Я присела возле могилки и дотронулась до нежных лепестков.
– Я вообще не думал, что это когда-нибудь случится. Я не думал, что когда-то смогу прикоснуться к тебе. Я мечтал о тебе, как только увидел. Целых два года я наблюдал за твоей жизнью, и – как бы банально это ни звучало – мне казалось, будто пролетала целая вечность – долгая, мучительная. Изначально я боролся с идиотским чувством, поселившимся во мне, но потом перестал, когда понял – оно никогда не уйдет из меня. Ты – никогда не покинешь приделов моей головы. Скай… я не знаю, что делать с собой, когда вижу тебя. Меня к тебе влечет, и это никак не предотвратить. Я хотел. Пробовал. Пытался заглушить то, что не дает мне покоя. Я знал, что это будет мешать выполнять мне поручение, но не смог справиться с бурей внутри себя.
Тогда я отвергла признание Габриеля, посчитав его напускным. Я игнорировала его наполненный чувствами взгляд, когда предположила, что такой парень, как он, не может питать подобную страсть к такой девушке, как я. Ну и дурой же я была! Габриель не был одним из тех, кто готов повторять все по два раза… Он признался мне в своих чувствах, хотел со мной поговорить насчет нас, а я… просто избегала этой темы. Тупо. Избегала. Хотя… что-то чувствовала к нему. Что-то такое, что возродило меня изнутри.
Я подцепила нераспустившуюся розочку и смотрела на нее, пока не ощутила, что по щекам стекают… слезы. Провела рукой по ним – действительно слезы. И недавний дождь здесь был не причем.
Ветер разбрасывал мои влажные волосы. Прижав цветок к груди, чтобы буйная стихия не тронула его, я направилась к тропинке. В голове играла та песня, которую мне когда-то пели мама и… Габриель. Вспоминая знакомые слова, я тихо нашептывала ее, всем сердцем надеясь, что знакомый до боли низкий, красивый голос неожиданно раздастся и запоет со мной в унисон, но ничего так и не произошло.
1
Белые ровные зубы впились во внушительный бифштекс. Жир потек по тоненьким рукам, устремляясь на красный стол и… в мой сок, к которому я теперь не желала притрагиваться.
– Скай, я не понимаю, – пробурчала Карен, в замешательстве глядя на меня. Кусок умершего животного, который она грызла, рухнул в полупустую тарелку, разбрызнув соус. Я не успела увернуться, и капли оказались на моей белоснежной майке. Чудно. – Что мы делаем не так?
Райан и Брэндон замерли. Их взгляды переместились на меня. Я тоже решила изобразить статую, боясь посмотреть на Карен – их сюрприз, устроенный для меня, не был причинной моего дерьмового настроения. Дело здесь крылось совершенно в другом. И мои друзья, тем более – их подарок – шикарный обед в пабе «У Джозеффа» с морем выпивки и наивкуснейшими блюдами, – были здесь не при чем.
– Ребят, все супер. Правда, – попыталась убедить я, хотя мой печальный взгляд и переполненное блюдце с едой – говорили обратное.
Карен осмотрела стол и выгнула густую бровь.
– Это все из-за того, что мы заказали мясо?
Я бы ухмыльнулась, но нынешнее состояние не позволяло этого сделать, даже – микроскопически улыбнуться.
– Нет.
Райан откинул светлую прядь волос и открыл рот – настала его очередь выдвигать версию, почему у меня вид, как у висельника.
– А-а-а, я, кажется, понял, – протянул он, затем развернулся к Брэндону, который с самого начала этого «пира» не сводил с меня глаз, где плескалась безграничная тревога: меньше всего мне хотелось, чтобы он беспокоился за меня. Резкий толчок другу вбок, который Райан нанес, натянув глупую улыбку, заставил Брэндона подавиться напитком. – Вот, кто выжрал все пиво и ничего не оставил Скай!
– Что?! – опешил Брэндон, со стуком опустив кружку со спиртным на стол, отчего тот пошатнулся. – Я выпил всего ничего!
Карен закатила глаза, всем своим видом показывая, что сейчас начнется не самая приятная часть – спор. Я бы тоже повторила ее жест, но боялась, что слезы, застывшие в уголках глаз, могут потечь по щекам и выдать меня с потрохами – а я этого не хотела, пусть и была уверена, что ребята не смогут догадаться, в чем заключается мое паршивое состояние.
– Охо-хо, – Райан легонько стукнул по животу друга, – а твое торчащее пузо доказывает обратное!
– Вообще-то у меня нет пуза! Если ты не знал, у меня несколько кубиков…
– Или один шарик, – ухмыльнулся блондин. Ой, зря он это сказал. Месть Брэндона за такую клевету в его сторону была жестокой – в Райана полетела куриная косточка, которая в конечном итоге нашла приятное место для посадки в зеленом размашистом свитере. Райан, взвизгнув, сунул руку за шиворот и подскочил с места, прыгая вокруг своей оси и надеясь, что останки бедного животного вывалятся на пол.
Карен придвинула к себе стол, который чуть ли не снес Райан.
– Идиоты.
Я была полностью согласна с ней, пусть и не показывала всего этого. В моей жизни наступила черная траурная полоса, растянувшаяся до бесконечности, и я не могла позволить себе даже отвлекаться на что-то другое, кроме того, что изменило мою жизнь навсегда…
Брэндон, сфотографировав отплясывающего что-то вроде джиги-дрыги Райана, с довольным видом убрал телефон обратно в карман и встретился со мной взглядом. На его лице пропала улыбка, и причиной тому была я. Кажется, все, кто хотя бы раз глядел на меня сегодня, впадал в состояние фрустрации.
– Эм… – Брэндон замешкался и, растерянно осмотрев стол, придвинул ко мне кружку с пивом. – Вот. Осталась еще одна.
Серьезно? Он думал, что я не в настроении из-за недостатка алкоголя?
Даже если это было так, я бы все равно не смогла напиться, как следует.
Я чертов нефилим.
Причем «особенный».
Чтобы напиться, мне нужно немного меньше спиртного, чем Габриелю.
Ох, Габриель…
Я отодвинула кружку с пивом, испытывая при этом желание утолить ее содержимым свое горе. Несколько глотков этой жижи навряд ли помогут мне в данной ситуации.
Брэндон и Карен были в крайнем замешательстве. В число тех, кто наделял меня жалким и одновременно непонимающим взглядом, прибавился Райан, прекративший борьбу с косточкой за шиворотом.
– Заказать коктейлей? – Брэндон уже приподнялся с места, но я его остановила жестом руки. И мне не нравилось, что со мной обращались, как с капризной принцессой.
У Карен сдали нервы. Сложив руки на груди, она наградила меня пытливым взглядом, мол, выкладывай все здесь и сейчас.
– Грейс, что происходит? Может быть, ты хотела отметить вчера?
– Нет, – слишком резко и… дерзко выпалила я, подняв на нее голову.
Подруга округлила глубокие карие глаза, удивляясь моему тону. Вообще, я не хотела отмечать свой день рождения, особенно вчера, но пришлось пойти на эту провокацию, чтобы не обидеть друзей и не вызвать у них подозрения. Хм, а с последним у меня хреновенько получается… То, что произошло вчера, не давало мне покоя. Я не могла смириться с тем, что это случилось. И восседать сейчас здесь, празднуя тот день, когда мне исполнилось восемнадцать и когда погибло сразу двое… моих друзей, было неправильно.
Я отодвинула тарелку с едой подальше, чувствуя тошноту, подступающую к горлу. Брэндон сел обратно, настороженно наблюдая за мной. Райан, похоже, решил не участвовать в играх в гляделки – он стал набивать щеки едой, и его смачное чавканье было единственным шумом в полупустом пабе.
Карен стукнула по столу кулаком, отчего Райан подпрыгнул с куском мяса в зубах.
– Прекрати жрать, когда я злюсь!
–А то что? – блондин выгнул бровь.
– Хочешь узнать, где на этот раз окажется куриная косточка? —Дождавшись испуганного отрицательного жеста от Райана, подруга продолжила, к удивлению, нежно обхватив мою руку. – Скай, может быть, ты скажешь причину? Как-то не особо горю желанием смотреть на твою кислую мину весь вечер.
Я понимала ее. Прекрасно понимала. С одной стороны, мне не хотелось идти сюда, чтобы портить настроение друзьям – но куда там! – я все-таки приперлась, когда совесть и многочисленные телефонные звонки вынудили меня выйти за порог дома.
– Это не относится ни к вам, ни к вашему подарку.
– Тогда к чему? – раздался слегка грубый голос Брэндона. – Все дело в этом козле Габриеле? Он обидел тебя?
Прежде, чем мне бы удалось остановить гневный поток своих слов, вызванный тупой болью внутри – где-то в зоне сердца, он сорвался раньше, и, того не понимая, я подорвалась.
– Не смей о нем так говорить! Слышишь?! Не смей! Ты не понимаешь, какой он был! И ты не знал его так, как знала я!
Все застыли, пораженные моей вспыльчивостью.
Карен округлила глаза.
– Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? – осторожно спросила она, страшась ответа.
Ребята не знали о событиях, произошедших той ночью. Они не были в курсе, где я была, что сделала и чему не дала произойти. В основном здесь надо говорить не о моем «подвиге», а о том, что сделали Мюррен и Габриель…
Но… я не могла ни говорить, ни думать об этом.
Слишком больно.
Я схватила рюкзак. Слезы застилали глаза. Картинка перед взором расплывалась, и лица друзей приобретали размытые черты. Пусть я и не видела, что на них было написано, зато предполагала, какие эмоции они выражали.
Я дала задний ход. Стул врезался в копчик – противный скрип пронесся по заведению. Кто-то резко поднялся из-за стола – я не знала точно, кто это был, но фигура, кажется, мужская.
Брэндон.
– Скай?
– Н… не важно. – Я отпрыгнула от него, словно от огня, когда он попытался поймать мою руку – не дождется. Я не останусь в этой коморке допроса. – П-просто оставьте меня в покое. Пожалуйста.
Я юркнула к двери. Раздался скрипящий шум стульев, сопровождающийся с какофонией голосов, где неоднократно слышалось мое имя. Это было для меня словно знаком, что пора бы перейти к бегу – что я и сделала. Конечно, выглядело довольно дико и глупо, но что поделать? – нужно было немедленно уносить отсюда ноги, пока меня не принялись допрашивать обо всем.
До того, как покинуть паб, я поймала обреченный вздох и очередное предположение Карен:
– Думаю, это все из-за мяса.
***
Я была рада, что папа сейчас на работе, и ему не взбредет в голову вновь расспрашивать, понравился ли навороченный телефон, который он мне подарил вчера, точнее – всучил, вопреки моим бесконечным отказам. Что я и хотела сделать в данный момент, лежа на кровать лицом в подушку, так это долбануть новенький гаджет о стену, чтобы он прекратил разрываться от звонков друзей – зная их характер, я на всякий случай заперла все двери и окна. Визит ребят сюда только ухудшит мое состояние, и я окончательно слечу с катушек.
Закрыв слезящиеся глаза, я обхватила себя руками. Мысли о том, что случилось вчера, не давали покоя.
Силы… они проснулись вчера. В полночь. Их влияние было слишком опасно для меня. Нефилимские оболочки не способны выдерживать огромный процент сверхъестественных способностей, а у меня их тогда был явно переизбыток: я практически сгорала. Температура моего тела достигла невероятного пика. До этого я просто испытывала невыносимый жар, жжение в правой руке и головокружение, после чего все переросло в нечто гораздо похуже. Согласно пророчеству, силы пробудились вовремя, и они сделали то, что должны были: загнали всех демонов в Ад и, если верить писанине Бога, бросившего нас в самую дерьмовую минуту, теперь любые способы попасть в Нижний Мирок или выбраться из него – неэффективны. Не знаю, правда ли все это – не проверяла лично, но очень хочется надеяться, что это так.
В пророчестве говорилось о моей печальной судьбе. Я, если вспомнить, что со мной происходило, должна была погибнуть, как ни прискорбно. Я должна была отдать свою жизнь за светлое будущее людей. Габриель – мой хранитель – не дал этому случиться. Но почему он посчитал, что моя жизнь дороже его? Почему он пожертвовал собой ради меня?
«Потому что ты была ему небезразлична, идиотка», – напомнило сознание, и я почувствовала жжение в глаза.
Или он поступил так благородно, так как это было его святой обязанностью. Я неоднократно слышала, как он говорил о «ценности» своей работы и о том, что он серьезно относится к охране моей жизни. Но до вчерашнего момента я не знала, насколько серьезно…
– Знаю, ты мой… хранитель и все такое, но разве ты не боишься за свою жизнь? Не боишься отдать ее за мою?..
– Я не чувствую страха за то, что должен сделать.
– С чего ты так уверен, что умрешь?
– Думаешь, моя участь закончится хеппи-эндом? Нет.
Он предполагал, что погибнет. За меня. Его работа была самой опасной для падшего: на меня вели охоту не два-три демона – их было толпище! И, думаю, Габриель был не в восторге, убивая очередную тварюгу возле моего дома. Он много раз спасал мою шкуру, даже когда я того не подозревала.
Два года. Целых два года он оберегал меня от демонов, иногда, наверное, лишал себя собственных дел, чтобы приглядеть за мной. Я и тогда подозревать не могла, что у меня завелся личный телохранитель. Причем он наверняка видел все мои действия, начиная от нелепых, заканчивая – странными, и это его никак не смущало. Несмотря на мой несносный характер и на невзрачную внешность, я приглянулась ему – до сих пор гадаю, чем это было вызвано.
Габриель не спешил признаваться мне в своих чувствах – рассказывать правду тоже не торопился. Прошла почти целая вечность, прежде чем он посвятил меня в сверхъестественные дела, а потом, спустя какое-то время решил сказать, что я дорога для него. Мне не казалось это серьезным; я думала, что он очередной раз решил поиздеваться или охмутать меня для вполне привычных для него целей с девушками. Как оказалось, мои стандартные мысли являлись ложными: Габриель на самом деле питал ко мне какие-то чувства. Того не замечая, я тоже… привязалась к нему, и мне было невыносимо от одного только осознания, что он может серьезно пострадать…
Габриель пытался со мной заговорить после того случая, когда я убежала, ошарашенная его наглым – как в тот момент казалось – враньем. В итоге, ничего у него не вышло. Мы остались по разным сторонам баррикад, так и не найдя момент переступить границу и поговорить… серьезно поговорить.
Все же, Габриель первым ступил через черту: он признался мне, уже не первый раз, что я была ему небезразлична. Признался тогда, когда его жизнь угасала на моих глазах.
Слезы пропитывали подушку. Я перевернулась на спину, когда тяжесть в груди стала невыносимой – это не помогло от нее избавиться. Интенсивная боль внутри, взявшаяся неизвестно откуда, растекалась по всему телу, которое почти пылало – наверное, это происходит из-за того, что я не перестаю винить себя в случившейся трагедии с Мюрреном и Габриелем. Парни погибли, спасая меня. А я не хотела, чтобы тот случай кончился чьей-то смертью, кроме моей. В тот момент я готова была умереть – звучит странно, но это действительно так. Я смирилась со своей дерьмовой участью и готова была отдать жизнь. Но я не была готова к жертве Габриеля…
Вчера все подошло к концу, причем печальному. Пророчество сбылось, и я не помню, чтобы где-то видела хоть одного демона. Не знаю, может быть, я была не слишком внимательной, так как особо на этом не зацикливалась. У меня была другая проблема: Габриель. Одержимая его поисками я даже забыла спросить, уцелели ли ребята: я искала того, кто превратился в пепел. У него не было шансов выжить. Просто не было.
Я вцепилась в волосы и зарыдала во все горло. Благо, что папа был на работе, а то счел бы мое состояние не совсем нормальным, учитывая еще то, что я ему не объяснила, где пропадала вчера до самого обеда. Слезы жгли глаза.
Габриель…
Я должна была его оттолкнуть, когда он прижал меня к себе! Я не должна была позволить ему исцелить меня – ни в коем случае.
Пальцы правой руки обожгли кожу головы. Прошипев, я убрала их от лица. Здорово. Кажется, поднялась температура.
Ну а с одной стороны это отлично – вдруг я, наконец, умру, и мои мучения кончатся?
Я не переставала мыслить суицидально – это в какой-то степени успокаивало меня. Нежно взяв розочку – ту, которую забрала с «могилы» Габриеля, я села на кровати и стала ее тщательно рассматривать – для чего? – не знаю. Возможно, у меня совсем поехала крыша, но я не могла не заметить, что вчерашний цветок распустился. Я вперилась в него сильнее – в самом деле распустился. Я не помню, чтобы ставила его в вазочку с водой… Что за чертовщина?!