М-да… Весьма красиво и сразу ясно, куда ушла большая часть пожертвований этому великому и талантливому лекарю. Нет, я ни на что не намекаю, просто… Когда уже в нашем просветленном мире сделают бесплатную помощь? Такое чувство, словно все жители и короли думали лишь о собственной наживе.
«Будто бы вы с отцом помогали ближним по доброте душевной», – внутренний голос противно рассмеялся, отчего я неприятно скривилась.
– Мы помогали беднякам бесплатно, – прошептала я себе под нос.
Да уж… дожила, сама с собой разговариваю, еще и спорили. Может, мне тоже здесь полежать, полечиться? Хотя нет, у меня столько денег нет.
Пройдя через кованные, украшенные вензелями ворота, я отметила, что и трава тут была зеленее, да и больные, что гуляли в небольшом дворике, казались весьма рады жизни. Молодые медсестры в белых, прямых халатах неустанно следили за происходящим, а еще иногда подбадривали и помогали передвигаться.
Внутри больница пела.
Нет, я не вру и не преувеличиваю.
Когда входишь в помещение, то первым делом по глазам бьет яркий свет белых, матовых стен, а уже потом на уши идет звуковая атака. Мне было неприятно, ведь сразу стало ясно, что здесь использовали магию звука, чтобы усмирять присутствующих. Вот только мне это на нервы действовало.
А еще я видела здесь мертвецов… Их не упокоенные души скитались по коридорам и палатам, желая оказаться на другой стороне и обрести вечный сон.
Поэтому я и не любила больницы. От матери мне перешло видение другой стороны, которую могли различать лишь шаманы и медиумы. Вот только контролировать это, порой, выходило просто отвратно. Съежившись, я делала вид, что не замечаю парня, который грустил на железном стуле, смотря в одну точку перед собой.
– Могу я вам чем-то помочь? – приветливая пожилая дама немедленно оказалась напротив меня, несколько напугав своей прытью.
Ого! Вроде бы в возрасте, а подскочила-то, как молодая фея при виде нектара.
– Ох… – выдохнула я пораженно, неосознанно отступая на шаг. – Да, я хотела бы посетить палату Эмброуза Элансара, и поговорить с лекарем Бедором.
– Верховный лекарь сейчас занят исцелением, я могу записать вас на половину второго сегодня, подойдет? – очень мило улыбнулась женщина и наклонила голову к правому плечу. – А кем вы приходитесь мистеру Элансару?
– Дочь.
Женщина из воздуха достала прямоугольный фолиант, пробежалась по нему цепким взглядом синих глаз и широко улыбнулась, демонстрируя ровные зубы и острые клыки. Хм… может, все-таки про фею я не преувеличила? Судя по тому, как сияла женщина, то она точно не простая смертная.
– Палата номер двенадцать. Я сообщу, когда лекарь освободится, и приду за вами, – кивнула медсестра и удалилась, оставляя меня в белом величии коридора.
Легкая тревога охватила мое сердце, когда я ступала по ровному полу, полностью игнорируя парня, который продолжал смотреть перед собой и грустить. Я не могла ему помочь. Видеть мертвых – это одно, но способность помочь им мне не досталась.
Постучав в дверь, дождалась разрешения войти и замерла на пороге, отмечая, как истощал отец.
– Милая, – вымученно улыбнулся он мне. Его когда-то загорелая кожа сейчас казалась серее пепла с легким желтоватым оттенком. Глаза, что светились умом и серебром теперь были тусклыми и впалыми. Длинные волосы мужчины заметно побелели и поредели. Больничный халат висел на худых плечах, и тонких руках, словно бесформенный мешок. – Я так рад, что ты пришла, – но стоило мне войти, как отец будто расцвел. Да, он был все еще болен, но глаза… они словно на мгновение стали прежними.
Глупые слезы едва не соскользнули по щекам, а в горле встал ком нервозности и боли. Я сжала кулаки и зажмурилась на мгновение, решив, что отец не должен видеть мою жалость. У меня теперь была работа и деньги, я спасу его. Сделаю, что угодно, лишь бы он снова задорно смеялся и с любовью перебирал ингредиенты для зелий. Он сильный, он справится. А я ему помогу, поддержу искру жизни в его глазах, что была куда важнее и сильнее, чем искра магии.
– Папочка, – натужно широко и счастливо улыбнулась я, подходя к его кровати и присаживаясь на дорогой стул. Мои ноги дрожали, спеша подогнуться. Так хотелось кинуться в объятия отца и дать волю чувствам, что снедали меня изнутри долгие дни. Я не могла… не могла смотреть на то, как ломался мой сильный отец, в то время как мачеха и сестра чаевничали на его деньги!
Палата была довольно просторной, но обставлена совершенно просто. Одноместная кровать с обычным постельным бельем. Слева стояла небольшая тумбочка, с вазой на ней, а справа аккуратный стол с какими-то книгами.
– Одного твоего присутствия достаточно, чтобы мне стало легче, – отец умел говорить приятные вещи, и от его привычной патетики я невольно вновь улыбнулась. Он вел себя как мой старый отец. – Как у тебя дела, милая, что нового в семье? – спросил он, а у меня все внутри сжалось, и я непроизвольно стиснула зубы вместе.
Семья… ха! Это не семья, а змеиное логово, которое нужно истребить самым жутким способом.
– Уверен, Катрин и Мидеса до сих пор в шоке после новости, – он вздохнул и схватился за сердце, скривившись от боли. Громко кашляя, он отвернулся от меня и вытер слюну мягким полотенцем. – Прости, подавился, – он пытался шутить, и от этого мне было еще хуже.
Я никогда не понимала, осознавал ли отец весь масштаб трагедии? Понимал ли, что жена и младшая дочь ненавидели его всем сердцем и желали самой скорой и страшной смерти… Качнув головой, я постаралась выбросить эти непрошенные мысли. Теперь все будет хорошо, теперь я все исправлю, а потом отомщу этим неблагодарным гарпиям.
Если бы не отец, давно их траванула!
– О да, они в шоке. В полном, – вяло согласилась я, нервно облизываясь. – Лучше расскажи, как у тебя дела? Ты уже встречался с лекарем?
Я вытащила из кармана юбки шелковый платок и медленно перетягивала его между пальцев, чтобы хоть как-то отвлечься. Слова жгли мне язык, так хотелось рассказать обо всем отцу, выложить всю правду, как на духу, но… Нельзя.
– Лично – нет. Меня пока только поят целебными настойками и заставляют лежать под светом заряженных кристаллов. Мерзость, если честно, но терпимо. Правда, пропорции в настойках иногда выверены не до конца. Горчит, порой, – отец скривился и в его глазах отразился чисто профессиональный интерес.
– Я поговорю по этому поводу, – недовольно отозвалась я, сделав себе заметку на этот счет. Столько денег платим этому проклятому месту, а нормальных зельеваров нанять не могут. Идиоты! – Кстати, у меня для тебя замечательная новость, – я улыбнулась. – Я устроилась на работу штатным зельеваром.
– Замечательно, Севина! – искренне обрадовался отец и взял меня за руку. Его пальцы были холодными, как у мертвеца и я непроизвольно вздрогнула. – Куда устроилась?
– В одно питейное заведение, не волнуйся, все законно, никакого криминала и черного рынка, – я натянуто улыбнулась, пытаясь выглядеть искренней и правдивой. Горло сжалось и саднило ото лжи, которая едва ли не застряла.
– Севина, милая, не понимаю, зачем тебе работать? Уверен, пока я здесь лечусь, у нас хватит денег на насущные нужды. К тому же, твой счет я регулярно пополнял.
Ты – да, а Катрин его закрыла сразу после новостей. Она была моим официальным опекуном и до двадцати одного года я была полностью под контролем этой злобной стервы.
– Хочу попробовать зарабатывать самостоятельно. Кстати о работе, – я решила, что нужно сменить тему, потому что не хотелось и дальше закапываться в своих словах. Я не ненавидела то, что приходилось врать отцу, но иного выбора у меня не было. Если он узнает, что я работаю у Илиодара, то немедленно покинет больницу. А я не могла этого допустить. – А бывают ли у зелья «Чарующая любовь» побочные эффекты? – я замялась, не зная как правильно выразить свои переживания. – Просто мне сказали, что даже после принятия противоядия некоторые чувства остались. Такое возможно?
Отец нахмурился и пождал губы. Сейчас он казался таким как прежде – задумчивым и сосредоточенным. Мой любимый папа…
– Хм… обычно противоядия достаточно, – его голос был спокойным и чисто профессиональным. Настоящий гений своего дела. – А был ли физический контакт с предметом любви? – уточнил он, посмотрев на меня невероятно цепким и внимательным взглядом. Обычно я не могла его выдержать и выкладывала всю истину, какую знала, но сейчас… теперь мне удалось удержать правду за зубами. И от этого стало тошно.
– Эм… насколько помню, был поцелуй, – смущенно призналась я, а сердце зашлось в пляске от воспоминаний. Мои губы предательски заныли от желания повторить тот потрясающий поцелуй, от которого я практически не спала этой ночью.
Вот совершенно не вовремя, если честно!
Севина, ну-ка забудь уже про Илиодара!
– Это плохо, – сразу обрушил на меня неотвратимую правду отец, и я пораженно уставилась на него большими от удивления глазами. Сцепив руки в замок, положила их на колени. – «Чарующая любовь» сама по себе особой нагрузки не несет, и если ограничиться объятиями или же легкими прикосновениями, то приворот распадается через три дня или после принятия противоядия… но поцелуй, – мужчина озадаченно провел рукой по своему лбу и вздохнул. – Это уже как привязка идет, поэтому простого противоядия недостаточно.
– Что же делать? Есть какой-то способ все исправить? – порывисто спросила я, наклоняясь чуть вперед и поджимая губы.
Мне мешали эти приятные, но неуместные чувства к владельцу клуба. Блин! Он же темный, он дроу! Он самая неподходящая партия для меня и тем более, я была уверена, что по-настоящему мой мужчина будет другим – добрым, заботливым, таким, который не нарушает закон и не проводит все дни в компании армид. Он должен хорошо относиться к моему отцу, уважать меня и любить детей. И что-то подсказывало, что Илиодар совершенно не подходил.
– Есть, разумеется. Достаточно перестать видеться с предметом воздыханий. Обычно этого достаточно.
Вот проблема… я так сделать не могла. Не сидеть же мне под замком и не бегать от Илиодара, как сумасшедшая от медбратьев.
– А другие варианты? – с затаенной надеждой спросила я.
Мне хотелось верить в то, что был шанс все исправить без моего немедленно увольнения из клуба.
– Нужно подумать, – сказал отец и нахмурился. – Милая, а кто у тебя так сильно вляпался в неприятности-то?
– Да так, одна знакомая, – вяло отозвалась я и сжала пальцы на платке. Ткань болезненно впилась в кожу, отчего мне вернулась ясность мыслей. Нужно собраться, в конце концов, я была здесь ради отца. Все, что я делала сейчас было ради моего папы, который так неудачно женился на деревенской стерве.
В дверь постучали, и миловидная фея вошла в палату, прерывая наш диалог.
– Лекарь Бедор освободился чуть раньше, – она улыбнулась.
– Да, спасибо, – кивнула я поспешно.
– А вам, господин Элансар, нужно делать процедуры, – хмыкнула она понимающе, а отец страдальчески застонал.
Я посмотрела на него и порывисто обняла, прижимаясь к его тяжело вздымающейся груди, и отчаянно боролась с желанием постыдно расплакаться.
– Я приду как можно скорее. Поправляйся и будь сильным, – наказала я отцу, а он, чмокнув меня в макушку, похлопал по спине.
– Буду, милая, не переживай, – он мягко отстранил меня от себя, чувствуя, что самостоятельно я не смогу отпустить его и оставить одного.
Он был единственным моим близким человеком. Единственной опорой и поддержкой и я боялась, что если уйду сейчас, то могу вновь и не увидеть его. Этот глупый, детский страх не покидал меня с первого дня оглашения болезни.
Лекарь Бедор мне не понравился. И пусть остальные считали его светилом и единственной надеждой нашего мира, вот только мне он показался каким-то лощенным и надменным задавакой.
Эта белая туника, эти золотистые волосы, заправленные за уши и сцепленные кожаным ремешком на затылке. Его голубые глаза смотрели на меня вроде бы с пониманием и сочувствием, но все равно, казалось, что он насмехался надо мной.
– Мы немедленно приступим к первому курсу лечения господина Элансара, – клятвенно заверил меня Эфисар Бедор, мягко улыбаясь. – Уверяю вас, после первых же двух сеансов, ваш отец вновь сможет ходить, а через месяц, после завершения курса, он даже вернется на работу.
– Знаю, я читала про вашу разработку и думаю, что хорошо разобралась, – тихо и спокойно сказала я, быстро кивнув и смиренно сцепляя руки перед собой.
Мы стояли в его кабинете. Он не предложил мне сесть, правда, тут и негде было. Комната была пустой и лишь свечи и благовония горели и пахли, затуманивая мой мозг.
Он хотел сказать что-то еще, я заметила, как заблестели его глаза, когда он осмотрел меня и мои деньги, которые до сих пор были у меня в руках.
– Договор будете заверять магией или кровью? – спросил он с легкой улыбкой на губах, видимо, решив, что общение у нас с ним не получится.
– И кровью, и магией, – заявила уверенно, но голос предательски дрогнул где-то в середине.
– Замечательно, – Бедор взмахнул рукой и перед нами появились два листа из блестящей, зачарованной бумаги. Капнув по капле крови и капле магии, мы заверили оплату и услуги. Яркий, фосфорный свет ударил по глазам и на моем мизинце появился треугольник, как и на пальце мужчины. Теперь если кто-то из нас нарушит пункты договора, то его ждет судебное разбирательство, а то и магическая комиссия по юридическим делам.
Покидала я больницу с легким чувством недосказанности, но уверенности в том, что теперь все будет по-другому. Я ощущала неизбежное вмешательство магии и судьбы, которые смешались и сплелись, составляя яркую картину бытия.
На выходе из ворот, я обернулась на больницу и прижала ладонь к груди.
– Отец поправится, а моя семья… Порой судьба коварная стерва, и не стоило этим гадинам связываться с зельеваром в моем лице.
До клуба я добралась быстро и без приключений. Кучер в этот раз попался излишне болтливый, но добросовестный, поэтому рассказывал анекдоты, но при этом вез осторожно, как настоящую драгоценность.
Даже снаружи в тихое послеполуденное время здание «Ночной розы» выглядело совершенно тривиально, если бы не название и яркая вывеска, можно было бы решить, что это совершенно обычное место, куда люди приходили исключительно для, например, обеда.
Вот только, как оказалось, новости в нашей столице разлетались мгновенно, потому что вместо большого бугая охранника, меня в клубе встретила взбесившаяся, словно отравленная гарпия мачеха, а в ее руках была тяжеленная такая сумочка, которой она била беднягу верзилу.
Ух… у него точно потом синяки останутся.
– Где эта мелкая паразитка?! – визжала Катрин, заставляя скривиться от излишней громкости. – Не надо меня лапать! Ты мерзкий…
Нет, мне его даже жалко стало. Я точно знала, что в своей сумке Катрин таскает кирпичи, чтобы на базаре, да и просто в отместку было приятнее колотить прохожих. Я уже ничему не удивлялась. Прожив столько лет под одной крышей с этой курицей, меня было крайне сложно чем-то удивить.
– Катрин, что ты здесь делаешь? – устало спросила я.
Поход в больницу отнял последние силы. Я была голодной и раздраженной, и разборки с мачехой определенно не входили в мои планы на ближайшее будущее. Я хотела лишь немного поспать и отдохнуть, а не слушать поросячий визг этой надменной женщины.
И пусть она была богата и одевалась лишь у лучших модельеров, однако она так и осталась деревенщиной, которую отец вытащил лишь из-за любви к ней. Ее рыжие, яркие волосы торчали в разные стороны, выбившись из красивой прически. Неопрятное, несколько ядовитого зеленого цвета платье бросалось в глазах, раздражая зрение. А острые каблуки ее туфель весьма больно впивались в ногу бедного мужчины.
Нет, я ему точно мазь выдам и успокоительное.
Одна встреча с Катрин и можно было требовать двухнедельных отпуск. Потому что она хуже чумы, и даже страшнее проклятия.