– Останови! – велел Лёшка.
Я мгновенно шевельнул пальцем, подчиняясь. На экране застыл всё тот же нечёткий интерьер вагона в двух ракурсах, нарушаемый только моим ботинком, зависшим в районе потолка.
– Вот!
– Хмм… – я уставился на экран, немало озадаченный. – Тебя не впечатлило всё остальное, но почему-то заинтересовал именно этот момент?
– Конечно. Ты не видишь?
– Нет. Признаться, тут картинка ничуть не необычнее предыдущей.
– Это если не знать размеры вагона. Так попасть подошвой в кадр можно, только если встать под камерой на руки.
– На ходу? Я не цирковой.
– Не в этом дело. У нас же две камеры. На этой деталей не видно, зато положение тела можно различить.
– И о чём оно тебе говорит?
– Что ты три секунды провисел в воздухе параллельно потолку. А потом в таком же положении мигрировал к двери и завис в полуметре от пола. Не помогая себе руками!
Я прокрутил запись и убедился, что Смыслов прав, мои последние кульбиты напиминали кадры из «Матрицы». Более того, там даже угадывались два удара с размаха головой об стену вагона.
– Не совсем так я себе это представлял, но слава богу, что хоть тут ты мне веришь.
– Вообще-то мы не первый день знакомы, я тебе с самого начала и на слово поверил. Но тебе ведь не для меня доказательства требовались? Вот, ты их получил.
– В первую очередь, для себя. Всё никак не могу отделаться от мысли, что надо больше спать, меньше работать, а с алкоголем вообще завязывать.
– Переходи к нам на службу, и эта мысль станет твоей вечной несбывшейся мечтой.
– В органы? Ни за что. Мне дорога моя свобода.
– Ну и зря. Ты бы точно справился. С твоей наблюдательностью. Вон, даже фальшивого следователя на раз выявил.
– Кстати, о следователе! – Я крутнул запись дальше, ожидая появления в вагоне Виктора Петровича, но изображение застыло, как только моё тело рухнуло безвольно на пол. – А это что, всё?
– Да. Файлы у нас нарезаны кусками по несколько минут, этот был последним, что я успел скопировать. Потом припёрлись эти твои следователи. Или псевдоследователи, уж не знаю. Я вопросов им не задавал, поскольку сам хожу в отдел мониторинга только как посетитель. У старшего смены вопросов не возникло, а сопровождал их наш зам. В общем…
– Да всё понятно, Лёш, и за это спасибо! Я просто надеялся увидеть что-нибудь, позволяющее выследить моих невидимок. Почему-то мне кажется, что эта невидимость требует от них изрядных усилий. Очень уж они вяло себя показали для такой драки, понимаешь? На их стороне были все преимущества, и оружие у них было, и в целом они вели себя как бывалые бандосы, а не просто шпана из подворотни. А победил, выходит, я в итоге.
– Сильно сказано. Каких-то полминуты, и сегодня тебя бы уже поп отпевал, победителя.
– Так не отпевает же? Значит, победил. Жив остался, и даже трофей отжал!
Я сунул руку в рюкзак и вынул узкий бумажный свёрток. Ложась на стол, свёрток брякнул металлом. Смыслов отогнул бумагу и убедился, что под ней пусто.
– Тот самый нож?
– Ага. Осторожнее, он острый как бритва. Я три раза пальцы порезал, пока домой донёс.
Лешка провел ладонью по контуру.
– Похоже на кортик. На отпечатки не думал проверить?
– Да не, я его залапал основательно, пока такая мысль в голову пришла. К тому же, как их снять, отпечатки? Придётся как минимум эксперта в дело посвящать.
– Меня же ты посвятил?
– С тобой, как ты выражаешься, мы давно знакомы. Нет у меня на примете ни одного эксперта, которому я мог бы доверять, как тебе.
Он хмыкнул и бесцеремонно перетащил к себе поближе мой ноутбук. Забрал флэшку и воткнул вместо неё новую.
– Ну раз так, то есть у меня тебе ещё один подарок. Всё, что касается твоего поезда после происшествия, наши визитёры выгребли подчистую. Включая записи камер из депо. Но это не единственное место, где можно поискать следы невидимок, так ведь?
– Точно! – Я шлёпнул себя по лбу, удивляясь, как сам раньше не догадался. – Если изымать записи они отправились до того, как меня привели в чувство и допросили, то не могли знать, где невидимки подсели в вагон!
– Не столь важно, где они подсели. Важно, где мы их точно можем найти в видимом состоянии.
– В переходе на Киевской!
– Именно!
Смыслов запустил другой видеофайл, и я почувствовал холодок на позвоночнике. На экране две знакомых фигуры сворачивали к эскалатору. Затем картинка переключилась, камера над эскалатором с другого конца показала вместо мужчин пустую ступеньку.
– Вот так они и становятся невидимыми, – заключил я. – Ни пения заклиеаний, ни танца с бубном, ни вспышки с громом и молнией. Раз, и всё. Поможет ли нам это знание в их розыске?
– Это – не поможет. Нам помогут сведения об их проездных билетах.
– У них что, есть проездные?
– Конечно, кто ж их в метро бесплатно пустит? Я полночи потратил, отслеживая твой маршрут, а потом и их тоже. Они приняли тебя на Октябрьской, когда ты с радиальной на кольцевую переходил. А туда они приехали с Выхино. И номер их билета на турникете зафиксирован. Если тебе интересно, они пользуются обычной картой «Тройкой», ездят по безлимитному тарифу. Могу даже примерно карту их поездок набросать, но она очень обширная и не слишком для нас полезная.
– Давай уже, выкладывай, – махнул я рукой. – Я и так понял, что всё полезное ты уже сам выяснил.
Смыслов, довольный произведенным эффектом, широко улыбнулся.
– Полезно нам то, что эти двое ездят почти каждый день с одной и той же станции. Значит, живут неподалёку. И значит…
– Мы можем их выследить и повязать там в любой момент!
– Совершенно верно! Если они на дно не залягут после случившегося. И если ты придумаешь достаточно веские основания для этого вот вульгарного "повязать".
– Какие ещё основания?
– Веские, Жень, веские! Предъявить им твой танец в пустом вагоне мы не можем. Их там формально не было. Повода для задержания нет. Максимум, что я могу тут предложить по официальной линии, это «случайную» проверку документов.
– Чёрт. Я совершенно уверен, что паспорта у них окажутся в полном порядке.
– Мне тоже так кажется. А значит, ты можешь рассчитывать не более чем на три часа задержания, а потом их нужно будет отпустить с извинениями, а мне придётся объясняться перед руководством, какого черта я подставляю сотрудников под прокурорские проверки.
– Нет, конечно. Ничего нам это не даст, а невидимки потом уж точно на дно залягут. Нужно другое решение.
– Неофициальное?
– Разумеется. Ты со мной?
– Ха! Ты понимаешь, я за всю свою жизнь знал только одного человека, умевшего вот так мгновенно растворяться в воздухе. Это был наш армейский зампотылу.
Я расхохотался.
– Да, это точно, Васьсергеич мог исчезнуть за долю секунды, если на горизонте появлялся кто-то из старших командиров!
– Ну так вот, после того, что я увидел на этой записи, – Смыслов потряс флэшкой, – я не успокоюсь, пока не пойму механизма этого чуда и не научусь делать так же!
Я похлопал Лёшку по плечу.
– Замётано! Когда ты будешь достаточно свободен, чтобы заняться этим вопросом?
– Сегодня я отсыпной, сил нет. А завтра выходной за суточное дежурство. Вот, предлагаю в долгий ящик не откладывать.
Я залпом осушил второй бокал, от которого Смыслов отказался, и захлопнул крышку ноутбука.
– Вот и договорились!
Мы не планировали устраивать стычку с «хвостатыми». Конечно, нет. На первый раз даже в контакт с ними вступать не считали обязательным. Планировали просто последить, провести разведку, так сказать. Но кто ж знал?
Выхино – район своеобразный. А касательно метро – своеобразный вдвойне. К станции Выхино сходятся маршруты разного транспорта, это первый пересадочный пункт на пути из ближайшего Подмосковья. Поэтому, кто хоть раз пытался отсюда уехать в час пик, запомнит приключение на всю жизнь.
Станция представляет собой дикое сочетание метро, платформы пригородной электрички и автобусной станции. По контуру это великолепие обрамлено автопарковками, забегаловками и магазинчиками. Объединяется всё несколькими подземными переходами – длинными узкими пешеходными тоннелями.
Мы сначала сделали несколько кругов по станции, а потом заняли позицию у этих тоннелей, чтобы пройти в метро незаметно наши невидимки не смогли. Смыслов заранее выяснил (через своих знакомых ребят в службе метрополитена), в какое время билет нужного нам пассажира чаще всего валидируется на входе. Это дало возможность не устраивать засаду с раннего утра, не участвовать в дикой давке, способной привести в ужас даже кильку в томате. Как разумные люди, мы спокойно приехали в Выхино после окончания часа пик, на почти пустую станцию.
В качестве бонуса техники даже сообщили Лёшке, через какой именно турникет предпочитают проходить наши невидимки. Так что мы, сориентировавшись на местности, могли прикинуть даже примерное направление к их дому.
– Эх, жаль, что они оплачивают проезд наличными, – расстраивался Смыслов. – Если бы пополняли «Тройку» с банковской карты, мы бы уже их имена и адреса знали!
Невидимый клинок я таскать с собой не решился. Не ровён час, выроню посреди улицы – попробуй тогда найди. Вместо этого Лёшка выдал мне во временное пользование кожаный тренчик с воткнутой в него полицейской дубинкой. Когда я пристегнул «оружие» к брючному ремню, он хихикнул и нацепил мне дополнительно эмблему дружинника.
– Может, не один час гулять придётся. С постовыми я договорюсь, они возле нас отсвечивать не будут. А для всех остальных на станции этого будет достаточно.
Однако гулять почти не пришлось. Мы сделали всего два круга по площади между платформой и автостанцией, как смыслов тихонько ткнул меня в бок.
– Вот они, – показал. – Узнаёшь?
Пара «хвостатых» свернула в тоннель метрах в двадцати. Я кивнул и последовал за ними, Алексей отстал на два шага.
– Странно, – заметил он, – Не зашли в метро, прошли мимо платформы.
– На электричку идут?
– Не похоже. Скорее, в ларёк.
– Сигарет забыли купить?
– Сейчас узнаем.
У выхода из тоннеля мы решили немного поотстать, увеличить дистанцию. На свету моя разукрашенная ссадинами рожа была приметна за версту. Но мужчины не оборачивались, прямиком топали к небольшому продуктовому магазину. И там надолго не задержались: вышли с полным пакетом и потопали дальше. Затем резко свернули в прогал между двумя ободранными постройками неясного назначения.
Меня грызла какая-то мысль, какое-то подозрение. Но я не мог чётко сформулировать его, поэтому списал на общее возбуждение, азарт охотника. Выждал секунд десять на углу, потом осторожно выглянул.
– Чёрт! Их нет! Там пролом в заборе!
– Заметили нас? Оторвались?
– Не знаю. Догоним, так спросим! – заверил я, первым бросаясь вперёд.
Нет, они не заметили. Были ошарашены не меньше нашего, когда мы вывалились из пролома, фактически им под ноги. Двор оказался разгрузочной площадкой склада или магазина, перекрытой ржавыми железными воротами.
– Стоять, оба! – заорал я, отыгрывая роль дружинника на все 200 %.
Не в тему я заорал, а просто от досады, чтобы скрыть свою промашку. Никто и не пытался убежать. «Хвостатые» оказались давно не бритыми мужичками с явными следами похмелья на отёкших, серо-мятых лицах.
– Вот я так и знал, что это подстава! Слышь, Борь, я говорил же тебе, не бери у них деньги, нас за них или изобьют, или в ментовку утащат!
Я смотрел на говорившего и понимал масштаб беды. Незнакомый алкаш, коротко стриженный, во внешности которого не было ничего общего с обликом бандита-невидимки, стоял передо мной, держа в руках парик.
– Лёха, это не они! – завопил я, оборачиваясь.
Фуражка слетела с головы Смыслова с глухим деревянным стуком. Волосы на его затылке примялись, взгляд потух. Невидимый убийца, придав падающему телу дополнительное ускорение пинком ноги, перепрыгнул его с негромким "Хэк!" Мне не нужны были экстрасенсорные способности, чтобы почувствовать занесённую над своей головой бейсбольную биту.
Я забыл, что держу в руках резиновую дубинку, но руки помнили. Удар получился без замаха, слева направо и снизу вверх. Амплитуда так себе, зато я вложил в этот удар всю силу, на какую только был способен. От удара в воздухе чвакнуло и захрипело. Бейсбольная бита вывалилась к моим ногам, на лету становясь видимой.
Предугадать действия абсолютно прозрачного противника почти невозможно, приходится реагировать на малейшие признаки. Когда во влажной земле правее меня появилась вмятина от ботинка, я среагировал. На этот раз сверху вниз и справа налево. Результат был гораздо меньший, дубинка встретила препятствие только на излёте, в самом конце дуги, будто невидимка присел перед ударом.
То ли я снова попал по тому же врагу, подставив второму незащищённый бок, то ли первый пострадал не так сильно, как мне показалось… В общем, после взмаха дубинкой я едва не потерял равновесие, качнулся – и получил такой удар в висок, что едва не откинул копыта.
Как сбежали алкаши-подставные – не видел. Только услышал в сумраке сознания, что громыхнули незапертые железные ворота. Этот звук вернул меня в понимание, что дела идут хуже некуда.
Я лежал на земле, в грязи. Зрение не желало возвращаться, хотя глаза уверенно сообщали мозгу, что они открыты. Ощущения под рёбрами соответствовали трём-четырём полновесным ударам ноги, а боль в голове можно было смело измерять в тротиловом эквиваленте. И словно этого мало, горло очень больно кололо чем-то острым.
– Очнись, мершен! – потребовал голос в темноте.
Опять этот гортанный выговор, знакомый и неприятный. Я невнятно промычал в ответ. Невидимка встряхнул меня, и процесс возвращения в сознание пошёл быстрее.
В глазах прояснялось. Сперва я разглядел огромную волосатую руку прямо под носом. Кулак с толстыми пальцами без колец и татуировок водил передо мной лезвием ножа – обычного, железного, видимого. И уже немного запачканного кровью.
Второго «хвостатого» стало видно чуть позже. Он сидел верхом на ком-то, уткнув в спину лежащей фигуры пистолет. Ах, да, это же Лёшка, он так и не встал после удара. Но раз ему угрожают, значит, по меньшей мере, жив. Это уже хорошо.
– Говори, мершен! – каркнул голос над ухом. – Где пакет и где мой нож?
– Вот же нож, – удивился я и получил за это кулаком в бок.
– Это для тебя нож! Такой мусор, как ты, только таким и резать. Где мой нож? Обесцвеченный нож где? Это дорогой нож, подарок, я порежу тебя на куски, если не вернёшь!
– Откуда я знаю, где твой нож? У ментов спроси, они вагон обыскивали.
– А ты что, не мент, что ли?
Возражать было бессмысленно. Эмблема и дубинка, которые мне выдал Смыслов, были ложными, но неоспоримыми уликами.
– Говори! Где наш нож и где наш пакет?
– Я думал, пакет вы сами забрали. Вы же тогда первые уходили.
– Врёшь, мершен! Мы сейчас пойдем с тобой и ты отдашь мне нож и пакет!
Интересно, на каком языке он ругается? Интересно, почему меня волнует эта ерунда, а не лезвие у горла?
– Тебя зовут Буньип?
Рука на моей шее ощутимо напряглась. Видимо, угадал. Это провокация, конечно, но что мне оставалось делать? Только пытаться сменить тему разговора. И хотя ответа не последовало, кое-что новое я выяснил.
"Хвостатые" тем временем обменялись несколькими фразами на своём языке, и я снова не смог его опознать. Грассирующий, словно плохой немецкий, но с большим числом долгих мяукающих звуков, как во вьетнамском. Диббук кивнул, тогда Буньип резким движением развернул меня к нему и сказал:
– Если ты не будешь говорить, мой напарник убьёт твоего напарника.
– А если буду?
– Тогда мы пойдём, и ты отдашь мне пакет и нож. Тогда я отпущу тебя. Когда мы вернёмся, он отпустит его. Ну? Ты понял?
– Всё понятно, конечно. Только нет у меня пакета. Я бы отдал, правда, но не брал я его.
– Значит, вы умрёте прямо здесь. Сначала он, потом ты.
Буньип дал команду, Диббук выпустил заломленную назад руку Лёшки и поднял пистолет, прицеливаясь. Я поспешно выпалил:
– Подожди, подожди! Но ведь есть нож! Да, у меня есть нож, хватит вам ножа?