– Надеюсь, я вас не обидел этим?
– Нет, но поселили сомнения в вашей компетентности.
– Признаюсь, мистер Марбэт, я совсем недавно в столице, и еще не научилась правилам здешнего общения авторов с прессой.
– Да что вы? А так и не скажешь. Не стоит расстраиваться, госпожа Томас, уверен, что с большинством тех авторов, которых вы нарекли «настоящими» ваш метод сработает.
– А вы значит, не такой как все?
– Скорее я просто не настоящий автор.
Я, наконец, нашел нужное стихотворение и быстро пробежался по нему глазами.
«Ночь за окном, дождь за окном,
И погасил я все свечи.
В мире моем, в доме моем,
Дождь продолжается вечно.
Все что любил, все что ценил,
Я потерял в одночасье,
Но в мир теней, вижу я дверь,
Там обрету снова счастье».
Мне вспомнилось, как мы поспорили с Тессой о смысле этих и последующих строк стихотворения. Я видел в них нечто мистическое, путь во тьму скорбящего человека разочаровавшегося в своей жизни и отвернувшегося от света. Тесса же видела принятие смерти, а если точнее то самоубийство как избавление от боли в надежде на встречу с теми, кто ушел из жизни ранее. Мы часто заводили такое споры. В шутку и в серьез. Но тот был первым, мы еще даже не думали о женитьбе. После бурной бессонной ночи, в ее доме, освещенной лучами восходящего солнца, я нашел такую же книжицу и открыл ее именно на этом стихотворении. То был жаркий спор, обретший для меня новый смысл после смерти Тессы. И не смотря на то, что сам стих я помнил очень хорошо, мне хотелось перечитать его снова, чтобы, возможно отыскать именно то, что видела между его строк Тесса. Однако, как не странно, за эти два года, я не смог найти ту книгу в голубой обложке, единственный сборник стихотворений Лютера Анса. Вот уж действительно мистика, ведь Тесса ей так дорожила, что никогда бы ни кому не отдала и не подарила. Но куда тогда она могла подеваться?
– Для вас эти стихи что-то значат, я права? – вновь услышал я голос Ники прорвавшийся сквозь пелену моих воспоминаний – Вы не просто так сняли с полки именно эту книгу?
Я резко захлопнул сборник, и поднял взгляд на женщину:
– Что вам нужно?
– Вы популярный автор, я журналист, думаю все и так ясно.
– Время для вопросов авторам закончилось. От вас я не услышал ни одного.
– Вы меня не правильно поняли, мистер Марбэт. Мне нужны не пара сухих ответов на скучные и банальные вопросы, чтобы тиснуть их в колонку. Мне нужно полноценное интервью.
– Вон оно как. Увидели здесь НАСТОЯЩЕГО АВТОРА – я специально сделал акцент на данном словосочетании, как бы высмеивая его несуразность – и посчитали, что это ваш шанс выбиться на первую полосу вашей газетенки?
– Не совсем – Ника действительно держалась очень достойно и спокойно, моя резкость не выбила ее из равновесия и словно бы совсем не задела – Я вынуждена признаться, что солгала вам мистер Марбэт.
– Этому стоит удивляться?
– Редактор не посылал меня сюда. Я пришла из-за вас, и только. Я знала, что вы здесь будете.
– Чем заслужил такую честь?
– Вы мне интересны мистер Марбэт. Не только как автор, как человек. Успех пришел к вам с первой книги, и почти десять лет вы будоражите сердца и умы читателей по всему Конгломерату, однако никому и ничего не известно о вас самом. О вашем прошлом, например, о том, где вы жили в детстве, и откуда приехали в Мистрейд. Вы сами, я уверена, ничуть не менее увлекательны, чем ваши книги…
– Ошибаетесь – перебил я ее – В моей жизни нет ничего такого, о чем стоило бы печатать.
– Это мне решать.
– В наглости вам не занимать, мисс Томас.
– Это профессиональное.
– Понимаю. Ну что же… вырожусь иначе, чтобы вам было понятнее. В моей жизни нет ничего такого, о чем я хотел бы, чтобы вы, или кто-то еще напечатал статью. Так яснее?
– И этой своей скрытностью, вы только подогреваете интерес людей к вашей персоне.
– За этой скрытностью, как вы выражаетесь, не прячется ничего особенного, и это ни в коем случае не попытка набить себе цену или намек проявить упорство. Я не стараюсь казаться загадочным, мисс Томас, но моя жизнь не захватывающее чтиво для общественности Конгломерата. Я писатель, и если хотел бы рассказать о себе, написал бы автобиографию.
– Я вам не помешаю? – раздался голос миссис Риты Каранкет.
Думаю, что она обратила внимание на нашу бурную беседу и решила вмешаться. Миссис Каранкет всегда славилась репутацией защитника авторов. Устраивая подобные литературные встречи, она гарантировала писателем и поэтам, что неудобных вопросов не будет, о чем строго информировала прессу, и неустанно следила, чтобы подобные условия выполнялись.
– Ни в коем случае – улыбнулся я.
– Прекрасно. Мы с вами, кажется, незнакомы, девушка? – она повернулась к Нике.
– Ника Томас – она снова ангельски улыбнулась хозяйке заведения – Я представляю газету «Истина Миранды».
Я не поверил своим ушам, и, судя по выражению лица Риты Каранкет, она не поверила тоже. Однако вряд ли кому-то пришло бы в голову врать о подобном, ведь это может быть чревато не самыми приятными последствиями для репутации. Газета «Истина Миранды» была широко известна в Конгломерате, как единственная пресса, которая никогда не лжет. Основанная неким безымянным радикалом в середине семидесятых годов, Истина Миранды неоднократно подвергалась гонениям за свои разоблачающие и обличающие статьи. Почти каждый года члены старших кланов требуют её закрытия, и даже более того, несколько раз вставал вопрос о том, чтобы объявить всех причастных к этому изданию вне закона и судить за антигосударственную пропаганду. Однако Истина Миранды продолжает существовать и по сей день, а обвинения в ее адрес были признаны безосновательными, чего нельзя сказать о самой газете, все материалы в которой проходят тщательную проверку и с легкостью разрушают любые всплывающие в других источниках опровержения. Многие так называемые «журналисты-правдорубы» Конгломерата, ратующие за неподкупность прессы и только правду в печати, мечтают попасть в это издание, однако, насколько мне известно, подать туда заявку невозможно, никто не знает даже, где именно располагается главная редакция Истины Миранды. Газета сама выбирает и приглашает к себе журналистов, которые ее заинтересовали. Если Ника Томас из таких, то без сомнения, к ней стоило относиться с уважением, как минимум за то, что она целиком и полностью предана своей профессии, но при этом не подкупна и не корыстна. Однако возникал другой вопрос:
«При чем тут я? Статья обо мне в газете Истина Миранды? Что за бред?!»
Я ведь просто писатель, не политический деятель, не власть имущий коррупционер, не виновник трагедий и не участник скандалов, и от того не мог взять в толк, что этой журналистке от меня могло понадобиться.
Ника явно обратила внимание на нашу реакцию и все так же снисходительно улыбаясь, дала нам паузу на то, чтобы обработать эту информацию у себя в голове.
– Что же привело вас в мою лавку, мисс Томас? Неужели работа? – наконец спросила мисси Каранкет.
– Отнюдь. Я просто люблю книги и, оказавшись в Мистрейде, не могла упустить такую возможность.
«Что же это?» – думал я – «Ложь? Или она просто играет со мной? Хитрая лисица!».
– Значит вы не из нашего города?
– Ах, нет – Ника дружелюбно рассмеялась – Очень бы хотелось, но нет.
«Очень хотелось бы, конечно» – ухмыльнулся я про себя, но отметил, что врет Ника искусно и красиво.
– Тогда позвольте спросить, что же привело вас в столицу?
– Вы, наверное, уже слышали о ночном пожаре в особняке клана Стрикс?
– О да – воскликнула миссис Каранкет – Ужасно, ужасно! Говорят, есть жертвы.
– Да, и все уважающие себя газеты Мистрейда соревнуются в их количестве с самого утра.
– Но вы то, конечно, выяснили правду?
– Такова моя работа.
– Так может быть вы расскажете нам, по секрету, мисс Томас, что же стало причиной пожара?
– Никого пожара там не было – спокойно ответила Ника – А все остальное об этом вы сможете прочесть в нашей газете через пару недель.
– Никакого пожара? – удивилась Рита Каранкет – Вы должно быть шутите. Сегодня утром я навещала своего кузена в центральной городской больнице, он недавно перенес операцию… ну не о том речь. Целое крыло было перекрыто, туда поступили больные с ожогами.
– Вы видели эти ожоги? – заинтересовалась Ника.
– Нет, конечно, меня бы туда не пустили.
– Жаль.
– Но откуда бы взялись эти пациенты с ожогами, если никакого пожара не было?
– Это верный вопрос, миссис Каранкет, очень верный. Дело в том, что если бы вам удалось увидеть этих людей, хотя бы одного из них, я думаю, что характер его повреждений вызвал бы у вас немало вопросов, даже если вы совсем не сведущи в медицине.
– Что же в них такого особенного?
– Это сложно объяснить, и не думаю, что стоит. Но я убеждена, что нанесены эти ожоги были отнюдь не пламенем.
– Чем же тогда? – не унималась Рита Каранкет.
Я между тем вдруг стал замечать параллель, в которую верилось с трудом. Мой собственный ожог на руке был так же нанесен не пламенем, и выглядел он странно, возможно именно так, как говорила Ника.
– Я не могу сказать точно чем, но очагов открытого огня в доме обнаружен не было, пожарные ничего не тушили. Однако очевидцы из соседних домов утверждают, что слышали выстрелы ночью. Выстрелы и странные яркие вспышки в самом особняке Стриксов. Это было незадолго до того, как приехали пожарные команды, полиция и медицинские бригады и прессе было объявлено о пожаре.
Все стало ясно. Да, иначе и быть не могло. Таких совпадений просто не бывает.
– Простите дамы, но я вынужден вас покинуть – сообщил я поспешно.
– Что-то случилось? – удивилась Ника.
– Отнюдь – я постарался скрыть свое волнение – Так вышло, что я не уследил за временем, а мне нужно успеть на одну очень важную встречу.
– Конечно Клиффорд – улыбнулась миссис Каранкет – Большое спасибо, что посетил нас сегодня.
– Всегда рад оказаться здесь, Рита – я развернулся и собрался пойти прочь, но сделав шаг вспомнил, что все еще держу в руках книгу Лютера Анса. Я глупо уставился на нее, пытаясь решить, что с ней делать.
– Лютер Анс – проговорила Рита – А ты ценитель, Клиффорд. Прекрасные, хоть и мрачные стихи. Хочешь купить ее?
– Пожалуй, в другой раз – решил я и поставил книгу на место.
– Дамы – я слегка поклонился и быстро направился прочь.
Пожар в центре города не был пожаром. Стоило ли мне верить словам Ники? Конечно, стоило, если она действительно было той, за кого себя выдавала. Во всяком случае, те немногие факты о случившемся, сказанные ею, сильно совпадали с пережитой мной утром встречей. Яркие вспышки, странный характер ожогов.
«А что стрельба?» – спрашивал я себя – «Может они пытались усмирить этого зверя и застрелить его?».
Так или иначе, но если этот зверек, найденный мной на кладбище, сбежал из рук семьи Стрикс, то мне следовало поскорее забрать его от доктора Киннера, ведь тот мог оказаться в серьёзной опасности.
«Что это за зверь такой и насколько секретно его существование? И главное, что клан сделает с теми, кто его укрывает?» – вот какие вопросы волновали меня более всего. И может, я конечно преувеличивал, надумывал лишнего давая волю собственному воображению, возможно, здесь и вовсе не было никакой связи, но все же я поспешил возвратиться в клинику, не в состоянии отделаться от ощущения, что становлюсь участником неких важных событий.
4. Имя
Клонящееся к закату солнце весело поигрывало своими алыми лучами на крышах домов и в стеклах окон, когда из дверей клиники доктора Киннера появилась Аннет. Девчушка огляделась по сторонам и, быстро отыскав меня, уверенным шагом пошла через улицу.
Я сидел на открытой веранде небольшого ресторанчика, накормившего меня сытным обедом (или поздним ужином) из мясного рагу с овощами и булочкой с малиновым джемом на десерт. Я ждал, когда доктор Киннер закончит свою операцию. Аннет пообещала, что это займет не более часа, однако я просидел почти два, без интереса разглядывая улицу, главной достопримечательностью на которой, судя по количеству посетителей, являлась цирюльня дядюшки Тима, располагавшаяся примерно в сотне метров от клиники доктора Киннера. Барышни в пестрых платьях и джентльмены с пышными усами и ухоженными бородами, то и дело входили и выходили из этого заведения. Наблюдая за этой текучкой, я погрузился в свои мысли, которые однако, кружились на одном и том же месте, словно в бальном танце, кружились и кружились, а музыка никак не прекращалась и не менялся темп.
Появление Аннет означало, что Киннер наконец освободился, и это меня обрадовало, ведь знаменовало собой конец однообразному танцу моих мыслей, точнее сказать, мне очень хотелось чтобы это было так. Кроме того, было невероятно интересно узнать, какую же композицию музыканты станут исполнять следующей.
Одним глотком допив уже остывший горький кофе, третий по счету, я поднялся с места и, достав из кармана купюру в один эливан, бросил ее на стол. Весь обед стоил, пожалуй, вполовину дешевле, но мне было наплевать. Я и так слишком долго ждал, чтобы тратить время на нерасторопного официанта, который будет искать сдачу. Деньги никогда меня особо не заботили, ни до начала писательской карьеры, ни тем более после.
– Доктор Киннер закончил – громко сообщила Аннет подходя.
– Прекрасно.
– Он ждет вас в приемной. Это там, где…
– Я знаю, где это. Спасибо.
Я быстро направился к клинике.
– А мне он сказал, что я на сегодня свободна.
– Замечательно – кивнул я ей через плечо.
– Так что я с вами не пойду – заключила Аннет, таким тоном, словно ее одновременно и радовала мысль о том, что можно наконец-то идти домой и огорчал тот факт, что она не проводит меня к доктору. Похоже, что ее интерес к принесенному мной утром диковинному животному, которого Аннет так и не увидела, ни сколько не угас. Вот же любопытное создание.
– Удачи вам, мистер.
– И тебе, Аннет – я повернулся к ней, не сбавляя шага и улыбнулся.
Девочка улыбнулась в ответ, так искренне, как могут только дети, и побежала вверх по улице.
Киннер действительно ждал меня в приемной, натирая руки каким-то маслом, которое обладало резким травяным запахом, в общем-то даже приятным, не будь он таким сильным.
– Клиф – воскликнул доктор Киннер, подняв на меня глаза – Рад снова видеть тебя так скоро. Ты не голоден?
– Нет. Перекусил, пока ждал.
– Прости, что заставил ждать. Я не думал, что операция затянется. Были осложнения.
– Я понимаю. Как зверь, которого я принес?
– Ах да – активно закивал Киннер – Что же, пойдем, взглянем на него вместе.
Он сделал быстрый жест рукой следовать за ним и повел меня по коридору вглубь здания.
– Он пришел в себя? – спросил я.
– Да. Часа через два после того как ты ушел, я заглянул к нему. Он проснулся, но был крайне слаб. С трудом мог подняться на лапы. Однако это не помешало ему скалиться и рычать на меня. Он даже засветился… – доктор на секунду смутился, словно сказал что-то нет то – или заискрился, представляешь? Я сразу вспомнил твой ожог, и не стал настаивать на дальнейшем общении. Как кстати рука? Не болит?
– Все в порядке – уверил я.
– Все равно нужно будет взглянуть на нее и перебинтовать.
– Ты давал ему поесть?
– Да, я приносил ему еду и воду. Судя по клыкам, он хищник, и я решил, что он не откажется от курочки. И не ошибся. Он прям таки набросился на куриную грудку, и выпил три пол-литровых миски воды. И да, я говорю о нем в мужском роде не просто так. Еще первичный осмотр дал четко понять, что наш подопечный самец, если тебя это конечно интересует.
В последнем я почему-то не сомневался. С самого первого контакта я был уверен в половой принадлежности существа. И только когда Киннер заговорил об этом, я понял, что для подобной уверенности не имел никаких оснований. Странно, но не более чем все остальное связанное с этим животным.