Жанна скользила по улицам предутреннего города, внимательно прислушиваясь к малейшему шороху. Несмотря на ее нечувствительность к холоду, ей все равно было зябко и неуютно. Да и кому понравится, когда в твоих ботинках хлюпает вода, попавшая туда во время форсирования особо глубокой лужи? Будь ты хоть трижды всемогущий бог, а такая мелочь обязательно испортит тебе настроение надежнее армии жаждущих твоей крови врагов.
Запах сирени вел некромагиню лучше любой путеводной нити Ариадны – хотя Дима и не предупреждал об этом, она догадывалась, что ей указывают дорогу. «Кто же он такой?» – уже в который раз подумала Аббатикова. Она перебрала кучу вариантов, от белого мага до какого-нибудь обитателя Тартара, но ни одна из версий не казалась ей достаточно обоснованной. Больше всего Жанну мучил тот факт, что она не чувствовала в Диме никакой магии, когда он был рядом.
Перебегая шоссе в совсем неположенном месте (если бы это видел какой-нибудь милиционер, он наверняка бы подавился своим свистком от возмущения), некромагиня случайно зацепила взглядом вывеску магазина детских игрушек. Надпись на ней гласила «Рыжий слон», что не мешало лопоухому толстоногому животному на рисунке быть отвратительно-розового цвета. «У лопухоидов всегда все так плохо?» – Жанна чуть не поперхнулась от удивления, когда до нее дошел весь абсурд вывески.
Пушкинский парк оказался довольно заурядным местом, с точки зрения некромагини, разумеется. Он не стоял ни на каких древних захоронениях, в нем не произошло ни одной кровавой трагедии, даже старая березовая роща была окутана ровной спокойной аурой. Казалось, парк был единственной точкой во всем Нижнем Новгороде, где не было аномалий магического фона.
«Стоп, а это что?.. – Аббатикова заметила небольшую, постепенно затягивающуюся дырку в ауре рощи. – Что за темные силы тут пошалили?» Она потянулась щупом силы, аккуратно исследуя края разрыва. Так-так-так, древняя магия, отнюдь не светлая, жестокая, как воды омута, поглощающего одну жертву за другой… «Кромешники?!»
Жанна поспешно отпрянула от дыры, которая тут же схлопнулась. Связываться с духами такого уровня ей совсем не хотелось: еще старуха предупреждала, что с ними шутки плохи. «Кромешник и некромаг всегда враги. Кромка мира разделяет нас барьером – и в ваших же интересах никогда его не нарушать. Да, вы хитрее, вы умнее, вы даже можете оказаться сильнее, но за ними стоят такие силы, что, едва обратив на вас внимание, заставят вас пожалеть о собственном рождении на свет!» – скрипучий голос наставницы до сих пор звучал в ушах Аббатиковой.
Вдруг что-то ударило ее под колени, лишая равновесия. Взмахнув руками и сделав шаг вперед, Жанна на ногах все-таки удержалась, обернулась рывком, горя желанием отомстить неизвестному врагу. К ее изумлению, ни одного супостата в радиусе десяти метров не нашлось, зато обнаружилась скамейка, неизвестно как переместившаяся со своего привычного постамента.
– Если это пожелание поторопиться, то можно было бы и повежливее, – пробормотала некромагиня, вновь принюхиваясь.
Аромат сирени приглашал ее свернуть с тропинки и пройтись напрямую по роще. Идея брести по грязи, собирая ее на ботинки, Аббатиковой совершенно не нравилась, но, тяжело вздохнув, некромагиня все-таки подчинилась. Внезапно проснувшийся голос разума подсказывал ей, что раз она идет в гости, то лучше слушаться хозяев.
Ночь вокруг наконец начала сдавать позиции. Воздух становился все более прозрачным и более холодным, дождь потихоньку заканчивался. Жанна шла, кое-где раздвигая ветви руками – хотя, казалось бы, откуда такая запущенность в искусственном парке? Все посторонние запахи растворились, и девушка просто брела наугад. «Может, Дима все-таки выдумал про берегинь?» – мелькнула странная мысль.
Врезавшись в натянутую между двумя стволами паутину, Аббатикова поморщилась. Провела ладонью по лицу, стирая мерзкое ощущение налипших нитей и уже почти решилась повернуть назад, как почти незаметное движение впереди привлекло ее внимание.
От березы отделилась неясная тень в белом, скользнула в арку из ветвей. За ней устремилась вторая. Потом третья.
Жанна замерла. Это были не призраки, магическая аура этих существ была сродни всей ауре рощи. Они не были ни враждебны, ни дружелюбны, они словно бы замкнулись на себе и не выпускали наружу никаких импульсов. «Они не вмешаются, если их не попросить…»
Поняв, что еще чуть-чуть – и берегинь она упустит, некромагиня бросилась к арке. Она не знала, что увидит, нырнув за тенями, да и времени гадать не оставалось. «Только бы успеть…» Позже Аббатикова сама не могла себе ответить, что же ее так погнало вперед, откуда взялась уверенность, что без берегинь Глебу будет плохо…
За аркой оказалась широкая поляна, по краям заросшая высокой, по пояс Жанне, травой.
Три тонких девушки слились с хороводом таких же созданий. Они кружились, взявшись за руки, то в одну сторону, то в другую, послушные только им слышной музыке. Длинные белые платья берегинь с широкими рукавами и юбкой-солнце красиво развевались, заставляя вспомнить о крыльях. Ткань одежды была полупрозрачной, откровенно обтягивающей гибкие тела до бедер.
Некромагиня затаила дыхание, боясь сообщить о своем присутствии. Девушки были так красивы, так чисты, что она казалась сама себе величайшей скверной.
Когда берегиням надоело хороводить, они разбились на две группы и встали друг против друга. Приплясывая, начали сближаться, поменялись местами, развернулись, снова поменялись… Кто-то засмеялся. Одна из девушек с волосами, отливающими зеленым, вдруг отделилась от своей группы и вышла на центр поляны. Подняла руки-крылья, вытянула длинную лебединую шею и закружилась на одном месте. Она двигалась так быстро, что черты ее лица смазывались, юбка мелькала белым пятном, открывая тонкие бледные ноги. Остальные сомкнулись в круг и неожиданно затянули песню.
Колыбельная песня допевалась до дна,
Засыпала невеста, просыпалась жена.
Я неволи такой не пугаюсь.
Жанна вздрогнула. Высокие голоса берегинь словно прошлись раскаленным лезвием по ее коже.
Зеленоволосая замедлилась, остановилась совсем, повесив голову. Она не пела, ее губы были плотно сомкнуты, она смотрела в землю и словно пыталась разглядеть что-то очень далекое, находящееся за сотни километров от нее.
Зачерпну я руками воды из ковша,
Белой птицею вырвется в небо душа.
Отпусти меня с ней, я умею…
Берегиня в центре опустилась на колени. Остальные сошлись, закрыли ее длинными рукавами. Некромагиня подумала, что это очень похоже на древний обряд проводов невесты в новый дом, но разве магические существа подобного толка выходят замуж?
Выше, выше, до синего неба,
Дальше, дальше, до белого облака!
Девушки россыпью бросились прочь от зеленоволосой, каплями росы распределились по всей поляне. Одна оказалась совсем рядом с Жанной, и та почувствовала слабый речной запах от кожи берегини. Никакой сирени не было и в помине.
Я уже по дороге, я уже ухожу,
На четвертом пороге я тебя подожду,
И со мной ничего не случится.
Центральная как-то странно свернулась, словно уменьшилась в росте. Напрягая зрение, Аббатикова пыталась понять, что же с ней происходит. Может, пришел ее срок, и она должна погибнуть? Но некромагия внутри Жанны не откликалась на действо перед ее глазами. Значит, не смерть, что-то другое было целью этого непонятного, но безумно красивого обряда.
А как только закрылись двери дома за мной,
Тут и выросли крылья у меня за спиной.
Не смотри, ты их так не увидишь.*
Берегини снова кинулись к своей сестре, упали на колени, не добежав пары шагов. Пение оборвалось, а с того места, где еще недавно сидела девушка, вспорхнул белоснежный лебедь. Широкие сильные крылья уверенно отталкивались от воздуха, голова птицы смотрела ввысь. Поднявший кругами выше макушек деревьев, лебедь вдруг громко вскрикнул и камнем упал вниз.
Жанна не удержалась и ахнула. Ей вдруг показалось, что вместо лебедя падает Глеб.
Тут же все берегини разом обернулись к ней. Они встали с колен, закрыли упавшую, сомкнув ряды. Аббатиковой показалось, будто они отгородились от нее жестким непроницаемым барьером, приняв за врага с первого же взгляда.
– Нет… – прошептала она. – Я… Мне нужна помощь…
– Уходи, – холодно ответила одна из берегинь, высокая, с темными жесткими косами и крупными чертами лица. – Мертвым не положено видеть наши танцы.
– Я ивая! – Жанна почувствовала, что на глаза навернулись слезы. – Ивая!
Она не понимала себя, не понимала ничего, но ей очень хотелось плакать. В памяти всплывали все те немногие встречи наедине с Глебом, что у них были. Его голос, его глаза, его теплые руки, веселый смех, спадающие на глаза волосы… Сердце некромагини забилось в клетке тела, словно плененная пичуга. Ей было очень больно.
– Ты некромаг.
– Я е отеа… – Аббатикова скользнула взглядом по суровым лицам, ища хоть какой-то поддержки. – Еня астаили! Омоите не!
– Трупы в помощи не нуждаются.
– Оему? Оему ак?! Я же ео юлю! Юлю! Омоите еу!
Жанне казалось, что ее переполняет всеобъемлющее чувство любви к Бейбарсову. Ее душа, если она, конечно, была у нее, рвалась к нему, чтобы обнять, закрыть от напастей своим телом, защитить, спасти, чтобы прижаться к нему и почувствовать его поцелуй на своих губах, чтобы подарить ему всю себя без остатка. Столько лет сдерживаемое чувство накрыло ее с головой, лишая способности связно мыслить и говорить.
– Юлю! Олько ео! – выкрикнула она.
Берегини равнодушно смотрели на нее. Их ничуть не трогали слезы некромагини.
– Има азал, то ы оможее! Я е спавюсь она!
Она хотела рассказать, какой Глеб хороший, замечательный, самый лучший на свете, но язык совершенно не слушался ее. Вместо четкой речи получался набор гласных звуков, разделенных знаками препинания. Не выдержав, Жанна кинулась вперед, потянулась схватить за руку одну из девушек, но налетела на выставленный щит и упала, обожженная силой.
– Уходи отсюда, – повторила высокая берегиня. – Никто тебе не поможет.
Аббатикова тихо заскулила, во все глаза глядя на неприступных созданий.
– Прекратите немедленно! – разнесся над поляной мужской голос.
Дима опустился на колени рядом с некромагиней и потянул ее к себе, обнимая, поглаживая по спине, успокаивая.
– Вы с ума сошли? Что вы сделали с девочкой? – он говорил тихо, но твердо, так, как говорит тот, кто знает за собой право сильного.
– Всего лишь помогли научиться чувствовать, – зеленоволосая, оправившись, очевидно, от падения, вышла вперед.
Жанна попробовала поднять голову, но Дима держал ее крепко. Ей ничего не оставалось, кроме как вдыхать его сиреневый запах и слушать перепалку с берегинями.
– Кто вам дал на это право?
– Она мертва! Ты знаешь, что мы делаем с мертвецами, которым не лежится в могилах.
– Она жива! Она любит – и это лучшее доказательство.
– Это ничего не доказывает.
– Вы посмеете ослушаться меня? – голос Димы стал совсем тихим.
Берегини переглянулись.
– Вы поможете ей, – парень не спрашивал, он утверждал. – Вы защитите Глеба Бейбарсова.
– Почему бы этим не заняться тебе? – насмешливо поинтересовалась зеленоволосая.
– Помни, пожалуйста, благодаря кому ты стала верховной, и не хами мне, Дара, – протянул Дима. – В наказание именно ты будешь отвечать за то, чтобы Жанна всегда была в курсе, что происходит с Глебом. И чтобы без напоминаний, как в прошлый раз!
Названная Дарой прищурилась. Не было похоже, чтобы она хоть немного боялась «кладбищенского нахала».
– Какая забота, – отметила она. – С чего бы тебе так беспокоиться о ходячем трупе?
– Не твоего ума дело.
– Правда, что ли? – Дара захлопала белесыми ресницами, изображая святую невинность.
– Да. Ты поняла свою задачу?
– Как уж тут не понять, – зеленоволосая отвернулась.
– Двое, что с тобой в мире людей, тебе помогут. Но не раскрывайтесь раньше времени, Бейбарсов не должен знать, что его охраняют.
– А что делать с… Этими? – Дара неопределенно махнула рукой, перебирая пальцами.
– Пока – наблюдать.
– Ясно.
– И больше никакого самоуправства! Я к вам девочку посылал не для того, чтобы вы окончательно выбили опору у нее из-под ног.
Возможно, берегиням было, что ответить на этот выпад, но именно в этот момент первый луч солнца показался над горизонтом. С легким вздохом девушки растаяли, оставляя Диму наедине с Жанной.
Некоторое время они провели в молчании. Парень гладил некромагиню по волосам, а та просто не находила в себе сил посмотреть ему в глаза.
– Тогда… Ночью… Это ты был? – наконец спросила Аббатикова.
– Я, – признался Дима.
– Зачем?
– Поверишь, если скажу, что влюбился в тебя с первого взгляда?
– Нет.
– Правильно, наверное, сделаешь, – вздохнул парень. – Таким, как я, по статусу не положено.
– Так кто же ты?
– Жанна, ты уверена, что тебе нравится сидеть на мокрой холодной траве и вести долгие разговоры? Давай сделаем так – мы сейчас пойдем к тебе домой, ты выпьешь горячего чая, примешь ванну, чтобы согреться, а потом мы поговорим честно и откровенно. Идет?
Некромагиня, отстранив его руку, пытливо всмотрелась в его лицо.
– Не морщи лоб, – Дима поцеловал ее в нос. – Вставай. Ты же вся уже промокла!
– Тоже мне, ангел-хранитель нашелся, – смущенно пробормотала Аббатикова.
– Я несколько иное, – улыбнулся «кладбищенский нахал».
Он приобнял пошатывающуюся девушку за плечи и повел ее прочь от поляны. Над городом занимался новый день.
Комментарий к Глава 9
* Песня Инны Желанной.
========== Глава 10 ==========
In the cold breeze that I walk alone
The memories of generation burn within me
Been forever, since I’ve cried the pain of sorrow
I’ll live and hide the pride that my people gave me
Steve Conte
Игорь никогда ничему не удивлялся.
Вовсе не потому, что от природы был лишен этого весьма интересного чувства, а из-за того, что когда твоя жена – ведьма, привыкаешь к чему угодно. И к приверженности выходить через окно, и к опасным зельям в холодильнике по соседству с детским питанием, и к действенности красных искорок в сочетании с абракадаброй, и к полетам на метлах, и к странным знакомым. С Диной он прожил шесть счастливых лет и думал, что так будет всегда, однако однажды выяснилось, что ей наскучило пребывание в мире обычных смертных, и она смоталась на Лысую Гору с первым же заезжим магом. Сына она оставила, обнаружив, что в нем нет ни капли волшебной силы, и Игорь благодарил всех известных ему богов за это. Если бы не маленький мальчик, кто знает, не попробовал бы он повторить фокус с шагом вниз с подоконника.
Помимо наследника, Динка оставила после себя мешок вещей. Первое время после ее исчезновения Игорь не мог заставить себя к ним даже прикоснуться, но прошло полтора или даже два года, и он пересилил себя. Разобрал все на две кучки: «нужное» и «немедленно уничтожить». Во второй оказались всяческие ингредиенты непонятного назначения, книги по магии, украшения и большая часть одежды. В первой – темно-зеленая кепка (Игорь никогда не видел, чтобы жена ее носила) и плюшевый заяц. Игрушку он отдал Андрею, а бейсболку засунул в шкаф на самую дальнюю полку до лучших времен. Остальное он сжег.
Что лучшие времена свалятся на него в виде давно пропавшего племянника, сына сестры, он и представить не мог, но и тут не изменил своему правилу не удивляться. Письмо от некого Сарданапала Черноморова привело его в легкое замешательство, но лишь потому, что Игорь сразу же начал соображать, куда же поселить великовозрастного балбеса. Парень с некромагическим прошлым отнюдь не казался ему хорошей компанией для собственного сына, которому вообще не положено было знать о существовании магии. Он видел маленького Глеба пару раз на фотографиях, слышал рассказы сестры о нем и, если бы этим все и ограничивалось, безусловно, счел бы его самым прекрасным племянником в мире. Но одновременно с этим он знал кое-что и о магии смерти – Дина несколько раз вскользь упоминала, что ни за что бы не хотела встретиться с некромагом на узкой дорожке, ибо тогда бы ее почти наверняка вынесли на обочину ногами вперед. Возможно, ее мнение было очень предвзятым, но само близкое знакомство со Смертью давало повод задуматься о порядочности навязываемого сожителя. Черноморов писал еще и что-то совсем непонятное о каком-то увлечении, смертельном ранении, переосмыслении всей жизни, но Игорь просмотрел эти строки, особенно не вчитываясь: какая ему, в сущности, разница, что там было, если дело придется иметь с тем, что есть?