Санкт-Петербург встретил его мелким дождем и теплой погодой. Был только полдень, то есть время с запасом, но немного.
Посмотрел на дом. Действительно за время поездки его достроили, хотя бы внешне. Еще бы. Сколько здесь было согнано строителей и сколько аккумулировано денег!
Тон получился холодный и равнодушный. Зато фон шумный и горячий.
У самих англичан работа не шла. Никак. Столько денег и времени ухлопали, а в конце застряли. И теперь по свету мыкают, ищут подсказку.
Дмитрий устало вытирал тряпкой руки, когда к нему подбежал один из мастерских и взволнованно сообщил, что приехали англичане и требуют, чтобы с ними поговорили о машине.
Прилюдно объявил:
«Толстоват, застрянет», – подумал Дмитрий и молодецки ударил. Вопреки его мнению, сабля легко развалила металл и наполовину вошла в дерево, где и застряла. Во как!
Взял саблю, на виду всех заменил старую, тоже острую, но хуже этой. И хотя она была красивей и представительней, только для клинка это не важно. Потому заменил без сожаления.
– Здесь хватит на двухмесячное жалованье, да дополнительную десятину всем пострадавшим. Остаток отдашь на машину, опять, наверное, им не хватает.
Андрей с удовольствием подбросил кошелек. Его тяжеловатый вес внушал парню определенный оптимизм на будущее. Он с удовольствием сказал:
– Держи наградные деньги! Кто сталь плавил?
Ну а что, он – бедный мужичок? – указал Дмитрий на упрек его совести, – дождь льет, как из ведра, холодно, да и, по большому счету, на корабле делать нечего. В городе другое дело.
Обратно он ехал относительно комфортабельно, в пассажирской каюте, которую ему сделали по личному заказу. Конечно, там не было электричество и новомодных штучек типа мобильных телефонов, но он чувствовал себя как дома!
В его доме сначала Дмитрий не рискнул создать такой санузел, но один его мастеровой, бывший а Англии и посетивший санузел нам корабле, спокойно отнесся к такой модели:
Вышел темноволосый, коренастый мастеровой, судя по внешнему виду ничего хорошего от барина не ждавший.
– Ну! – на тон ниже крикнул Дмитрий, – сам узнаю, хуже будет!
Было у него нехорошее предчувствие, как это раньше бывало, что без него либо кобыла сдохнет, либо всадник напьется, но до финиша они точно не соберутся. В общем, руда будет отдельно, уголь отдельно, а железо и сталь останутся в теории.
Они накоротке поговорили. Англичане его «проверили». Сначала попытались напугать, потом – задешево купить. Потом заговорили уже серьезно. Просители тут были именно они. И просили.
– М-м? – спросил он у казначея. Мол, куда деньги девал?
– Да, княжна первое, что сделала, привезла одежду. В том числе и вашу.
Мастеровые, наученные предыдущим плавильщиком, пошли немного свободнее. Они получили на двоих семь рублей.
– Ногами? – продолжил допрашивать он.
Два вертких мужичка выскочили из толпы, положили перед Дмитрием толстое полено, а на него кусок мягкого железа толщиной два дюйма.
Даша зачастую такая экспансивная… Внимательно осмотрел Андрея, только сейчас заметил синяки.
Но самое главное – они почти собрали машину, им осталось помочь совсем немного. Только несколько советов!
Дмитрию вручили сабельный клинок. Его сделали явно не сегодня, коли выточили и приделали рукоятку.
Но хозяйский глаз нужен. Перед встречей с Хилковыми ему нужно обязательно знать каково состояние его жилья. И спросить, понравилось ли оно его невесте!
Вскоре ушел и Дмитрий. Близился вечер, а с ними празднества… встреча с Хилковыми. «Господи, а страх-то какой».
– Замечательно. А ты, давай, рассказывай, что она еще натворила, пока была в Санкт- Петербурге.
Хилковы сделали все, как принято. Поэтому, вот будет скандал, если жениха не будет! Он уже смирился с тем, что дом будет немного недостроен. Можно даже сказать Даше, что не изнутри не достроил специально, чтобы она достроила под себя. Под свои вкусы и предпочтения. Умная Даша посмеется, поругается, поприкалывается, но все-таки простит.
Они вели этот разговор на улице. Тогда, по большому счету ему просто было не охота снова заходить в контору, и он отговорился тем, что деньги он отдаст завтра. А завтра совсем было некогда.
– Их сиятельства прибыли сегодня в обед. Их сиятельство был умеренен, а вот княжна много ругалась.
А еще неподалеку топчутся мастеровые, связанные с паровыми машинами, то ли идеи кончились, то ли деньги. А, скорее всего, и то и другое. И еще целая куча посетителей.
Попадаться на руку злому барину никто не хотел. Мужики заговорили, задвигались, но из толпы не шли.
– Кто плавил первостатейное железо? – сердито заорал он на мастеровых.
– Проводи их в гостевую комнату, – попросил он мастерового, – и налей в стаканчики вишневый ликер.
И спал, укутавшись в теплое овчинное одеяло.
Вот и оставил людей голодать и, похоже, никто его и не собирается обвинять! Обычная практика заводчика сэкономить на трудящихся. А что голодали, так это даже полезно!
Ох уж эти бабы, она что, думает, он со своим крепостным драться собирается?
– И ногами тоже, – медленно сказал Андрей, – сказала, что вы мне будете должен.
И спросил у толпы:
Немного подождал, не бросится ли к нему кто-то со стороны. Типа «очень надо, просто сил нет».
Но любимая его дочь (традиция и обычаи!) одна ехать не могла. Даже петровское общество не восприняло бы скромную девушку, поехавшую одну. А нанимать для нее некоего мелкого дворянина, как это делали другие семейства в этом случае, он стеснялся. Все-таки княжна из старинного рода! И он приехал с ней, бросив все затеи.
Он поспешил в свой дом, взяв только одного Андрея.
Англичане быстро поняли ситуацию и поспешили откорректировать свой разговор.
Поэтому, даже торопясь в ассамблею под угрозой ругани и опалы, завернул на завод. От опалы, в крайнем случае, он не загнется, отбрешется. А вот если металлургическая технология не пойдет, то полетит все: и опала, и половина хозяйства и, похоже, свадьба!
В каюте было сухо, тепло, был современный на уровне ХХ века санузел. И он понастальгировал, сидя на унитазе. А какая там была ванна! После мытья у костра холодной водой это был настоящий рай!
Глава 12
В парадном зале дома князей Трубецких народу было много. Высокая фигура Петра среди такой массы не терялась, а вот Дашу он не видел, хотя и чувствовал – здесь!
Пока царь был занят, он бы с нею поговорил, расцеловал. Сколько они уже не общались!
Петр хмыкнул, что-то хотел сказать, махнул рукой:
В принципе, ему было все равно. Взрослый мужчина, целый князь! Не может же с ним чего-нибудь встать? Но раз невеста беспокоится…
Что уж она там перестроить в доме, осталось в тайне, поскольку пришел Петр, громко ругающий шагающего рядом Меньшикова. Александр шутливо отбивался, но чувствовалось, что он обескуражен и обеспокоен.
– Вы смотрели мой дом, – перевел тему Дмитрий, – как он?
Половозрелый «дитятя» выглядел действительно нехорошо, но жалеть его Дмитрию не хотелось. Он скосил на него свой взгляд, понял, что совершить подкоп под его позицию ему не удалось, но и тому как-то пошатнуть его позиции в глазах государя не получилось.
До сих пор действовало. Она переставала умничать и привередничать. Правда, здесь было много людей и все сразу обращали внимания, как правило, покрываясь черной завистью.
Дмитрию это все меньше нравилось.
Но если не сможет – больше не будешь менять ругать. Обижусь.
– Трудно мне с ним говорить, – сказал князь, – полчаса побеседовали, в как будто весь день камни в каменоломне таскал. Как ты, князь Дмитрий целыми днями говоришь.
– Нам, Господом Нашим Вседержителем, сильно повезло. Он дал его, – кивнул он на Дмитрия, – тебя – прекрасного мужа, а мне – старательного поданного.
Даша, по княжеской чванливости, не хотела с ней ни здороваться, ни разговаривать. Но Дмитрий буквально заставил ее произнести несколько слов.
Петр поговорил с Дмитрием и Дашей минут десять, пока ему не надело. После этого он пробормотал то ли извинение, то ли ругательство в адрес одного лентяя, и вышел на улицу искать Меньшикова.
– Позволь, родственник, пристать тебе к докукой. Лезвие шпаги у меня тоже сломалось. Не заменят ли кузнецы? А я уж постараюсь, оплачу и кузнецам за работу и за сталь.
– Ого! – удивился Петр, – деньги взял?
Царь поощрительно ему улыбнулся и предложил:
– О-о-о! – удивилась она, – если бы батюшка так настаивал, он давно был бы казнен, а я отправлена в Сибирь, в ссылку простой селянкой. Ведь Уложение 1649 года ясно говорит, что оскорбление правящей фамилии и как за него наказывают. М-м-м.
Дмитрия уже начала надоедать ссылки на Дашу. Кто же так настропаляет Петра в его отсутствие?
Отец и дочь Хилковы переглянулись, глазами посоветовались. С одной стороны, свадьба дело неторопливое и уж, тем более, не княжне торопиться. С другой, – государь спрашивает. У него забот и тревог много. Откажешь – как бы себе не хуже сделать. И так уже с помолвкой протянули. Хотели в этом году в Москве, да Дмитрий никак не вырвался.
Дашка! – восторженно он прошептал.
Петру это понравилось:
– Даже щербинки нет. Либо у Федора Матвеевича шпага такая дрянь, либо у тебя сабля столь хорошая. От шпаги мне пользы никакой нет, а саблю дай. Понравится, в кавалерию отдам. А то там клинки разные, и, как правило, дрянь. А тебе свою отдам.
– Ну ты, красавец, – обратился он к Апраксину, который был одним из самых громких, – давай сравнимся. Рубанемся, у кого сломается, тот отдаст свой клинок.
– Никто! – твердо сказал Дмитрий, – зуб дам!
– Я посмотрел. Медь лучшего качества. Хоть на пятаки, хоть на пушки. Ведь нашел же!
Петр подозрительно на них посмотрел:
– Хм, заменишь?
Царь, занятый строительством и обороной, только крякнул на чужое амурное счастье. Самому его с женитьбой не повезло и он немного завидовал всем удачным семейным парам.
Взгляд Петра стал колюч:
Она прижималась ко мне, – счастливая и умиротвореная – и на все ей было наплевать. Нет не на все. Она оторвалась от меня и внимательно осматривала окрест, игнорируя любопытные взгляды:
Дмитрий не возражал. Сабля была абордажная, массивная, шпага гораздо тоньше, скорее сломается.
Войдя в дом, Петр увидел Дмитрия, и вцепился в него. Рев царя испугал всех собравшихся на ассамблее гостей и обеспокоил Дмитрия: – а как у него сердце не выдержит от такого крика?
Дмитрий не успел ни согласиться, ни отказаться.
– Пару дней сам поношу, а потом дам кому из новиков, пусть иву порубает, да мне скажет.
– Свадьба когда будет? А то выпить хочется, да и времени нет свободного.
– Как прикажите, государь, – покорно поклонился князь Александр.
– Благословляю вас, – серьезно сказал он, – желаю всего лучшего: деток, семейного достатка, счастья.
– Мы, государь, ту же проблему решаем, что и Федор Матвеевич. Нужно сломанный клинок у князя заменить.
Пришел этот неумеха, этот нелюбитель современной науки и молча за пару суток нашел!
Как оказалось, такой безмолвный ответ вполне устраивал Петра. Он принялся сам объяснять деятельность Дмитрия:
– Дай-ка, – Петр отобрал саблю у Дмитрия, посмотрел на лезвие, даже потрогал его. Хмыкнул:
– Никто? – порывисто повернулся к нему царь.
Он и не собирался сопротивляться. Так они повернулись к Петру. Счастливые, влюбленные, улыбающиеся.
– И пятьсот рублей с меня, если проиграю! – добавил он.
– Ну, – начал вспоминать тот, – наверное, за семь.
Царь, человек умный и сметливый, конечно, видел подковерную борьбу, но вставать на чью-то сторону не захотел. Ибо он думал не о чьих-то личных позициях конкретно, а о России в целом. Стране была нужна деятельность обоих и поэтому им и думать не стоило об отставке одного из них.
– А потом посмотрим английскую паровую машину с моими переделками. Англичане, кстати, уже видели, предложили продать за двести тысяч фунтов стерлингов.
Дашенька – девочка умная и начитанная. Временами это льстит, временами – злит, поскольку приводит к такому процессу, как болтология.
– Ах!
Но пока он ее не видел. Где же она чертовка!
И он громко сообщил:
Даша осторожно обняла Дмитрия:
– На это время, государь, я могу познакомить с секретами металлургии, их никто не знает!
– Х-км, – хмыкнул Петр, – ну если ты зуб даешь.
– Ну ты силен! – удивился Петр, – а со шпагой-то как? Сабля, вижу, целая.
То же самое с медью. Я уж не стал звать заумных немцев, подождал, понял, что никто не может найти. Вызвал Дмитрия. Тот сказал – медь есть, но мало, можно одному человеку унести.
Он покачал головой, радуясь и тревожась.
– Не сердись, – передал он Дашу обратно Дмитрию, – если до сего момента думал я, что здесь и интересы Хилковых и твои тоже, то теперь вижу – семья ваша будет держаться на любви мужа и жены.
– Вот ты и попался, паршивый негодяй. Оправдывайся!
– Тебе спасибо, – отрывисто отмахнулся царь, – давай металл и руду больше и лучше. Вот будет твоя благодарность.
– Ах ты, камрад, совсем истосковался. Но вначале, извини, дело. А камрад? – и Петр крепко шлепнул его по спине.
– Черт побери! – прочувственно сказал Апраксин, – сам себе отрубил шпагу, как будто пальцы снес.
Дмитрий посчитал этот отказ справедливый.
Кругом политика!
– Я рублю!
Потом повернулся к Дмитрию:
– Теперь о награде тебе. мы уже поговорили о железном руднике и о его населении. Все люди, которые там есть, переходят в твою крепость. И те же самые людишки, которые работают на медном руднике, то же твои! Оба рудника – твое имущество на веки вечные!
Он посмотрел по сторонам и почувствовал жгучий взгляд Меньшикова. Ага, уже не стоит искать. Все же полез драться на место, ах ты!
Дмитрий прочувственно поклонился. Не так как по-русски – глубоко, раболепно, а по европейски, изящно и с достоинством.
Во-вторых, я его предупредил, что по своему положению, я себя вешать не дам. Можно рубить голову или, в качестве паллиатива, расстреливать.
Апраксин задумчиво посмотрел на обломки шпаги. Эфес и часть лезвия составляла одну часть, большую часть лезвия – другую.
– Дом ничего, кирпичный, – первым заговорил князь Александр, – правда, я привык в деревянном, но вам, наверное, видней. Тем более, я слышал, Петр Алексеевич запретил строить деревянные здания. Зато какой дом, большой, двухэтажный. Властители его должны жить, как настоящие князья!
– Что там шепчетесь? В голос говорите.
Тот молча, с таким же поклоном, отдал саблю.
Все оказалось очень просто. Машину на четыре пятых собрали, вложили в них много денег, увидели блестящую перспективу и… зашли в тупик. Окончательной модели у них так и не возникло.
Это сцена, разумеется, не скрылась от глаз Петра, и он, видя, как Даша приноровилась к Дмитрию, самолично налил Хилковым и Дмитрию водку и наливку.
– Ну, давайте же, камрады, за наш успех!
Это был весомый вклад, и Апраксин согласился, но поставил условие:
Отец Даши скромно сидел на боковой скамье. Он виновато улыбнулся, когда дочь ему об этом заговорила.
Дмитрий аккуратно вытащил из ножен клинок. Опытные воины, знающие поле битвы и высоко ценящие качество сабли, оценивающие смотрели на лезвие. Не очень опытные – смотрели на красоту рукояти, лезвия. И, поскольку, украшениями сабля не выделялась, гости, разгоряченные спиртными напитками, относились к ней все больше скептически.
И то ли из отчаяния, то ли надежды о помощи, они стали приглашать мастеров из разных стран, чтобы, учась, они еще и модернизировали машину.
Ну, мне на общее внимание было наплевать. Даше, как я обнаружил к удивлению, – тоже.
– Пойдем, поищем, пока царь слиток с Меньшиковым несут.
– Ты не боишься так разговаривать? – прошептала она на ухо, – государь за меньшее посылал на виселицу.
– Нет еще, – признался Дмитрий, твердо пообещав, – но возьму.