– Спасибо. Я, наверное, сейчас пойду гулять, так что меня не жди, – пока я читала параграф, мне в голову взбрела одна мысль.
Ангелина округлила глаза.
– Аня, там маньяк!
– Лина, он не охотится конкретно за мной!
Хотя это было неправдой. В полиции нам с Оксаной пришлось рассказать не только о том, как мы нашли труп, но и о наших приключениях в трущобах. Ирина скептически отнеслась к «парализующему туману» и списала все на шок. Я и не ждала, что нам поверят. Но факт оставался фактом: Ангелина знала все, о чем мы говорили Ирине, а значит, знала и то, что Ярослав уже однажды преследовал нас.
– Конечно-конечно. Никуда ты не пойдешь, – сестра сложила руки на груди и уперлась в меня взглядом.
– А вы с Кириллом можете отвезти меня к Марине? Домой она меня доставит на своей машине, – пошла я на компромисс, надеясь, что подруга не рассердится из-за внепланового визита.
– Ладно, – согласилась в итоге Лина, решив больше не обвинять Марину в спаивании несовершеннолетних подруг. – Но, если с тобой что-нибудь случится, я сама тебя прикончу.
Квартира Марины вся была пропитана минимализмом, выраженным черным и белым цветами. У подруги была роскошная трехкомнатная жилплощадь, хотя пользовалась ей только Марина – ее мама погибла, когда она была младенцем, а папа был влиятельным бизнесменом и сейчас находился, кажется, в Израиле. Мебель была расставлена так, что в квартире оставалось много пространства: мне это было по душе.
В будущем я бы хотела жить в подобной обстановке.
Панорамные окна выходили на сквер, усеянный хвойными деревьями – он был таким большим, что казалось, будто смотришь на лес. Над сквером стоял легкий туман, поглощающий макушки деревьев и скрывающий очертания города на горизонте.
Действительно, как в лесу…
Я вздрогнула, ощутив страх неизвестного происхождения, и поспешила отвернуться от окна. Мои ноги утопали в пушистом ковре цвета слоновой кости (прямо как кожа Марины), и это было настолько приятно, что я хотела нырнуть в ковер с головой.
– Держи, – подруга протянула мне кружку чая, ее собственная отдавала запахом кофе.
– Спасибо, – я схватила горячую чашку, ощущая, что все еще дрожу.
Марина жестом пригласила меня в комнату, которую я про себя именовала «библиотекой». Это помещение служило подруге чем-то вроде личного кабинета. Массивный дубовый стол был систематически заполнен различного рода принадлежностями: ручки, карандаши, стикеры, скрепки, стопка бумаг. Вдоль стен, свободных от окон, тянулись от пола до потолка шкафы, плотно набитые книгами. Я знала, что и они были тщательно отсортированы. Мне только мечтать о таком порядке.
Окна «библиотеки» выходили на суетливый город. Сейчас виднелся только белый туман, прячущий в себе суматоху. Выглядело странно, но все лучше, чем суета.
Мы с Мариной опустились в мягкие кресла. Подруга отпила немного кофе и задала вопрос:
– Что ты хотела спросить?
Читая параграф по биологии, я осознала, как сильно хочу получать расширенные знания о всевозможных науках. В приоритете у меня стояла, как и всегда, психология. Но я не была уверена, что хочу поступать именно на это направление. Я подумала, что подруга, знающая многое о высшем образовании, сможет помочь.
– Вас в институте как-нибудь знакомят с психологией? – спросила я.
– Нет. Нам рассказывают о психиатрии. Это, конечно, разные направления, но общего у них тоже немало, – ответила Марина.
Я расплылась в улыбке.
– Не могла бы ты рассказать, чему вас учат? Я не могу понять, действительно ли хочу познавать эту профессию.
Я боялась, что Влад был прав. Вдруг я хочу заняться психологией лишь из-за собственных проблем, и мое место вовсе не там? Может, я обманываю себя и совершаю большую ошибку?
– Расскажу. И покажу, – улыбнулась Марина.
Первым делом подруга продемонстрировала мне свой новый медицинский халат, в котором выглядела так, будто была рождена для того, чтобы стать врачом. Затем Марина показала учебники по психиатрии, и я тут же принялась завороженно листать страницы, цепляясь за знакомые термины и разглядывая причудливые картинки. Потом подруга нашла свои конспекты, созданные идеальным почерком, и я не могла оторваться от всевозможных схем и таблиц, написанных рукой Марины.
– И ты еще сомневаешься? – мило посмеялась подруга.
– Что? – я оторвала взгляд от тетрадного листа.
– Сомневаешься в том, что тебе это нужно? Да у тебя глаза горят!
Я обратила внимание внутрь себя и осознала, что сердце колотится от предвкушения, а в животе растекается приятное ощущение интереса.
– Надеюсь, что это не обманчивое впечатление, – сказала я и не смогла сдержать улыбки, представив себя, изучающую различные аспекты личности человека.
Примерно еще полчаса мы с Мариной просматривали материалы из ее института, а затем разговор плавно перетек в другое русло.
– Как ты успеваешь учиться и заниматься личной жизнью? – спросила я.
Мы лежали на ковре, и Марина перекатилась на бок, подперев голову рукой.
– Моя личная жизнь строится только с медициной, – засмеялась подруга.
– Но разве тебе не надоедает постоянная учеба? – спросила я. Марина покачала головой. – Что, даже ни разу не хотела забросить книги, когда начинала интересоваться каким-нибудь симпатичным парнем?
– Ну, я… Мне это не очень интересно, – призналась Марина. Мы с ней редко говорили об отношениях, так что я почти ничего не знала о личной жизни подруги. – Просто никто не нравится.
– Ладно, а как ты отказываешь поклонникам? Не поверю, что никто не пытался завоевать твое внимание.
Марина наклонилась поближе ко мне, состроила озорную мордашку и прошептала:
– Они боятся, что я изменю им с наукой.
Я рассмеялась.
– Похоже, это неизбежно.
У меня зазвонил телефон.
– Да?
– Аня… – пролепетала Оксана срывающимся голосом.
– Что случилось? – мгновенно отреагировала я. Из телефона начали доноситься всхлипывания. – Оксана…
– Просто приходи. Я у Славы. Пожалуйста, как можно быстрее. И позвони Марине.
– Какого черта ты там забыла?
– Быстрее, я прошу тебя, – Оксана положила трубку.
Я даже не успела поздороваться: Оксана втянула нас с Мариной в помещение, едва открыв дверь.
Мы стояли, глядя друг на друга. Все молчали, и немая сцена начала меня доставать.
– Что случилось? И почему ты вообще здесь? – наконец произнесла я. – Разве Ярослав не главный подозреваемый в убийстве?
– Знаю, но я просто… Не могу до сих пор в это поверить, – как-то бессвязно говорила подруга. – И как парень он меня уже особо не интересует, но я волнуюсь, что с ним…
– Давай ближе к делу, нам опасно здесь находиться, – прервала подругу Марина, которая заметно нервничала.
– Я не знаю, как сказать. Лучше вы сами посмотрите, – Оксана указала рукой в направлении комнаты Славы.
Мы с Мариной проследовали в конец коридора и налево.
– И? – недоуменно спросила я. – Вполне себе обычный бардак.
– Просто… смотрите внимательнее, – прикрыв глаза, сказала Оксана.
И тут я увидела. На столе Ярослава в груде хлама лежали разбросанные фотоснимки. Я подошла ближе и тут же в ужасе отпрянула. Там были мои фотографии, фото Оксаны и двух других девушек: одну из них мы нашли мертвой, а другая, должно быть, была первой жертвой, о которой мы узнали лишь из новостей. Была и пятая фотография. Девушка на ней сногсшибательно улыбалась прямо в камеру. Черные волосы блестели от вспышки, голубые глаза сияли радостью. Это была Катя Волкова.
– Какого черта? – будто не своим голосом спросила я и непроизвольно потянулась к снимку.
Марина перехватила мою руку.
– Лучше не трогать. Неизвестно, была ли здесь полиция. Впечатление такое, будто нет.
Поведение Марины было каким-то странным, но я была столь шокирована обстановкой, что просто проигнорировала это.
Кресло, стоящее слева от стола, было скрыто под мятой одеждой. На самом верху валялись рваные джинсы и куртка, рукава которой были испачканы… кровью. Сначала я подумала, что, возможно, ошибаюсь, но характерный запах соли и железа подтвердил мою догадку.
Я едва сдержала рвотный позыв.
– Это еще не все. Идите сюда, – Оксана поманила нас за собой в соседнюю комнату. – Здесь отец Славы хранит свою коллекцию…
Жемчужиной маленькой тесной комнатушки являлась витрина, стекло которой было разбито. Пол был усыпан осколками, поэтому мы как можно осторожнее подошли ближе. Внутри витрины нетронутыми стояли разнообразные ножи; в глаза моментально бросалось отсутствие самого важного экспоната – поскольку место в середине пустовало.
– Тут раньше был тот самый нож, – озвучила Оксана очевидную вещь.
– Нам стоит уйти, – хладнокровна объявила Марина.
Так мы и поступили.
Оказавшись на улице, мы прошли пару дворов и заняли первую попавшуюся беседку. Всем телом я ощущала дрожь, язык не поворачивался. Молчание прервала Марина.
– Зачем ты пошла туда? – обратилась она к Оксане.
– Я же объяснила, не верится мне…
Губы Оксаны задрожали, глаза увлажнились. Трясущимися пальцами я сжала ладонь подруги.
– Почему здесь еще не была полиция? Разве это не первое, что они должны были сделать после наших показаний? – совладав с речью, спросила я.
– Я мало что понимаю в этой сфере, но, очевидно, все как-то странно, – нахмурившись, говорила Марина. Она, как всегда, сумела сохранить самообладание.
– Если только они уже не арестовали Ярослава.
– То, что мы там увидели… Это же очевидные вещи, указывающие на виновность Славы, – пробормотала Оксана.
Я вновь вспомнила о фотографиях. Мое собственное изображение напугало меня, но его наличие в доме Ярослава можно было объяснить: если убийца он, то он и пугал меня в тумане. Оставил в живых только ради Оксаны?
А вот Катя… Он планировал сделать ее своей следующей жертвой? Или все еще планирует? Мы ведь не знаем, где сейчас этот псих…
– Вы… Вы видели все фотографии? – обратилась я к подругам.
Оксана с сожалением закивала.
– Он и ее хотел убить? – озвучила мои мысли подруга.
– Возможно, Катя до сих пор в опасности, – добавила я, поясняя, о ком мы говорим, для Марины: – На одном из фото была моя новая одноклассница. К слову, через несколько часов я ее увижу, и что мне делать? – я развела руками.
– Скажи ей правду! Пусть будет осторожна, – отозвалась Оксана.
– Да… – подала голос Марина. – Скажи ей правду. Ярослав Назаров, видимо, решил строить из себя убийцу-коллекционера. Нужно предупредить твою одноклассницу.
– Наверное, мне стоит рассказать обо всем папе, чтобы он позвонил в полицию и выяснил, в чем дело, – Оксана уронила голову на руки. – Но он тогда точно меня из дома не выпустит, а мы же завтра собирались в клуб!
Я удивленно посмотрела на подругу – как она вообще вспомнила про какой-то клуб? И почему она все еще хотела в него пойти? Мне, например, хотелось закрыться дома и никуда не выходить.
– Звони ему, а когда вы встретитесь, я буду с тобой и смогу убедить твоего отца, что мы устроим у меня невинную девичью ночевку, – предложила Марина.
– Ага, во время последней такой я «лунатила»… – Оксана скривила губы. – Но давай попробуем. Меньше всего мне хочется торчать дома.
Я проверила время. Было уже пять часов.
Проблемы с маньяком Ярославом были ужасны, но добавлять себе излишнего внимания одноклассниц из-за отсутствия на встрече мне не хотелось.
– Мне нужно вернуться домой и собраться на встречу с одноклассницами.
Марина странно дернулась: видимо, не понимала, как я могу куда-то хотеть идти после полученной информации.
– Все нормально. Я хочу отвлечься, – успокоила я подругу. – Держите меня в курсе происходящего, ладно?
Мы тепло попрощались с подругами, и я поспешила домой.
Видимо, я переоценила важность встречи с одноклассницами. Поедая пиццу и пончики и запивая все это лимонадом, девчонки обсуждали шмотки и парней. Я переключилась в «режим ожидания» и ковырялась в своем любимом греческом салате, погрузившись в раздумья.
Адреналин давно сгорел в моих венах, и теперь мне вновь стало панически страшно за свою жизнь. Я чувствовала себя дезориентированной и сбитой с толку. Улики, которые мы обнаружили в квартире Ярослава, должны убедить полицию в его виновности, но почему никто до сих пор не озаботился обыском квартиры Назарова? И где он сам? Сидит за соседним столиком и наблюдает за моей новой одноклассницей как за следующей жертвой?
Вскоре Оксана прислала смс, сообщающую мне самые важные, по мнению подруги, новости: Андрей Павлович позвонил в полицию, но Оксане пока что ничего не сказал, а затем отпустил на ночевку к Марине. Было что-то успокаивающее в том, что, несмотря на весь хаос вокруг, Оксана все равно беспокоилась о походе в клуб.
Мои размышления прервал взрыв хохота. Алиса, конечно, смеялась громче всех. Она что-то шептала сидящим рядом с ней девочкам, и все они, косясь в конец стола, сдавленно хихикали. Только Алиса ржала как конь, при этом ее огромная грудь тряслась так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из откровенного декольте.
Я перевела взгляд туда, куда смотрели одноклассницы. Там сидела Катя Волкова. На ее лице было отсутствующее выражение. Она лениво пила содовую через трубочку и смотрела прямо перед собой. Не одной мне здесь было скучно.
Одноклассницы вновь засмеялись. Катя делала вид, что не слышит.
Внутри меня загорелся огонь, глаза будто налились кровью. Я отлично знала все эти приемчики задир. Тыкать пальцами и смеяться над жертвой издевательств, совершенно не скрывая своих действий, а наоборот, надеясь, что она увидит. А еще я знала, что делала Катя. Конечно, она понимала, что над ней глумятся, это было очевидно. Волкова делала вид, что не слышит, потому что их больше, чем она. А ведь она только перевелась в наш класс, наверное, не хотела портить со всеми отношения.
Я все это прекрасно знала, потому что именно так поступали со мной. И я знала, каково Кате.
Когда Алиса снова взвизгнула от хохота, пошутив над размером груди Кати, Волкова встала с места и направилась в сторону выхода из пиццерии – в глубь гипермаркета. Вещи она с собой не взяла, что означало: она вернется.
Мне захотелось проткнуть лицо Алисы вилкой. Та, в свою очередь, принялась рыться в сумочке и достала оттуда маленький пакетик с двумя таблетками.
– Это еще что? – прорычала я, больше не в силах сдерживаться.
Алиса изумленно посмотрела на меня. Я ощущала смешанные чувства: страх и злобу. Я столько времени старалась не провоцировать конфликты, не ставить себя в оппозицию большинству, а теперь рисковала всем этим, пытаясь заступиться за Катю.
Я ненавидела себя за страх, который испытывала. Я понимала, что одноклассницы ничего мне не сделают. Никогда не повторится то, что произошло со мной в седьмом классе. Но подсознание отказывалось понимать, оно хотело, чтобы я затаилась и не высовывалась.
Детская травма никак не хотела отпускать меня.
– Слабительное, – ответила Алиса на мой вопрос. – Волковой не в новинку, наверное, его принимать, иначе почему она такая тощая?
Алиса протянула пакетик застенчивой девочке Камилле, сидящей рядом с Катей.
Та неуверенно взяла его.
– Клади в ее бокал, иначе я расскажу Морозову, как ты сходишь по нему с ума, – приказала Алиса Камилле.
Вновь раздался хохот одноклассниц, от которого меня тошнило. Камилла подавила всхлип и дрожащими руками бросила две таблетки в стакан Кати. Они быстро растворились в прозрачной воде.
– Упс. Забыла. Я ведь уже ему рассказала! – едва не хрюкнула от удовольствия Алиса.
Камилла заплакала, схватила сумку, пальто и умчалась в том же направлении, что и Катя. Прихлебательницы Алисы сгибались пополам от веселья.
Я резко отодвинула свой стул и вышла из-за стола.
– Романова! – окликнула меня Алиса. – Только попробуй сказать Волковой – тоже накормлю чем-нибудь.
– Да ты разве поделишься… – прошипела я.
Алиса поняла мой намек на ее лишний вес и подняла нарисованные брови так, что стала похожа на Пеннивайза. Я пошла вслед за ушедшими одноклассницами, взяв с собой свои вещи.