- Игнатиус.
- Неважно. Пришло время подвести итоги и распределить обязанности. Если ты действительно желаешь спасти Василису...
- Желаю!
- ...ты должен запомнить два непреложных правила. Первое: младший подчиняется старшему беспрекословно, и все его приказания выполняет точно и в срок. Второе: старший в нашей команде - я. Согласен?
Условия, исходя из текущей ситуации, были вполне разумные, и я кивнул.
- Допустим.
- Без "допустим"! Или да, или нет, - надевая пальто, потребовал жабоид. - Главный принцип победы заключается в единоначалии. Если ты с этим не согласен, то сразу можешь возвращаться в свою квартирку и продолжать сохнуть по бывшей жене.
В пальто жабоид снова стал похож на почтальона, причём на почтальона самой низшей категории, и подчинятся ему мне вовсе не хотелось. Только вслушайтесь в эти слова: подчиняться подвиду лешего с зелёной кожей и бородавками, похожего на почтальона низшей категории. Бред. Но другого варианта у меня не было, а решить задачу по спасению Василисы в одиночку я не мог. Пока не мог.
- Ладно, пусть будет без "допустим".
- Вот и славно.
Жабоид снова начал рыться в ящике. Делал он это с деловито-задумчивым видом, наверное, искал вещи, способные помочь нам в предстоящих делах. Сначала он вытащил старенькое полотенце, понюхал его, сунул обратно. Затем вытащил котелок, дырявые тапочки, шапку для купания, компас. Ни один из предметов, которые он доставал, его не устроил. Наконец ему надоело дышать древней пылью, и он начал ходить кругами по комнате, заложив руки за спину.
Я следил за ним с огромным интересом, ибо очень интересно следить за формой жизни, о существовании которой до сегодняшнего дня не имел никакого понятия. Жаль, что я не биолог, а то Нобелевская премия по физиологии и медицине была бы моей. Так и представляю себе Стокгольмский концертный зал, море людей, цветы, овации. Дебелый дядечка в смокинге объявляет: "За открытие нового биологического вида Verruculoso-viridis zhaboid награждается миллионом долларов Круглов Игнатиус Лаврентьевич!". Господи! - я едва не упал на колени - благодарю тебя за сей щедрый подарок! Верую и уповаю на тебя, аки на единственную надежду благополучного пребывания моего на бренной земле этой...
- Ты о чём размечтался? - разглядывая меня с подозрением, спросил жабоид.
- Да так, - вздохнул я, - о науке.
- Какая ещё наука? Иди за мной.
- Куда?
- Путать следы, готовиться к будущим боям. В этой каморке мы с тобой ничего не высидим.
И жабоид повёл меня длинным полутёмным коридором, по стенам которого всё так же тянулись коммуникации. Коридор периодически петлял, в стенах появлялись боковые тоннели, двери, но мы проходили мимо. Воздух отдавал затхлостью, на полу валялись бутылки, консервные банки, грязное тряпьё. По этим останкам я предположил, что место это зря не пустует, и время от времени его кто-то посещает, бомжи или горемыки вроде нас. Может быть даже гномы.
- А кто эти гномы? - спросил я.
- Наёмники, - не оборачиваясь, ответил жабоид. - Одни из лучших бойцов в Миру. Пронырливые, как бесы. Продают свои кувалды каждому, кто хорошо заплатит.
- Не думал, что гномы такие воинственные. В сказках они всегда выглядят добрыми.
- О чём ты, какие сказки? Если ты до сих пор не понял, объясняю: мы в реальности. Здесь нет добрых, нет злых. Здесь всё на грани. Чуть влево, чуть вправо - и ты уже по другую сторону. Вчерашние друзья стали недругами, вчерашние недруги стали смертельными врагами. Ау, Игнатушка, добро пожаловать в настоящую жизнь.
- А сейчас мы по какую сторону?
- Сейчас мы на своей стороне.
- Так можно?
- Так нужно.
Жабоид подвёл меня к очередной двери и толкнул её. В глаза ударил свет, потянуло морозной свежестью. Мы выбрались на улицу - заваленный снегом тротуар, прохожие. По дороге, мигая жёлтой весёлкой, проехал грейдер. Мы повернули вслед за ним и по натоптанной дорожке прошли к ближайшей автобусной остановке.
Ветер больше не дул, видимо, сила его иссякла, зато резко подморозило. Градусов двадцать, наверное. Выходя из дома, я надел куртку, а теперь думал, что надо было надеть дублёнку.
Подъехал автобус, открыл двери. Жабоид подтолкнул меня ко входу, и я торопливо зашёл в салон. Пассажиров было немного. Мы встали возле окна, к нам тут же подскочил кондуктор в форменной кепке и с глазами профессионального нищего; так и кажется, что сейчас затянет: пода-а-айте профессиональному коту Базилио и профессиональной лисе Алисе!
- У тебя карточка или проездной? - спросил жабоид.
Я выскреб из кармана кучу мелочи.
- У меня это.
- За двоих хватит?
Я прикинул монетки на вес, потом пересчитал, передвигая пальцем. Да, за двоих хватало. Я протянул горсть кондуктору, и нищего сменил бухгалтер.
- У меня с деньгами сейчас очень сложно, - сказал я, когда кондуктор отошёл. - Жена, понимаешь... сняла все деньги с карточки, а работы нет, так что надо поосторожней с расходами.
- Вот поэтому нам нужно найти Конька Горбунка, - выдал жабоид.
- Кого?
- На нём мы сможем передвигаться бесплатно и намного быстрее, - игнорируя мой вопрос, продолжил жабоид. - А так как передвигаться нам придётся много, то это самый лучший вид транспорта в нашем положении. Конечно, я бы предпочёл Змея Горыныча, но с ним мы точно не договоримся. Так что Конёк Горбунок - самый подходящий вариант.
Мне захотелось рассмеяться так же, как и утром в ангаре, но не потому что жабоид говорил о сказочной лошади, как о реально существующей - после падающих на мою голову гномов я был готов поверить во что угодно - а потому что представить себе не мог, как мы вдвоём поместимся на Коньке-Горбунке. Разве что санки к нему приделаем. Я так и сказал жабоиду.
- Какой ещё Конёк Горбунок? Ты его вообще видел? Горбатое пони! Мы к чему там седалища свои прислоним?
- Не спеши судить по внешнему виду, - наставнически произнёс жабоид. - Поверь мне, милый мой Игнатиус, не все пони - лошади, и не все лошади - пони.
Я не понял его каламбура, но спорить не стал. В конце концов, жабоид наверняка знает то, что мне ещё предстояло узнать, и вступать с ним в дискуссию сейчас не имело смысла, поэтому я спросил так:
- Ну, и где мы будем его искать?
- А вот над этим придётся поразмыслить.
Он отвернулся к окну - неуклюжий маленький леший с наивной мордашкой и сам весь такой премиленький... Если я когда-нибудь решу завести домашнее животное, то заведу лешего. В этом пока неизвестном мне мире наверняка есть что-то вроде птичьего рынка, где торгуют гномами, домовыми и вот такими лесными крохами. Я буду кормить его, воспитывать, выводить гулять. А Василиса, вернувшись с работы, сядет на диван к телевизору, леший запрыгнет к ней на колени, будет тереться и мурлыкать...
Мне снова представилась Василиса - такая, как я увидел её в конторке в свете настольной лампы: тёмные волосы забраны на затылке в хвост, очки на кончике носа, изящный локоток. Образ более чем обобщённый, но настолько яркий, что никак не хотел выходить из головы. Я влюбился в эту девчонку. Я, сильный тридцатилетний мужик, от которого только что ушла жена и который по всем канонам жизни должен копошиться в себе, выискивая причины своей несостоятельности... Я влюбился. Я совсем не знал её, да что там не знал - я видел-то её всего несколько минут, но теперь мне хотелось сочинять стихи, и вместо того, чтобы сокрушаться о жене, как делал это весь последний месяц, я пытаюсь найти рифму к слову "Василисушка"...
- Ку-ку, Игнатиус! - жабоид щёлкнул пальцами перед моими глазами. - Очнись, выходим.
Выйдя из автобуса, я огляделся. Куда привёл меня этот будущий домашний питомец? Город свой я знаю хорошо, он не такой большой, как Москва, и не такой маленький, как Урюпинск. В нём есть театры, торговые центры и даже метро. А ещё он стоит в месте слияния двух великих русских рек, что придаёт ему статус сакрального. Здесь столько всяких исторических соблазнов, что удивляться появлению всевозможных жабоидов не приходиться. Поэтому я и не удивился, когда Василиса познакомила меня со своим ручным лешим, а тот в свою очередь позеленел и покрылся бородавками.
Ну да это всё лирика. Улица, где мы оказались, в простонародье называлась Покровка. Она пересекала исторический центр города и была застроена старинными домами. Автомобили по ней не ездили, поэтому понятие "тротуар" для неё не существовало. Первые этажи домов представляли собой единую линию магазинчиков, кафешек и бутиков. Иногда между ними затёсывался какой-нибудь салон сотовой связи или спиритических сеансов, и вот перед одним из таких салонов мы и остановились. На вывеске над дверью красовалась изящная надпись в стиле русского ампира: "Баба Яга может!".
- Баба Яга? - усмехнулся я.
Жабоид пропустил мою усмешку мимо ушей, и стал объяснять принцип знакомства с хозяйкой салона.
- Смотри и запоминай: заходим спокойно, с улыбками, при встрече - поклон. Бабка злая, грубить ей не вздумай. Ты для неё никто, а я - продукт диетического питания, поэтому ведём себя крайне уважительно, поводов для агрессии не даём. Иначе тебя превратят в жабу, а меня...
- А без повода она не может?
- Может. Но не здесь.
- Господи, если мы ей заранее не нравимся, так может и не ходить туда? Найдём кого-то другого, более покладистого.
- Кстати! Не вздумай при ней поминать имя Господа всуе. Тогда точно кранты. Понял?
Мне по-прежнему всё происходящее казалось смешным, но жабоид нервничал неподдельно: левый глаз дёргался, а по виску, не смотря на морозец, скатилась капля пота - и это доказывало, что встреча предстояла не из лёгких. Я мотнул головой:
- Понял.
- Заходим.
Жабоид свершил знак, очень похожий на крестное знамение, взялся за рукоять двери и потянул её на себя.
Дверь открылась.
Глава третья, частично раскрывающая сущность пожилых женщин
Внутри нас встретили по-доброму. Миловидная девица в славянской форме одежды привстала над стойкой ресепшен и поклонилась.
- О, Дмитрий Анатольевич! Проходите, прошу вас.
Я покосился на жабоида.
- Ты Дмитрий Анатольевич?
- А что тебя удивляет? В жизни я обычный человек, как все - Дмитрий Анатольевич Жабин. Имеешь что-то против?
- Нисколько, просто я уже привык к зеленокожему бородавчатому жабоиду, и другое имя вряд ли смогу воспринимать.
Дмитрий Анатольевич отмахнулся.
- Я тоже уже привык.
Девица выбралась из-за стойки, подошла к нам и снова поклонилась. Я поклонился в ответ, но жабоид дёрнул меня за рукав и прошипел:
- Ей кланяться не надо. Не по статусу.
Девица продолжила перед нами рассыпаться.
- Вы к хозяйке? О, у неё сейчас как раз никого нет. А если б кто и был, так она бы от него отделалась. Вы же знаете, Дмитрий Анатольевич, как вас здесь. Присядьте пока на диванчик, а я сообщу хозяйке о вашем приходе, - и упорхнула за тяжёлую портьеру, скрывающую вход в соседнее помещение.