выскользнула из рук. Беглец припустил, петляя вдоль улицы. Сильвио - за ним. Сначала медленно и тяжело, но уверенно набирая скорость. За ними рванул Ванька...
- Деньги! Вся пенсия... - плакала старушка...
Люди оглядывались, останавливались. Не понять, что происходит. То ли помощь требуется, то ли не требуется, то ли - тому, кто впереди, то ли - тем, кто сзади. Преследователи не кричали, не звали на помощь. Мужчина в сюртуке бежал сосредоточенно и молча за парнем в кожаной косухе, парнишка бежал, кажется, за мужчиной. Парень в косухе петлял не очень быстро, но затейливо. Он перебегал через улицу, скрывался за киосками и выглядывал, опять бежал, нырял в подворотни. "Но что такое нынешние подворотни, они все на замке", - думал Сильвио, с удовлетворением отмечая появление бегуна из очередного закоулка.
Ванька, будто решившись, легко догнал Сильвио. Мельтешил рядом и говорил:
- Догоните, что будете делать? А? Пусть бежит! Ну его, наркот это...
Он боялся, только дуэли не хватало. Опять же этот придурок не тянул на того, кого Сильвио мог бы вызвать на дуэль. Обычный наркот, и, похоже, под дозой, глаза больно дурные.
- Наркот?
- Колется он, наркотики... Ну... Опиум! Гашиш...
Сильвио стал останавливаться, но глаз не сводил с парня. Курильщиков опия он видел. "Выдохся быстро этот господин в куртке странной, что мой доломан, и взгляд у него такой... впору застрелиться, да". Сильвио покачал головой. Потому что парень, болтаясь и оступаясь, двигался прямо к проезжей части. "Куда лезет глупец... эти машины..."
А парень вдруг отчаянно как-то сиганул, упёрся руками в капот подвернувшейся на пути легковушки, перемахнул, но не устоял на ногах, упал. Вскочил, оглянулся, потрусил теперь прямо по дороге. Машины тормозили, сигналили. Бегун опять споткнулся, улетел кубарем. Прямо на него, визжа тормозами, летела маршрутка.
- Автобус! - закричал Ванька, бросаясь вперёд.
Парень принялся вставать. Медленно, слишком медленно. Опять будто проваливался, касаясь ладонями асфальта. Водитель маршрутки тормозил и орал в кабине. Ванька что-то орал парню и дёргал его, пытаясь сдвинуть. Сильвио выскочил на дорогу, сгрёб обоих, мотанул тяжело, будто мешок перевалил, на обочину. Маршрутка проехала, отбросив Сильвио метра на три...
Ванька кинулся к нему.
Парень чертыхнулся, кое-как поднялся и поплёлся следом за Иваном. Сел возле него на корточки и завис, закрыл глаза, будто сделал всё, что мог.
Сильвио лежал ничком...
Посетитель ждал.
"Лет пятьдесят шесть, холост или вдов, работает или в школе, или... гуманитарий, в общем, довольно пассивен, но на активный рывок способен. Пришёл заявить о чём-нибудь возмутительном. Из тех, кто никогда сюда бы не пошёл..." - лениво прикидывал капитан Михайлов, идя к кабинету.
- Вы в сто двадцать шестой? - спросил Михайлов, остановившись.
- Да! - воскликнул посетитель доброжелательно, будто это к нему пришли. - Видите ли, - начал он, входя в кабинет и усаживаясь: - У меня есть небольшой магазин. "Старый дворик". Книги, сувениры, разные старинные игрушки, но больше - книги, у меня небольшая библиотека. Дорогих вещей не держу, не люблю. Но есть вещи, дорогие для меня. Но бог с ним, с магазином. Дело в том, что пропал человек. Но не совсем обычный человек.
- Чем же необычный? - спросил Михайлов, потому что посетитель замолчал. - И да, представьтесь, пожалуйста.
- Королёв Никита Сергеевич. Персонаж. Пропал персонаж.
Сказано было так серьёзно, что Михайлов уставился на посетителя и сочувственно подумал: "На чокнутого не похож... но, получается, чокнутый".
- Понятно, - протянул Михайлов.
Королёв поморщился с досадой.
- Да ничего вам не понятно. Вы только выслушайте меня, пожалуйста. Есть у меня странная способность оживлять всё подряд. Ну и человек я одинокий, жена умерла три года назад. Иногда хочется поговорить с кем-нибудь, а не с кем. Детей у нас не было. Так сложилось. Знаете, я тогда чуть с ума не сошёл, когда Веры не стало. Я её очень любил. Впал в такое отчаяние, что стало страшно. Встал однажды вечером в своей библиотеке и сказал: "Кто-нибудь, откликнитесь, или я сойду с ума"... Эх, вы ведь не верите мне!
Посетитель быстро вытянул вперёд руку ладонью вверх. Сжал в кулак. Разжал.
Михайлов вздрогнул. На ладони посетителя сидела взъерошенная птичка. Она огляделась и пискнула. Птица была серо-зелёная. Михайлов машинально подумал, что таких птиц не видел, кажется. А посетитель сжал легонько руку и опять разжал - птицы не было.
- Фокусник, понятно, - констатировал Михайлов. - Пропал ваш помощник? Загулял? Проворовался?
Королёв растерянно улыбнулся и откинулся на спинку стула.
- Пусть, помощник. Но это вам ведь не поможет его найти. А то, что он персонаж, поможет. Наверное, - неуверенно добавил Никита Сергеевич.
- Ещё не мешало бы, чтобы это было правдой! - рявкнул с досадой Михайлов.
- Мне остаётся только уйти. Но у меня нет выхода! - воскликнул посетитель, перебив. - Ну как я его найду в большом городе? Это очень самостоятельный, очень решительный человек... я боюсь за него. Он не очень знаком с нашими реалиями, если вы понимаете, о чём я.
Михайлов устало смотрел на Королёва. Пора бы его выставить, хоть на дурака он и не похож, но, говорят, бывают и такие. А Королёв, воспользовавшись паузой, продолжал: