- Привет, - небрежно бросил коротышка.
- И тебе не хворать.
- Знаешь, кто я?
- Без понятия, - здесь пришлось немного соврать, определённые догадки на этот счёт уже давно зрели в моей одурманенной алкоголем голове.
- Я - Коротышка Мак.
Наверное, мне следовало при этих словах тут же наложить в штаны по примеру своего соседа, но вместо этого я усмехнулся:
- Трудно не заметить. Думал, ты никогда не признаешься.
Коротышка на несколько секунд оцепенел, сжал губы и с угрозой в голосе проговорил:
- Похоже, ты или пьян или чересчур самонадеян. В любом случае тебе пора проветриться на свежем воздухе.
Негры крепко ухватили меня под мышки вместе с зажатым в руке стаканом и понесли к выходу. Окружающие старательно отводили глаза в сторону, словно ничего особенного не происходило. Пока меня тащили, я ухитрился отхлебнуть разок из стакана. Один из негров это заметил и вытащил посуду из моих расслабленных пальцев. Интересно, подумал я, вываливаясь наружу с этой необычной компанией, где же доблестные патрули, когда они так необходимы? Вопрос скорее был риторический - наверняка составляют компанию моему небритому соседу.
Меня прислонили к стене и тут же врезали под дых. Сам момент удара я прекрасно заметил, и чуть было не увернулся, но вовремя одумался. Рефлексы, мать их. Дыхание мгновенно перехватило. Били сильно, но непрофессионально. Пришлось им подыгрывать. Согнувшись пополам и жадно хватая лёгкими такой труднодоступный воздух, я закашлялся. Так наверняка будет выглядеть правдоподобнее. Пока я вроде как пытался привести себя в порядок, меня подняли, поставили на ноги и дружески похлопали по спине, помогая прокашляться.
Бросая взгляд на Коротышку, меня не покидала надежда, что испуг в моих глазах смотрится вполне натурально. По всей видимости, моим жалким внешним видом он остался доволен.
- Ты Владимир Тарский, командир экипажа, не так ли?
Я кивнул.
- Не могу сказать, что чрезвычайно рад нашему знакомству, но что поделаешь, специфика моей работы как раз и состоит в том, чтобы находить общий язык с клиентами. Видишь, к тебе мы ключик быстро подобрали. Парень-то ты, как оказалось, невоспитанный. Впрочем, это неважно. Я всегда за честный бизнес, даже если клиент против. Ты как считаешь?
Я просипел нечто одобрительное.
- Думаю, мы договоримся. Надеюсь, ты человек не глупый, понимаешь всю серьёзность ситуации, а дело-то на самом деле пустяковое. У тебя есть танк, у нас есть деньги. Тебе предстоит бой, в котором шансы на победу, мягко скажем не лучшие. Тем более, если ты случайно сломаешь себе руку. Или ногу, что тоже весьма неприятно. И что дальше? Конечно, фейком можно управлять и в таком состоянии, но определённые трудности опытный оператор наверняка будет испытывать. Особенно если перелом усугубится лёгким сотрясением мозга.
Коротышка замолчал, достал сигару, закурил. Вот же пижон.
- Но безвыходных ситуаций не бывает в принципе. Другое дело, что предоставленным выбором некоторые люди, не способные трезво оценивать ситуацию, распоряжаются слегка неразумно. Если существует риск, нужно перестраховаться. Я тебе предлагаю страховку на все случаи жизни. Вот в этом чемоданчике пятьдесят кусков, которые окупят все затраты на участие в поединке, дадут возможность рассчитаться с командой, защитят от неожиданных увечий и так далее. Поверь, больше ты не заработаешь, даже пройдя во второй тур. Да и зачем это тебе - копоть, грязь, боль, раскалённое железо? Ты же бывший военный, неужели не надоело дышать пороховой гарью? Тем более оператор. Сколько у тебя стажа?
- Три года.
- Ну вот. Ещё от силы годик и лицензию у тебя отберут, учитывая всё ухудшающееся состояние здоровья. А я тебе предлагаю реальные деньги за небольшую услугу.
- Какую?
- Слей первый бой, сойди с дистанции. Подставься, сглупи в выборе позиции, в общем - не маленький, что я тебя учить буду? Взамен получишь то, за чем сюда ехал. Я считаю, вполне приличные деньги, особенно по меркам бывшего военного. Ты такую сумму, небось, за пять лет не зарабатывал по контракту.
Коротышка говорил разумно, оперируя кнутом и пряником.
- Я так понимаю, выбора у меня нет?
Мак улыбнулся:
- Именно. Я всегда делаю предложения, от которых невозможно отказаться.
- Тогда я согласен.
Мы ударили по рукам и, спустя некоторое время, я остался на пустынной улице совершенно один. Трезвеющий, одинокий "танкист" с кучей денег на руках.
Миллионы зрителей приникли к экранам своих 3Dвизоров, восхищённо наблюдая, как сотня танков, не жалея ни себя ни противников, на всех парах мчалась к победе. Дымились подбитые машины. Грохотали пушки, рвались зажигательные снаряды, ломались от напряжения гусеницы и массово умирали фейки. Тысячи камер, порхающих в небе и установленных в разных местах поля боя, делали отличный обзор, снимая танки сверху, сбоку, спереди и даже снизу. Согласно правилам, все операторы выведенного из строя танка, мгновенно отключались от своих искусственных тел. Но иногда аппаратура работала некорректно, и можно было наблюдать свесившиеся из люков танков обгоревшие трупы. Неприятное зрелище, что и говорить. Беднягам пришлось некоторое время испытать на собственной шкуре, что значит гореть в танке.
Прохоровка. Старое название одного из самых важных танковых сражений Второй мировой войны. Тогда возле железнодорожной станции и небольшого села сошлись советские и немецкие танки.
А в данный момент здесь воевал друг против друга сборный интернационал американских, французских, немецких, советских и даже японских машин. По пятьдесят танков с каждой стороны, слепым жребием набранные с учётом определённых правил. В составе каждой команды число тяжёлых, средних и лёгких танков было одинаковым. То же самое и с самоходными, а также с артиллерийскими противотанковыми установками. Карта местности вместе с составом вражеской команды выводилась на лэптоп внутри танка за минуту до начала боя. А дальше всё зависело от слаженных действий участников команды. Изюминка в том и состояла, что каждый старался тянуть одеяло на себя, внося посильную лепту в хаотическое движение боевых машин. По-хорошему, если взяться за дело с умом, под чутким руководством толкового полевого командира, то сражение закончилось бы довольно быстро, к разочарованию зрителей, игроков, букмекеров и самих участников. Здесь ключевую роль играло не желание принести своей команде победу, а странная убеждённость в том, что именно тебе суждено координировать действиями всех остальных. Уверен, так думало больше половины танкистов нашей команды, которые врубили общую связь и старались взять бразды правления в свои руки. Естественно, не обходилось без мата, проклятий и личных оскорблений. Гораздо меньшая, но более разумная часть старалась организоваться во взводы по три танка, создавая закрытую линию для переговоров и корректировки своих действий.
Массивная железнодорожная насыпь находилась по правую сторону. С левой стороны чернели горы, вся местность была сплошь изрыта холмами, поэтому приходилось ловко маневрировать, выбирая наиболее проходимые участки. Укрываться от дальнобойных артиллерийских установок противника очень помогали деревья и раскинувшийся посередине карты посёлок. Конечно, я сильно сомневаюсь, что предложенная неизвестными декораторами местность для боя отвечала исторической действительности. Но в данный момент было важно подбить и не подставиться самому, поэтому меня не сильно смущал такой интересный факт, что за насыпью раскинуло свои синие воды море и лёгкий ветерок приносил иногда приятный запах морской воды, который было отчётливо слышен, даже несмотря на пороховую гарь, дым и копоть, витающие снаружи и внутри машины.
Сражение было в самом разгаре и на счету моего экипажа уже было три подбитых машины противника - два легких и один тяжелый танк. В последние несколько минут мы замечательно сработались с двумя моими коллегами - среднего веса немецкой Пантерой и тяжёлым ИС-7, точной нашей копией, которые отрекомендовались как "Вяч" и "Опер". Мой экипаж закрепил за собой место в эфире как "Шутник". Такие необычные названия нисколько не отражали какие-либо черты характера кого-либо из членов экипажа, а служили вполне утилитарной цели - как можно более лаконично обозначить себя в переговорах, которые интенсивно велись между нашими экипажами.
Наша троица уверенно продвигалась вперёд, дружным огнём из трёх пушек встречая каждого соперника. Правда, в самом посёлке нас изрядно потрепала вражеская группировка из пяти лёгких танков. К счастью, танкисты противника попались не сильно опытные и их несогласованные действия привели к полному разгрому их группировки. Надо заметить, втроём мы вряд ли смогли справиться, если бы не подоспевшие наши основные силы - такие же разрозненные и неорганизованные, но берущие верх своим численным перевесом. "Вяч" остался в посёлке. Во время потасовки ему сбили гусеницу и пробили корпус. На выходе из точной реконструкции населённого пункта нас ожидала засада, поэтому неожиданного наскока не территорию противника не получилось. Наш "тяж" ощутимо тряхнуло - парочка снарядов угодила в лобовую броню. Благо, самое бронированное место выдержало, но весь экипаж неслабо оглушило.
И без того жалкая пародия на боевые порядки перемешалась, превратившись невесть во что. Лёгкие танки от прямого попадания снарядов взрывались на полном ходу, срывало башни, летели в сторону гусеницы. Водитель Артур, оглушенный, как и все, был не в состоянии услышать мои команды, поэтому маневрировал по своему усмотрению. Радист Игорь, судя по характерному шевелению губами и перекошенному искусственному лицу фейка, нещадно матерился, кляня на чём свет стоит наших тупорылых коллег, закрывающих нам обзор и некстати загораживающих дорогу, подкрепляя свои слова непрерывной стрельбой из пулемёта. Заряжающий Вадим, словно машина, только успевал подавать снаряды, а я стрелял, стрелял, стрелял...
Что характерно, мои охреневшие барабанные перепонки не различали отдельные выстрелы и понять, что выстрел всё-таки был произведён, помогала отдача и повторяющиеся телодвижения заряжающего. Иногда в непроглядном дыму, застившем всё поле боя, вражеские танки можно было отличить только по силуэтам, сверяясь периодически с ручным лэптопом, где зелёными надписями обозначались марки ещё действующих экипажей. Да и то не факт, что под огонь попадали именно танки противника, учитывая интернациональный состав обеих сторон.
Из горящих машин выскакивали танкисты и, катаясь по земле, старались сбить пламя с одежды. Похоже, общая сеть операторов всё чаще не справлялась с возросшей нагрузкой. Казалось, ещё немного, и концентрированная ненависть вперемешку с азартом, выжжет всё вокруг. Но дым рассеялся и наши поредевшие ряды, прорвав оборону противника, с яростью берсеркеров накинулись на вражеские беззащитные "арты" и "самоходки".
Это было избиение. Оставшиеся в живых машины противника со своей чисто символической броней и плохой манёвренностью практически ничего не могли противопоставить нашим "тяжам" и средним танкам.
Когда погасла последняя зелёная надпись во вражеской колонке, я всё ещё не мог прийти в себя. Но чувство эйфории от только что одержанной победы взяло верх над оцепенением и мы, выбравшись из машины, принялись безудержно хохотать своими искусственными физиономиями, комически кривляясь, выдавливая жалкие подобия улыбок и похлопывая друг друга по плечу. Генные инженеры никогда сильно не заморачивались над внешним видом своих изделий. Впрочем, мы выжили и это главное. И в данный момент мне было совершенно наплевать на Коротышку и его недвусмысленные намёки на страшную расправу за непослушание.
Эйфория быстро прошла, уступив место внезапно навалившейся усталости. Начал накрапывать дождь, я уселся прямо на землю, облокотившись спиной о грязные колёса нашего танка, который устал не меньше нашего, а, возможно, даже больше.
Дождь всё усиливался. Не знаю, входило управление погодой в развлекательную программу или нет - в наше время всё возможно. На всякий случай я мысленно послал огромное количество "смайликов" организаторам.
Свежие, переливающиеся на солнце капли, весело застучали по металлу, разбрасывая вокруг радостные брызги. Внизу, на потемневшей от разорвавшихся снарядов, взрыхлённой гусеничными траками и сапогами земле уже начали собираться мелкие лужицы. Капли дождя, падая на горячую броню танков, мгновенно испарялись, отчего все машины были окутаны белым маревом. Нежный пассат приятно обдувал лицо и всё казалось таким ярким, цветным и многообещающим, что думать о следующем этапе и неизбежном разговоре с Коротышкой совершенно не хотелось. Вместо этого крепло желание скинуть душную ватную форму, вылить отдающие металлическим привкусом остатки воды из фляги на разгорячённое лицо и бежать вперёд, туда, за линию железнодорожной насыпи... Броситься в объятия шумных волн безымянного моря и плыть, неистово работая руками, пока хватит сил, а затем просто перевернуться на спину и качаться на волнах, ни о чём не думая или думая ни о чём, что, впрочем, одно и то же.
На следующий день был праздник. Весь наш экипаж после благополучного возвращения из тел фейков, хорошенько выспавшись, вымывшись, выбрившись и переодевшись в "стальную" форму, вышел на люди. Щёлкали фотокамеры, назойливые репортёры лезли со всех щелей, словно тараканы и мы, чувствуя себя заправскими кинозвёздами, раздавали ослепительные улыбки направо и налево. Ажиотаж среди СМИ был небывалый. Давненько не было такой грандиозной потасовки в "Горящей сотне", как в этом году. А мы, как ни крути, числились в числе наиболее эффективных экипажей. Целых пять подбитых машин, пропади оно пропадом!
Среди всей этой восторженной толпы иногда мелькали знакомые силуэты двухметровых негров. Надо полагать и Коротышка Мак где-то неподалёку грызёт ногти, насилуя свою единственную извилину, как же к нам подобраться поближе. А фигушки, слишком людно. На то и был расчёт.