- Сильвио. В повести Александра Сергеевича "Повести Белкина" есть такой герой.
- Помню, - зло ответил Михайлов, скрещивая руки на груди и уставившись в столешницу.
- Читали? - радостно воскликнул Королёв.
- Проходил. Потом смотрел. Впрочем, все, думаю, и читали, и смотрели. Пушкин всё-таки.
- Вот да! И откликнулся он первым. Появился в кресле. "Здравствуйте, - говорит, - представлюсь, пожалуй. Сильвио". И хорошо, что представился. Я, признаться, растерялся, так он оказался не похож на того, которого мы видели. Потом приходили ко мне многие. И Дон Кихот, и даже Базаров побывал, и тридцать третий витязь из тридцати трёх богатырей. Почему именно он, не знаю! - рассмеялся Королёв. Но, увидев взгляд Михайлова, взгляд усталый и невнимательный, посетитель вздохнул: - Я пойду. Извините великодушно за беспокойство. Прощайте!
Никита Сергеевич встал, расстроено посмотрел на свой стул. Стул ушёл на своих четырёх к стене.
Хлопнула дверь.
Михайлов хмуро посмотрел в окно, в глубине души он обрадовался, что посетитель ушёл. Потом задумчиво перевёл взгляд на стул. Было конечно и неловко, потому что мужик казался ужасно добрым, но и его, Михайлова, можно понять - всё это слишком похоже на бред. Он даже ущипнул себя за руку, оглянувшись при этом на дверь - а вдруг кто зайдёт. Н-да... Одно хорошо во всём этом - рабочий день закончился...
Вечером уже за ужином, Михайлов вдруг понял, что странный посетитель не выходит из головы. Он поискал координаты магазина Королёва. Магазин "Старый дворик" нашёлся в самом старом районе города. Конечно, теперь магазин закрыт, но зато обнаружился телефон.
Встретились они уже поздно вечером, в парке, возле дома Королёва. Королёв отправился прогуливать своего пса.
- Я думал, что эта порода уже совсем позабыта, а раньше ведь была такой модной, - улыбнулся Михайлов.
Болонка трусила перед ними в полусумраке, разбавляемом фонарями.
- Савелий очень стар, - кивнул Королёв серьёзно, - жена выбирала, ей хотелось болонку, у неё в детстве была такая. Очень умный. Вот, водит меня на прогулку, ведь самому ему достаточно лотка, он боится ветра и холода, дрожит, но собирается на прогулку, когда я его зову.
- Вы так говорите, будто он может не пойти, - насмешливо сказал Михайлов.
- Может. Уйдёт под диван и не выйдет, пока не отстанешь. Я сажусь на диван и говорю, что не могу иначе, что мне хотелось бы прогуляться, пошли, дружище. Он выходит. Так что вас заставило найти мой телефон? - спросил Королёв.
- Не знаю, - коротко ответил Михайлов, почувствовав, что собеседник сменил тему. - Не нашёлся? Персонаж?
- Не нашёлся, - с сожалением сказал Никита Сергеевич. - Мало того, пропал парнишка, сосед. Семнадцать лет, Иван Лебедев. Мать с ума сходит, отца у них нет. Не знаю, что делать. Мать сообщила в полицию, конечно.
- Они что знакомы были? С персонажем?
- Да, - кивнул Королёв. - Иван часто заходил к нам, ещё маленьким был, все книжки у меня перечитал. И теперь заходит иногда. И вот так случилось, что он пришёл, а Сильвио не захотел уйти.
- Не захотел, - хмыкнул Михайлов. - Книгу захлопнуть не пробовали?
- Да, он был пьян, - улыбнулся Королёв, подумав: "А-а! Лёд тронулся, господа присяжные заседатели", но вслух ничего не сказал. - Его не переспоришь, если он пьян, мы тогда прямо поругались, он дико вращал на меня своими глазищами, а я в запале пообещал, что подарю кому-нибудь книгу. Он очень внимательно выслушал и больше пьяным не приходил.
- Понятно, - покачал головой Михайлов. - Даже не знаю, как их искать. Если они вместе, конечно. Одна надежда на Ивана. Но, может, ваш Иван не из тех, кто считает необходимым сообщить матери, где он находится, чтобы она не беспокоилась...
- Из тех! Ваня из тех.
- Почему он тогда не сообщил?
- Может быть, они... не здесь? - нерешительно предположил Королёв, останавливаясь.
- Да бросьте вы свои сказочки! - протянул возмущённо Михайлов, поворачиваясь к нему, и замолчал. Сказочки он уже признал, чего уж теперь. - А Ивана по его телефону поищем. Давайте выкладывайте всё, что вы знаете о нём...
Михайлов позвонил на следующий день. Никита Сергеевич места себе не находил, подходил к стеллажу и с растерянным видом открывал и закрывал потрёпанный томик, даже пробовал читать стихи, ругая себя за этот глупый "танец с бубном". Но с другой стороны, как говорил по поводу и без повода его старый знакомый Потапов: "Пятно проще выводить, когда знаешь его природу". Природы того, что происходило с ним сейчас, он не знал, и никто не знал.
Никита Сергеевич бросался к телефону на каждый звонок, перепрыгивал через суетливо мельтешащего Савелия и запрещал себе думать плохое.
Капитан объявился ближе к обеду. К этому времени Королёв тихо сбежал из магазина, конечно надеясь прийти и увидеть в кресле Сильвио или встретить по пути к дому Ивана в его вечных наушниках.
Михайлова было плохо слышно, и его телеграфно-резкое "...выехал в Ильинский район... телефон Ивана определяется там. Кстати... Сильвио по описанию очевидцев одного происшествия спас какого-то парня и Ивана... старомодный сюртук, бакенбарды - нынче редкость, опознали по приметам на раз-два... Но фигуранты происшествия исчезли..." - прозвучало буднично.
- Где?! В Ильинке?! - крикнул Королёв.
- Что? - переспросил Михайлов, но Королёв счёл лучшим промолчать, и капитан продолжил: - Да! Считается, что Сильвио не мог выжить в том происшествии...
Связь оборвалась.
Королёв сел на стул. Савелий практично доел кусок бутерброда в руке хозяина.
Иван что-то кому-то кричал, чувствовал, что плачет, думал, что вот вокруг продолжается день, всё буднично, люди, шум шин по асфальту, запикал светофор, а человека больше нет. А день вдруг будто угас. Дорога под ногами стала прозрачной, сквозь машины виднелся парк. Люди, останавливающиеся и пытающиеся дозвониться до скорой, водитель маршрутки, посеревший и осунувшийся в раз - все они были будто стеклянные. Звуки гулкие и далёкие доносились едва. Кто-то сказал:
- Умер мужик.
Ванька кинулся опять щупать пульс, опять стал кричать людям, смотревшим на них. Но пульса не было, как его не было и в первый раз. А люди не слышали. Вскоре толпа стала расходиться. Поехали машины, прожужжал троллейбус.
Город становился тусклее. Будто кто-то где-то за старой скатертью выкручивал лампу, театр теней угасал. Иван оторопело смотрел, как к перекрёстку шёл старик, босой, в чалме и ветхой рубахе и таких же штанах, с веткой в руке. С ветки капало на дорогу, в лужи. За маршруткой плыл корабль, у борта стоял царь, его корона слепила на солнце, вдруг выглянувшем из-за тучи. В толпе прохожих брели витязи. Всадник растерянно кружил по парку.
Иван сказал:
- Скорая не придёт. Давай перевернём его на спину. Вдруг...
Парень посмотрел отсутствующим взглядом, но раскачиваться перестал. Кивнул. Зачем переворачивать, что ещё можно было сделать? Иван не знал, но и ничего не делать было невозможно, хотя бы просто перевернуть лицом вверх. Перевернули. Парень пробормотал:
- Шею сломал... или спину... хотя если бы спину, то, наверное, ещё жив был бы...
Иван молчал и смотрел на Сильвио. Лицо его было прозрачным. Сквозь него виднелся асфальт, смятые тополиные серёжки, красным крошевом усыпавшие тротуар. Ваня сказал:
- Нас нет.
Парень встрепенулся, поёжился, кивнул:
- Точно, морок какой-то, эльфы эти в шлемах... О! Надо его держать... тех, кто на краю, надо держать, говорить с ними... мужик, ты нас спас, слышь ты! Мы сидим тут живые, сами не знаем где... но живые...
И вдруг принялся хлестать Сильвио по щекам, быстро, наотмашь. Ванька вскочил и схватил его за руки. Парень оттолкнул.
- Не лезь... так надо...
Тяжёлая оплеуха повалила "лекаря" на спину. И Сильвио сказал:
- Живы... Ну хоть на что-то сгодился. Кошелёк отдай...
Ванька появился к вечеру второго дня. Он принялся размахивать руками и рассказывать, как они погнались за наркоманом, как Сильвио погиб, про эльфов в городе, как город пропал, как наркоман принялся хлестать Сильвио по щекам.
- Но Сильвио, оказывается, не умер!
Никита Сергеевич стоял, замерев посреди комнаты, и теперь шумно выдохнул.
- Ну, Иван, зато я чуть не умер! Ты уж самое главное объявляй самым первым пунктом...
Сильвио возник вечером в кресле, возле торшера под абажуром с кистями, и был очень серьёзен и даже торжественен.
- Вот, воскрес. Первый раз со мной такое, - тихо улыбнулся он. - Ощущение престранное. Хотя... если бы не Александр Сергеевич, думаю, вы бы про меня и не вспомнили.
- Ну-у, это вы зря, - протянул с улыбкой Королёв, вспомнив, как он над томиком Пушкина камлал. И рассмеялся: - Я бы предложил вам чаю, но вы ведь не ко мне пришли. Вы бы про меня и не вспомнили.
Сильвио скандально нахмурился. Но, строго взвесив меру между намёком и дружеской шуткой, отчаянно улыбнулся:
- Один - один в вашу пользу, как говорит Иван. Не к вам.
- До встречи, - улыбнулся Королёв.
Сильвио ушёл через дверь. Вскоре раздался радостный вопль пса Бакли.